Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрбпринц

Он поморщился.

— Народ?

— Я имею в виду простых священников, — уточнил я. — Они постоянно среди простого народа, потому они народ тоже. Папа Римский когда видел простой народ? Раз в году с высокого балкона?.. Да и то на площади собирался не народ, а ради такого случая вся знать королевства.

Он покачал головой.

— Я постоянно перечитываю Библию. И да, вижу, где нужно кое-что поправить. Но это поправки, а не реформы!

— Править придется очень много, — сказал я настойчиво. — Ваше преосвященство, я обращаю внимание, что когда народ возьмется вносить поправки сам, то мало не покажется. Он сам не знает, где остановится, и будут гореть церкви и костелы, священников начнут убивать, как только увидят, монахинь насиловать, разрушат монастыри и разобьют типографские станки…

Он вздрогнул, перекрестился, а на меня посмотрел с ужасом.

— Ты предрекаешь скорый приход Антихриста?

Я пробормотал:

— Что такое Антихрист… Боюсь, он в каждом. Из Египта мы еще не вышли, каждый день выходим… и должны выходить! И не должны выпускать Антихриста.

Он помолчал, затем сделал некий ограждающий знак, словно бы закрыл нас двоих особым святым щитом со всех сторон.

— Сын мой…

Голос его звучал несколько необычно, сердце мое заколотилось в ожидании чего-то важного.

— Отец Дитрих?

Он понизил голос и произнес, как мне показалось, с некоторой неловкостью:

— Я архиепископ церкви и легат, это все, что известно мирянам и даже священникам. И что известно также и тебе. Но то, что скажу сейчас, должен хранить втайне.

— Отец Дитрих, клянусь!

Он допил кофе, почти не прикоснувшись к печенью, хотя одобрил, даже похвалил, и сказал совсем шепотом:

— Дело в том, что я еще и… кардинал in pectore.

Я тихохонько охнул:

— В груди, в сердце… ах да, в тайне! Вы — тайный кардинал?

Он чуть наклонил голову; в глазах оставалось смущение.

— Его Святейшество, — произнес он, — слишком высоко оценивает мою деятельность в Сен-Мари и… других королевствах, куда вас привела жажда справедливости.

Я уже пришел в себя, возразил довольно бодро:

— Ничего подобного!.. Я не знаю, чем заняты остальные кардиналы, но вы, отец Дитрих, восстановили на этих землях римскую церковь и упрочили ее власть и влияние!.. Его Святейшество лишь воздает вам по справедливости!..

Он наклонил голову, я понял, поцеловал ему руку и покинул шатер в почтительном смирении. Новость, в самом деле, весьма… То, что Папа Римский назначил отца Дитриха втайне от других кардиналов и вообще церковников in pectore кардиналом, хорошо и плохо.

Хорошо — понятно, мы дружим, несмотря на разницу в возрасте и положение, а плохо то, что как кардинал, отец Дитрих, будет вынужден крепить устои римской церкви даже там, где их надо расшатывать.

Лучше всего пашут новички, а отец Дитрих окажется в том кардинальнике именно тем, на кого взвалят всю работу. И очень не хотелось бы, чтобы он укреплял то, что нужно разрушить, и боролся против того нового, что должно прийти на смену.

Возможно, отец Дитрих является даже одним из папабилей, хотя это и маловероятно в силу удаленности от двора Его Святейшества.

Правда, папабильство не дает никаких преимуществ на трон папы. В истории столько же папабилей, избранных папами, как и неизбранных, а еще больше непапабилей, что к изумлению всех получили большинство голосов на конклаве и заняли трон Его Святейшества…

— Хватит! — сказал я вслух резко. — Разумничался!.. Ишь, образованность все хочут показать. И ты туда же…

Полдня я потратил на объезд в быстром темпе войск, выдвинутых на защиту Варт Генца, а вместе с ним и всех дорог на юг, теперь уже наших, переговорил с военачальниками, рассказывая новую диспозицию и сегодняшние требования, а потом вспрыгнул, не касаясь стремени, в седло, развернул арбогастра в сторону своего шатра, его поспешно установили, как только я появился.

Он бодро донес меня к цели, я соскочил на землю, намереваясь войти в шатер, но Бобик насторожился, быстро-быстро завилял хвостом и ринулся навстречу всаднику, что вскачь мчится в мою сторону на красивой белой лошади с пышной гривой.

Я охнул, узнав Бабетту. Все такая же сочно-зовущая, яркая и смеющаяся, осадила коня на полном скаку, я протянул руки, и она без колебаний упала мне в объятия.

Свежий аромат ее сочного жаркого тела охватил меня с такой силой, что я непроизвольно и жадно сдавил ее в руках.

Бабетта счастливо пискнула, я задержал на груди и с великой неохотно поставил задними лапками на землю.

— Что ж так традиционно? — спросил я. — На коне…

— А что, — спросила она, смеясь, — обязательно на метле?

— Ты ведьма высшего класса, — напомнил я, — обязана… соответственно. На метле, в ступе, на большом нетопыре…

Она смеялась, в глазах вспыхнули звезды, а на щеках и подбородке появились умильные ямочки.

— Рич, разве я ведьма? — протянула она лукавым голоском.

— Все женщины — ведьмы, — изрек я, — а ты лучшая из женщин, значит…

— Ну спасибо, — почти пропела она, но звезды в глазах разгорелись ярче, — умеешь, гад, говорить такие изысканные грубости, что ни один светский щеголь не додумается… Ох, Рич, как я счастлива тебя видеть снова!

— Ага, — сказал я понимающе, — вот так мчалась через лес и вдруг — я!.. Случайно так это наткнулась. Даже как бы удивляешься, верно?

— Неверно, — возразила она, — мое чуткое и нежное сердце тянется к тебе, как цветок к солнцу, потому я чую тебя издали.

— Хорошее объяснение, — согласился я. — Бабетта, против кого дружим на этот раз?

Она сделала огромные глаза.

— Рич, я здесь просто на отдыхе!..

— Я тоже, — сказал я саркастически. — Что на этот раз сожжешь: Рим, Персеполис или Александрийскую библиотеку?

Она сказала с негодованием:

— Библиотеки я не жгу!.. А Персеполис… гм… что-то помню, но это, как мне кажется, было так давно? И вроде бы не совсем библиотека?

— У женщин короткая память, — согласился я. — Да и зачем вам долгая? От нее морщины. Бабетта, хотя ты приносишь бури, но я тебе все равно рад. И все еще не готов удавить.

Она сделала большие глаза.

— Почему?

— Красивая ты, — сказал я искренне.

Она бросилась мне на шею.

— Ой, Рич! Никто не говорил мне таких комплиментов.

Я отстранился, спросил с недоверием:

— Быть такого не может.

— Правда, — заверила она. — Начинают заворачивать такие сложные конструкции, что и сами в них запутываются, а у меня раздирает рот зевота…

— …шире Мексиканского залива, — сказал я автоматически. — Да это я так, мысли вслух. Умные, значит.

— Умные умеют выражать мысли просто, — возразила она. — Вот как ты. «Красивая»!.. И ничего лишнего. Рич, ты просто необыкновенный! Какой комплимент, подумать только…