Н. К. Джемисин - Сто Тысяч Королевств

Наверное, я смотрела излишне хмуро, потому что служанка всполошилась и принялась копаться в огромной сумке.

— Ох, у меня есть то, что вам надо! — воскликнула она и извлекла из мешка что-то вроде маскарадной маски-домино.

Нет, и вправду один в один маскарадная маска, обернутая атласом палочка, за которую держатся, проволочный каркас, вот только на нем болталось нечто странное — что-то похожее на ярко-голубые перья, как из павлиньего хвоста. Они чем-то напоминали обрамленные ресницами глаза.

И тут эти глазоперья сморгнули. Я ахнула, присмотрелась и увидела, что это были вовсе не перья.

— Все чистокровные дамы такими пользуются, — радостно сообщила горничная. — Это последний писк моды! Смотрите.

И она подняла маску к лицу, и голубые глаза наложились на ее собственные — серые и весьма симпатичные. Она сморгнула, опустила маску — и ее глаза приняли ярко-голубой оттенок! А ресницы! Они стали длинными и густыми, как у южных женщин! Я вытаращилась в изумлении и вдруг заметила, что глаза в маске сделались серыми и пустыми, а обрамляли их самые обычные ресницы, принадлежавшие моей горничной. Она снова приложила маску к лицу, и ее глаза приняли свой обычный вид.

— Видите, как удобно?

И она протянула мне штуку на палочке. По краю шли едва заметные крохотные сигилы.

— Голубые глаза идеально подходят к этому платью!

Я отшатнулась и несколько секунд не могла выговорить ни слова — мне чуть дурно не стало.

— Ч-чьи это были глаза?

— Что?

— Да глаза, глаза! Откуда они здесь?

Служанка уставилась на меня так, будто бы я поинтересовалась, откуда на небе луна взялась.

— Я… не знаю, миледи, — смущенно призналась она. — Но я могу спросить, если вы желаете знать.

— Нет, — тихо отозвалась я. — Не желаю. Спасибо.

Я поблагодарила горничную за труды, похвалила за чудесно выполненную работу и сообщила, что впредь мне не понадобится помощь профессионального одевальщика — ни завтра, ни послезавтра, и вообще никогда больше. Во всяком случае, здесь, в Небе.

Вскоре после этого пришел другой слуга — с запиской от Теврила. Как и ожидалось, Релад отказался со мной встречаться. Поскольку сегодня был выходной и заседания Собрания не предвиделось, я заказала завтрак и экземпляр финансовых отчетов вверенных мне стран.

Потом долго их изучала, косясь на принесенные слугами сырую рыбу и сваренные на медленном огне фрукты.

Не то что бы амнийская еда мне не нравилась — но они, похоже, не очень понимали, когда нужно пищу готовить, а когда не лезть к ней с кастрюлей. И тут пришел Вирейн. Сказал, что просто хотел проведать, но я не забыла свое прежнее ощущение — что-то ему от меня надо. И сейчас это ощущение только усилилось. Вирейн меж тем вальяжно расхаживал по комнате.

— Любопытно, что ты так серьезно относишься к делам управления, — заметил он, когда я отложила в сторону кучу бумаг. — Арамери обычно даже основ экономики не знают — зачем им…

— Я правлю… в смысле, правила… очень бедной страной, — сказала я и набросила салфетку на остатки завтрака на подносе. — И к роскоши не привыкла.

— Ах, да. Но ты, я смотрю, решительно борешься с бедностью! Я слышал, как Декарта об этом говорил сегодня утром. Ты приказала вверенным тебе странам возобновить торговлю с Дарром.

Я застыла с чашкой в руках, едва не подавившись чаем:

— Он что, следит за каждым моим шагом?

— Он следит за всеми наследниками, леди Йейнэ. Мало что способно его заинтересовать в последнее время — но тут он всегда жаден до новостей.

Я задумалась: вот у меня есть магический шар, с его помощью я разговаривала с правителями двух народов только вчера вечером. Интересно, легко или сложно создать шар, через который можно было бы незаметно наблюдать за человеком?

— У тебя уже появились секреты? — Вирейн насмешливо поднял брови — мое растерянное молчание его чрезвычайно забавляло. — Ночные визитеры, тайные свидания, заговоры?..

Вот чего-чего, а врать я никогда не умела. К счастью, когда матушка поняла это, она обучила меня другим способам скрывать правду.

— Похоже, это все здесь в порядке вещей, — невинно улыбнулась я. — Хотя я пока еще никого не попыталась убить. И я не играю судьбами цивилизации ради того, чтобы столкнуть лбами троих человек и хихикать над тем, как они пытаются прикончить друг друга.

— Ну, если вас, миледи, волнуют такие пустяки, вы здесь долго не задержитесь, — заверил меня Вирейн.

Он уселся в кресло напротив и оперся подбородком на вытянутые пальцы.

— Хотите, дам полезный совет? От того, кто некогда тоже был здесь новичком?

— Я с удовольствием выслушаю все, что вы желаете сказать, писец Вирейн.

— Не связывайтесь с Энефадэ.

Я на мгновение задумалась: что лучше — одарить его взглядом оскорбленной невинности, мол, вообще не понимаю, о чем речь, или прямо спросить, что он имеет в виду. Выбрав первое, я изобразила совершеннейшее неведение.

— Похоже, вы понравились Сиэю, — пояснил он. — Он, как ребенок, время от времени сильно привязывается к кому-нибудь. И как ребенок, он нежен. Он забавляет — и сердит до безумия. Его очень легко полюбить. Так вот — не делайте этого.

— Я знаю, что на самом деле он отнюдь не дитя.

— А вы знаете, что за эти годы он убил столько же людей, сколько Нахадот?

Тут я невольно отшатнулась. Вирейн торжествующе улыбнулся.

— Он как дитя — не по возрасту, конечно, — но по сути. Он действует, не думая о последствиях, повинуясь сиюминутным желаниям. Он, как ребенок, увлекается поделками и игрушками — и он жесток, как ребенок. А еще — он принадлежит Нахадоту, телом и душой. Просто задумайтесь, леди Йейнэ. Ночной хозяин воплощает все то, что мы, слуги Блистательного, ненавидим и презираем. Сиэй — первенец Ночного хозяина.

Я задумалась. Но, как ни странно, первым в голову пришло воспоминание о том, как Сиэй расцвел, когда я обняла его при нашей первой встрече. Уже потом я поняла, что полюбила Сиэя — возможно, в тот самый миг. Но часть меня согласилась с Вирейном: любить подобное существо не только граничит с безрассудством — это прямой путь к гибели. Однако я ничего не могла поделать со своими чувствами.

Вирейн увидел, как меня передернуло. Весь забота и участие, он подошел и положил руку мне на плечо.

— Не нужно думать, что вы, миледи, окружены сплошь врагами, — мягко проговорил он, и я настолько растерялась, что даже поверила. — Теврил вам симпатизирует — хотя что тут удивительного, с его-то биографией. И у вас есть я, леди Йейнэ. Мы с вашей матушкой были дружны — до того, как она покинула Небо, конечно. И мы с вами тоже можем стать друзьями.

Он заговорил про мать — и я тут же поняла: нет, никакой он мне не друг.

— Спасибо, писец Вирейн, — отозвалась я.