Анастасия Арчибасова - Р'оук. Долина

Идиллия продолжалась недолго. Лёгким мановением летнего облачка небо затянуло сизыми тучами. За считанные секунды мягкий зной сменился грозой со всей полагающейся атрибутикой. Молнии, ломаными ветками расцвечивала небосвод в лилово-розовые тона, громыхало так, что казалось небесный купол готов был расколоться на мириады кусочков.

— Ничего себе, помылась, — Р’оук скорее проклацала зубами, чем сказала. С залетевших в пещеру учеников текло воды, не меньше, чем снаружи. Балахон Хони настолько его облепил, что кости можно было не только пересчитать, но и лично познакомиться с каждой. Лошадка вежливо топталась у входа, не решаясь укрыться под сводом пещеры. Р’оук, игнорируя её слабое сопротивление, затянула лошадь внутрь, потом отряхнувшись, как невоспитанный пёс полезла в тюк с сухой одеждой.

— А там же Ваган? — спросил у мага Хони.

— Да, что с ним будет? Он почти как дома. И запомни, он — гном. Ему не то, что какая-то гроза, его не каждой лавиной смоет. Не то, что некоторые.

Яркая летняя гроза сменилась холодным дождём средней интенсивности. Р’оук забралась на свою постель и, закутавшись в одеяло, тихо прикорнула.

Ваган вернулся через пару часов с кабаном наперевес. Кинув добычу у входа, без особых церемоний подошел к Курану.

— Магистр, у меня вопрос: а вам не кажется, что дождя не должно быть?

— Вот и охотник наш вернулся, — маг отвлёкся от глубокомысленных раздумий, — А ты, откуда знаешь?

— Как откуда? Меня с самого раннего возраста учили различать чародейство. Да, и дожей не должно быть ещё пару недель. Это та колдунья?

— Ага, она.

— Может уже стоит уйти отсюда? Я так понимаю, — Ваган кивнул на свиток, — нас здесь больше ничего не задерживает?

Маг внимательно посмотрел на гнома.

— Вино будешь?

То, что две недели маг умудрился прятать трехлитровую бутыль особых вопросов не вызывало, а вот наблюдать столь странное расположение духа наталкивало на размышления. Когда уже костёр был давно разожжён, а кабан освежёван и зажарен, маг и гном сидели у костра у входа в пещеру и тихо беседовали, между делом попивая вино. Снаружи всё так же сеял почти осенний дождь, молодые спутники изображали зимних барсуков.

— Ваган, а ты помнишь ту свою единственную? — нарушил тишину Куран.

— Конечно, помню. Даже почти всех.

— Нет, я не про то. Ту, самую нежную, самую красивую, ту ради которой готов ночи не спать, с которой боишься заговорить, когда она замечает, что глаз с неё не сводишь.

— Вы имеете в виду Джибет?

— Да, Джибет…Бетти…она не изменилась. Правда, повзрослела, но, ни капельки не поменялась.

Ваган удивлённо посмотрел на мага, сиявшего тихой грустью.

— Боюсь вас обидеть, но эта женщина сродни весеннему селю, никогда точно не скажешь, когда начнётся и в какую сторону завернёт.

— Не надо столь жестко. Она просто вспыльчивая. И немного неуравновешенная. По-моему не самая вредная из женщин, — он кивнул на подобравшуюся в комочек эльфийку, — бывает и хуже.

— С этим я полностью согласен. А от колдуньи вы чего добиваетесь?

— Она не колдунья, она — магесса, притом, не самая слабая. А чего я хочу? — Куран звучно отхлебнул из кружки. — Не знаю.

Шумный зевок поставил жирную точку на продолжении разговора. Р’оук поднялась и, не скидывая одеяла, прошлепала к костру. Увидела еду и бессмысленно-сонный вид оживила плотоядная улыбка. Когда же она заметила початую бутыль вина, то появилась некоторая обида и настороженость.

Эльфийка развернулась, подошла к спящему Хони. На этот раз особо утруждать себя лишними движениями она не стала. Немного постояв, о чём-то подумав, легонько попинав Хони, она сказала:

— Эй, ты, длинный, вставай, а то мало того что они всё сожрут, так они ещё и бутыль вина заныкали. Его-то точно не оставят.

Затем села около костра, молча, протянула свою кружку, которую не преминули наполнить.

— Ну и чего за посиделки? Что празднуем? — не утруждая себя манерами, не переставая жевать, спросила Р’оук.

— Чего, дождь всё ещё идет? — вопрос невпопад и сонный голос Хони являлся логичным продолжением внешнего вида.

Проигнорировав вопрос ученика, маг посмотрел на эльфийку, деловито поглощающую мясо.

— Мы не празднуем.

— А по какому поводу банкет, с которым, кстати, нас чуть не кинули.

— Разговор у нас зашёл, довольно деликатный,…а вас не позвали, потому что совета у вас не спросишь, а вот стать предметом насмешек очень великий шанс.

Хони резко выпрямился, и, как подобает прилежному ученику, сложил руки на коленях.

— Учитель, мы не то, что вслух насмехаться, мы даже мыслей глумливых не допускаем.

— Ты говори, говори да не заговаривайся. А не подскажешь, кто сегодня поутру, вместо того, чтобы подушку давить, не поленился встать пораньше и сунуть нос не в свои дела?

— Учитель, я повинен только в постыдном подглядывании…

— Знаю, — маг резко прервал, покрасневшего от стыда, Хони, — у тебя тяму не хватит. А ты чего сидишь, даже ухом не шевелишь? Знамо, чья задумка и исполнение.

Р’оук оторвалась от еды, с кивком спросила у мага:

— Как догадался?

— Что ж, не мудрено. Один топает и сопит как стадо баранов, разве что не блеет, а вторая шипит как гадюка на валенок. Только интересно а как нашла?

— Да так, — она неопределённо пожала плечами, — не спалось. Я сначала одна за тобой пошла, а потом захотелось поделиться с кем-нибудь.

— Ты ещё и в два захода развлекалась? Не заметил. Молодец, — в голосе прорезалось некое подобие гордости. — А зачем ученика с собой потащила?

— Ваган бы не понял, ну Хони тоже не семи пядей во лбу, но в одного не так забавно. Ну чего, свою престарелую прелестницу обсуждал?

— Да, ты права, но она никогда моей и не была…

Куран погрузился, в прошедшую было светлую грусть, приправленную прошлыми мечтами и несбывшимися страданиями, но бесцеремонный и увесистый тычок вывел его из сладкой истомы.

— Ну, давай, рассказывай.

— Не пихайся. Рассказывать особо и нечего. Как вы смели, заметить оба мы уже немолоды. Встретил я ее, когда уже окончил Академию, уже не ученик, но и до Магистра мне было очень далеко. Я был в тот момент очень молод, но я был старше. Джибет — была юная и нежная, что полевой цветок. Она жила на границе Великого Леса, и никуда не собиралась. Уже тогда она была очень сильной магессой. Правда, магессой назвать её было нельзя. По Классификации Отмеченных, она скорее значилась как знахарка.

— А что за классификация? — перебила мага Р’оук.

— Это полный перечень и характеристика всех классов и подклассов магических направлений, как специфических, так и общедоступных, — ответил за мага ученик.

— В смысле?

— В прямом. Ты уже три года считаешься моей ученицей, а даже организационной частью не интересуешься, — фыркнул Куран.