Керстин Гир - Таймлесс. Изумрудная книга

— Он может поужинать с нами, — крикнула тетя Гленда вдогонку. — Она всегда готова помочь, — повернулась она к нам. — Гордон Гельдерман, кстати, сын Кайла Артура Гельдермана.

— Надо же, — сказал Ксемериус.

— Кто бы это ни был, — сказала мама.

— Кайл Артур Гельдерман , — повторила тетя Гленда, подчеркивая каждый слог. — У него громадный торговый дом. Ты не знаешь? Типично для тебя — ты не имеешь понятия, в каких кругах вращается твоя дочь. Ты вообще ничего не делаешь как мать. Ну, к Гвендолин этот парень так или иначе не проявляет интереса.

Мама застонала.

— Глен, послушай, тебе надо опять начать принимать те таблетки от климактерических проблем.

Брови леди Аристы почти сомкнулись, так мрачно она смотрела. Она уже набрала воздуха, очевидно, чтобы отправить маму и тетю Гленду в постель без десерта, но тут вернулась Каролина и триумфально произнесла:

— А Голлум хотел все-таки к Гвендолин!

Я как раз засунула в рот огромный кусок пирога и чуть не выплюнула его, увидев, как Гидеон заходит в комнату. Позади него виднелась Шарлотта с окаменевшим лицом.

— Добрый вечер, — сказал Гидеон вежливо. На нем были джинсы и выцветшая зеленая рубашка. Заметно было, что он принял душ — его волосы были еще влажными и обрамляли лицо беспорядочными кольцами. — Я прошу прощения. Я не хотел мешать вашему застолью, я только хотел увидеть Гвендолин.

На какой-то момент воцарилась тишина. Если не считать Ксемериуса, который просто умирал от смеха на люстре. Я не могла сказать ни слова, поскольку была занята тем, чтобы проглотить непережеванный кусок пирога, Ник хихикал, мама переводила взгляд с Гидеона на меня и обратно, у тети Гленды опять появились красные пятна на шее, а взгляд леди Аристы на Гидеона вполне мог быть предназначен оранжевой бегонии. Только бабушка Мэдди проявила хорошие манеры.

— Вы вовсе не мешаете, — сказала она дружелюбно. — Прошу вас, садитесь возле меня. Шарлотта, подай, пожалуйста, еще один прибор.

— Да, тарелку для Голлума, пожалуйста, — прошептал мне Ник и ухмыльнулся.

Шарлотта проигнорировала бабушку Мэдди и вернулась на место, сохранив каменное выражение лица.

— Великодушно с вашей стороны, но спасибо, я уже ужинал, — сказал Гидеон.

Мне наконец-то удалось проглотить кусок, и я резко поднялась.

— А я уже наелась, — сказала я. — Можно мне уйти из-за стола?

Я посмотрела сначала на маму, потом на бабушку. Они обменялись странными соглашающимися взглядами и одновременно вздохнули, причем очень, очень глубоко.

— Конечно, — сказала наконец мама.

— Но шоколадный торт, — напомнила Каролина.

— Мы оставим для Гвендолин кусочек. — Леди Ариста кивнула мне.

Несколько скованно я пошла к Гидеону.

— И в комнате царила мертвецкая тишина, — шептал Ксемериус с люстры. — Все взгляды остановились на девушке в блузке цвета мочи…

Ух, он был прав. Я злилась, что не успела быстро принять душ и переодеться. Дурацкая школьная форма была самой уродливой в моем гардеробе. Но кто мог предположить, что сегодня вечером у меня будут гости? Причем те гости, перед которыми мне хотелось хорошо выглядеть?

— Привет, — сказал Гидеон и улыбнулся впервые после того, как появился в комнате.

Я смущенно улыбнулась в ответ.

— Привет, Голлум.

Улыбка Гидеона стала еще шире.

— Даже тени на стенах онемели, когда оба смотрели друг на друга таким взглядом, как будто они только что уселись на «пукающую подушку», — сказал Ксемериус и слетел вниз с люстры. — Скрипки заиграли романтичную мелодию, они медленно вышли из комнаты — девушка в блузке цвета мочи и парень, которому пора было пойти к парикмахеру. — Он летел за нами, но на лестнице свернул налево. — Умный и красивый демон Ксемериус должен был последовать за ними в роли собаки-дуэньи, но после всех продемонстрированных целому миру чувств ему нужно было утолить свой необузданный аппетит! Сегодня он наконец-то сумеет сожрать того жирного кларнетиста, который живет как призрак в доме под номером 23 и целый день позорит Глена Миллера. — Он махнул еще раз лапой и вылетел через чердачное окно.

Когда мы добрались до моей комнаты, я испытала облегчение оттого, что мне не хватило времени нарушить чудесный порядок, который навела в среду бабушка Мэдди. Ладно, постель была не заправлена, но те несколько вещей, что валялись в беспорядке, несколькими быстрыми движениями я собрала и бросила на стул, где валялись все остальные вещи. Потом я повернулась к Гидеону, который всю дорогу сюда молчал. Возможно, он не мог иначе — я, не придя в себя от неловкости, после исчезновения Ксемериуса говорила не останавливаясь. Как будто будучи не в силах остановиться, я болтала и болтала о картинах, мимо которых мы шли. О каждой из приблизительно одиннадцати тысяч.

— Это мои прадедушка и прабабушка. Понятия не имею, почему они заказывали портреты маслом, когда в то время уже была фотография. Тот толстяк на табуретке — прапрапрадедушка Хью, тут он еще мальчик — с сестрой Петронеллой и тремя кроликами. Это — эрцгерцогиня, не могу что-то вспомнить ее имя, она нам не родственница, но на картине изображена в колье из родовой коллекции Монтроузов, поэтому тут повесили этот портрет. А теперь мы уже на втором этаже, поэтому на всех картинах ты можешь любоваться Шарлоттой. Тетя Гленда каждый квартал идет с ней к фотографу, который якобы фотографирует королевскую семью. Это — моя любимая фотография: Шарлотта в десятилетнем возрасте с мопсом, у которого ужасно пахло изо рта, что видно по выражению лица Шарлотты, видишь?

И так далее, и так далее. Это было ужасно. Только в моей комнате мне удалось замолчать. Но только потому, что здесь не было картин. Я расправила одеяло, незаметно засунув под подушку ночную рубашку с Hello-Kitty . Теперь он тоже мог что-нибудь сказать. Но он этого не сделал. Он продолжал мне улыбаться, как будто не веря собственным глазам. Мое сердце совершило гигантский скачок и пропустило один удар. Ну замечательно! Удар шпагой ему нипочем, зато взгляд Гидеона оно выдержать не в силах. Во всяком случае, если он смотрел на меня, как сейчас.

— Я хотел тебя предупредить звонком, но ты не брала мобильник, — сказал он наконец.

— Он разрядился. — Он выключился посредине разговора с Лесли, когда я ехала в лимузине.

Поскольку Гидеон опять замолчал, я достала мобильник из кармана и стала искать шнур для зарядки. Бабушка Мэдди аккуратно свернула его и засунула в ящик письменного стола. Гидеон стоял, прислонившись к двери.

— Это был очень странный день, не так ли?

Я кивнула. Мобильник был подключен к сети, как положено. Я не знала, чем мне еще заняться, поэтому оперлась на стол.

— Я думаю, это был самый страшный день в моей жизни, — сказал Гидеон. — Когда ты лежала там на полу…