Керстин Гир - Таймлесс. Изумрудная книга

— Это начало нового этапа, — сказала она сегодня утром драматичным тоном, размахивая книгой над головой. — Тот, кто имеет информацию, имеет власть. — Тут она немного запнулась. — Это из одного фильма, но я сейчас не могу вспомнить из какого. Неважно! Сейчас мы можем докопаться до сути.

Возможно, она была права. Но когда я позже сидела на зеленом диване в 1953 году, я не чувствовала себя ни более информированной, ни более могущественной, а просто ужасно одинокой. Как бы мне хотелось, чтобы Лесли могла быть рядом. Или хотя бы Ксемериус.

Листая книгу просто так, я наткнулась на место, о котором говорил мистер Марли. В октябре 1782 года в Хронике действительно была запись следующего содержания: …поэтому граф перед отбытием еще раз подчеркнул, что и в будущем соприкосновения с Мистерией путешественников женского пола, особенно Рубина, рожденной последней, должны быть максимально ограничены и что никогда нельзя недооценивать разрушающую силу женского любопытства. О да! Я тут же поверила, что граф это сказал, я так и слышала его голос, произносящий эти слова. Разрушающая сила женского любопытства — тц-тц-тц!

Но для бала, который был не отменен, а только отложен, мне это однако ничего не давало, если не считать, что писанина Хранителей не добавляла мне желания еще раз встретиться с графом. С неприятным чувством я начала читать о Золотых правилах. Там много говорилось о чести и совести и обязательствах не делать ничего в прошлом, что могло бы изменить будущее. Правило четыре — Запрещается транспортировать предметы из одного времени в другое — я, наверное, нарушила при каждом прыжке. И правило пять — Не влиять на судьбу людей из прошлого — тоже. Я опустила книгу на колени и стала задумчиво кусать нижнюю губу. Может, Шарлотта была права, и я оказалась завзятой нарушительницей правил — просто из принципа.

Интересно, Хранители сейчас обыскивают мою комнату? Или даже весь дом — с собаками и металлоискателями? У меня не было впечатления, что наш небольшой ложный маневр поколебал доверие к Шарлотте. Хотя мистер Марли, который забирал меня из дому, выглядел несколько колеблющимся. Он не мог смотреть мне в глаза, даже если пытался сделать вид, что ничего не случилось.

— Наверное, ему стыдно, — предположил Ксемериус. — Как бы мне хотелось увидеть его глупое лицо, когда открыли сундук. Надеюсь, он от испуга уронил монтировку себе на ногу.

Да, для мистера Марли это определенно стало позорным моментом, когда он вытащил книги из сундука. И для Шарлотты, разумеется, тоже. Хотя так быстро она не сдастся. Но все-таки мистер Марли предпринял попытку завязать непринужденный разговор, наверное, чтобы скрыть собственное чувство вины, когда открыл большой черный зонт, провожая меня от лимузина до двери штаб-квартиры:

— Сегодня довольно прохладно, не правда ли? — произнес он бодро.

Это было слишком нелепо для меня. Я ответила так же бодро:

— Да. Когда я получу назад свой сундук?

На это у него не было ответа, кроме как снова стать пунцовым.

— Могу я хотя бы получить обратно мои книги или на них собираются искать отпечатки пальцев? — Сегодня мне его не было жаль.

— Мы… к сожалению… возможно… ошибочно… — заикался он.

Мы с Ксемериусом в один голос спросили:

— Хэ?

Мистеру Марли явно полегчало, когда мы столкнулись на входе с мистером Уитменом, который снова выглядел как кинозвезда на красной дорожке. Очевидно, он тоже только что прибыл, так как снимал неповторимо элегантным движением пальто и стряхивал капли дождя с волос. При этом широко улыбался, сверкая белоснежными зубами. Не хватало только вспышек фотоаппаратов. Если бы я была Синтией, я бы наверняка обомлела от его вида, но я была совершенно невосприимчива к его внешности и его (по отношению ко мне лишь спорадическому) шарму. Кроме того, Ксемериус кривлялся у него за спиной и ставил ему «рожки».

— Гвендолин, я слышал, тебе уже лучше? — спросил мистер Уитмен.

Где это он слышал?

— Немного. — Чтобы отвлечь от моей несуществующей болезни и поскольку я была уже заведена, я быстро заговорила: — Я как раз спрашивала мистера Марли по поводу моего сундука. Может быть, вы можете мне сказать, когда я получу его назад и почему вообще его забрали?

— Правильно! Нападение — лучшая оборона, — подбадривал меня Ксемериус. — Я вижу, ты тут и без меня справишься. Я быстренько смотаюсь домой почита… э-э-э… проследить за порядком. Пока-пока!

— Я… мы… неверная информация… — опять начал заикаться мистер Марли.

Мистер Уитмен раздраженно прищелкнул языком. Рядом с ним мистер Марли выглядел вдвойне неуклюжим.

— Марли, вы можете идти на перерыв.

— Слушаюсь, сэр. Перерыв, сэр. — Еще чуть-чуть и мистер Марли щелкнул бы каблуками.

— У твоей кузины возникло подозрение, что у тебя находится предмет, который тебе не принадлежит, — сказал мистер Уитмен, когда мистер Марли исчез, и окинул меня пронизывающим взглядом.

Из-за темно-карих глаз Лесли прозвала его Бельчонком, но сейчас при всем желании в нем нельзя было найти ничего милого и забавного, как и капли тепла, которое, как считается, всегда излучают карие глаза. Под его взглядом мой дух противоречия тут же съежился и забился в самый дальний угол моего сознания. Внезапно я пожалела, что мистер Марли ушел. С ним скандалить было несравненно приятнее, чем с мистером Уитменом. Врать ему оказалось очень сложно, скорее всего, дело было в его учительском опыте. Но я все же попробовала.

— Шарлотта чувствует себя, по-видимому, исключенной из общества, — пробормотала я с опущенными глазами. — Ей сейчас непросто, и поэтому она придумывает вещи, которые опять… э-э-э… гарантируют внимание к ее особе.

— Да, другие тоже так считают, — сказал мистер Уитмен задумчиво. — Но я считаю Шарлотту устоявшейся личностью, у которой нет необходимости делать нечто подобное. — Он склонился ко мне, оказавшись так близко, что я почувствовала запах его одеколона. — Если ее подозрение подтвердится… Я не уверен, что ты действительно осознаешь важность своих поступков.

Хм, тогда нас уже двое. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Могу я хотя бы узнать, о каком предмете идет речь? — спросила я робко.

Мистер Уитмен поднял бровь, а потом неожиданно улыбнулся.

— Вполне возможно, что я тебя недооцениваю, Гвендолин. Но это еще недостаточная причина, чтобы ты себя переоценивала!

Пару секунд мы не отводили взгляд друг от друга, и с каждым мгновением я чувствовала, как меня покидают силы. К чему это должно привести? Может, просто отдать хронограф Хранителям и пусть будет что будет? Где-то на задворках сознания я услышала, как Лесли говорит: «Возьми себя в руки, будь любезна!» , но зачем? Я до сих пор брела ощупью в потемках и ни на шаг не продвигалась вперед. Мистер Уитмен был прав: в конечном итоге я полностью переоценила собственные силы и всё только усложнилось. Я даже не знала, зачем я взяла на себя всю нервотрепку? Разве плохо было бы стряхнуть с себя ответственность и передать ее другим?