И Сьюзен - Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни

— Ты не понимаешь. Речь не о логичных и оптимальных решениях. У меня просто нет выбора. Пейдж — всего лишь беспомощный ребенок. Она моя сестра. Вопрос лишь в том, как ее спасти, а не стоит ли пытаться.

Он откидывается назад, оценивающе разглядывая меня:

— Интересно, что раньше тебя погубит — преданность или упрямство?

— Ни то ни другое, если ты поможешь.

— А зачем мне это?

— Я спасла тебе жизнь. Дважды. Ты передо мной в долгу. В какой-нибудь иной культуре ты стал бы моим рабом на всю жизнь.

В темноте трудно разглядеть выражение его лица, но голос звучит язвительно:

— Да, ты вытащила меня, раненного, с улицы. В обычных условиях это можно было бы назвать спасением жизни, но, поскольку в твои намерения входило похитить меня для последующего допроса, вряд ли данное определение подойдет. А если ты имеешь в виду свою неумелую попытку спасти меня во время драки, позволю себе напомнить: если бы ты не приложила меня спиной о торчащие из стены гвозди, а потом не приковала к тележке, я никогда бы не оказался в подобной ситуации. — И добавляет с усмешкой: — Не могу поверить, что эти идиоты едва не приняли тебя за ангела.

— Да ни за кого они меня не приняли.

— Только потому, что ты сама напортачила. Я едва не расхохотался, когда тебя увидел.

— Это и впрямь смешно, вот только речь идет о нашей жизни.

Его голос становится серьезным:

— То есть ты понимаешь, что могла погибнуть?

— Ты тоже мог.

Снаружи шелестит листвой ветер. Я открываю дверь и забираю лапшу. Вполне могу поверить, что ангел услышит мою мать, если она появится неподалеку. Увидеть еду и вломиться в наш домик может кто-то чужой, так что лучше не рисковать.

Я достаю из рюкзака свитер и надеваю поверх того, что на мне. Быстро холодает. Наконец я задаю вопрос, ответа на который боюсь как огня:

— Зачем им нужны дети?

— Что, кого-то еще забрали?

— Я видела, как их похищают уличные банды, но решила, что Пейдж с ее ногами им не нужна. А вот теперь думаю: не продают ли они детей ангелам?

— Не знаю, что они делают с детьми. Твоя сестра — первая, о ком я слышу.

Его спокойный голос повергает меня в дрожь. По окнам стучат капли дождя, ветер царапает веткой по стеклу.

— Почему другие ангелы на тебя напали?

— Невежливо спрашивать жертву насилия, чем она спровоцировала нападение.

— Ты знаешь, о чем я.

Он пожимает плечами в тусклом свете:

— Ангелы — жестокие создания.

— Я уже заметила. Раньше думала, они милосердные и добрые.

— С чего бы? Даже в вашей Библии мы предвестники гибели, готовые и способные уничтожать целые города. То, что мы иногда предупреждали некоторых из вас заранее, вовсе не повод считать нас альтруистами.

У меня к нему еще немало вопросов, но есть один неотложный.

— Я тебе необходима.

Ангел издает короткий лающий смешок:

— Это как?

— Тебе нужно вернуться к своим, чтобы выяснить, можно ли пришить назад крылья. Я поняла это по твоему лицу еще тогда, в офисе. Ты считаешь, что это возможно. Но как добраться туда? Только пешком. Ведь ты никогда прежде не путешествовал по земле. Тебе нужен проводник, который сможет найти еду, воду, убежище.

— Ты называешь это едой?

В лунном свете я вижу, как он бросает пустую пластиковую чашку в мусорную корзину. Сама корзина не видна, но, судя по звуку, бросок точен.

— О чем и речь! Ты бы на нее просто внимания не обратил. Наша пища далеко не всегда выглядит съедобной. А еще нужен тот, кто отведет от тебя подозрения. Никто не распознает в тебе ангела, если ты будешь путешествовать в компании человека. Возьми меня с собой. Я помогу тебе попасть к своим, если ты поможешь мне найти сестру.

— То есть ты хочешь, чтобы я привел в обитель троянского коня?

— Вряд ли. Я собираюсь не мир спасать, а всего лишь сестру. Этого мне более чем достаточно. К тому же о чем ты беспокоишься? Неужели я могу представлять опасность для ангельского рода?

— Что, если ее там нет?

Я сглатываю комок в горле:

— Тогда я больше не стану тебе мешать.

В темноте он сворачивается в клубок на кушетке:

— Давай немного поспим.

— Это ведь не значит «нет»?

— Но и не «да». Все, я спать хочу.

— Кстати, ночью проще сторожить, если нас двое.

— Зато проще спать, когда ты один.

Схватив с дивана подушку, он подкладывает ее под голову и устраивается поудобнее. Его дыхание становится глубоким и размеренным, словно он уже заснул.

Вздохнув, я иду в спальню. По мере того как я подхожу к двери, становится все холоднее, и я задумываюсь, стоит ли спать именно там.

Едва открыв дверь, я понимаю, почему в коттедже так холодно. Окно разбито, и дождь хлещет прямо на кровать. Но я так устала, что готова спать даже на полу. Я беру из шкафа сложенное одеяло — холодное, но сухое, — закрываю дверь спальни, чтобы меньше дуло, и возвращаюсь в гостиную. Завернувшись в одеяло, я ложусь на диван напротив ангела.

Похоже, он крепко спит. Рубашки на нем нет с момента нашей первой встречи. Вряд ли бинты его согревают. Интересно, чувствует ли он холод? Когда летишь высоко в небе, там наверняка жуткий мороз. Возможно, ангелы приспособлены к холоду так же, как и к полету.

Но все это лишь предположения — может быть, просто в оправдание тому, что я забрала единственное имевшееся в коттедже одеяло. Электричества нет, а это означает, что обогреватели не работают. На побережье залива температура редко опускается ниже нуля, но по ночам иногда довольно холодно. Похоже, сейчас как раз такое время.

Я засыпаю, прислушиваясь к ровному дыханию ангела и стуку капель по оконным стеклам.

Снится, будто я плыву в Антарктике, окруженная айсбергами — величественными и смертельно опасными ледяными башнями.

Я слышу Пейдж, которая зовет меня. Она барахтается в воде, кашляя и едва держась на плаву. Поскольку она может грести лишь руками, я понимаю, что долго ей не продержаться. Отчаянно пытаюсь до нее добраться, но ледяная вода замедляет мои движения, и почти вся энергия уходит на неодолимую дрожь. А Пейдж все зовет. Она слишком далеко, и мне не увидеть ее лица, но я слышу слезы в голосе.

— Я иду к тебе! — пытаюсь крикнуть. — Все хорошо, я скоро буду с тобой!

Но из горла вырывается лишь хриплый шепот, едва достигающий моих собственных ушей. Отчаяние сдавливает мне грудь. Я не могу даже подбодрить сестру.

Потом я слышу мотор лодки, которая среди плавающих кусков льда направляется в мою сторону. За рулем лодки — мама. Свободной рукой она бросает за борт драгоценное имущество, которое с плеском падает в ледяную воду. Банки с супом и фасолью, спасательные жилеты и одеяла, даже туфли и упаковки мозольного пластыря — все летит за борт, исчезая среди сталкивающихся друг с другом льдин.