Сергей Антонов - Пятиборец

Зубчатая каменная стена, окружавшая столицу Уайтроуза, достигала двадцати футов в высоту. Прямоугольные, тщательно подогнанные друг к другу камни внизу были покрыты ярко-зеленым мхом, а вверху сделались почти белыми от солнечных лучей. Через каждые сто ярдов из стены выступали полукруглые башни с двумя рядами узких бойниц. Они обеспечивали перекрестный обстрел и фронтальную оборону. Полноценные башни по углам крепости оберегали город от нападения с флангов. Крутая, поросшая травой насыпь затрудняла подход к основанию стен.

В ожидании атаки имперцев король Уорвик повелел соорудить глубокий ров вдоль всей западной стены Ноулдона, наиболее уязвимой части городских укреплений. По замыслу инженеров, ров должен был наполняться проточной водой из реки Надежды, протекавшей неподалеку от города. На рытье канала и рва днем и ночью трудились жители Ноулдона. Начиналось оно еще до рассвета, а заканчивалось с наступлением темноты. Сейчас земляные работы шли полным ходом. С дороги были видны группы землекопов с кирками и лопатами. Скрипели валы и шестерни лебедок. Рабочие поднимали на веревках деревянные бадьи и вываливали на бруствер все новые порции темной земли. Саймон лишь мельком взглянул на землекопов и направился к высоким двустворчатым воротам, которые были уже распахнуты настежь.

Сонный стражник, выпустивший рабочих за городскую стену, честно попытался выполнить свой долг — задать прохожему пару положенных в таких случаях вопросов. Из темной дыры под капюшоном сверкнули глаза. Человек оцепенел, клюнул носом и захрапел. Из его разжатой ладони выпала алебарда. Саймон остановился. Храпевший во всю мочь страж и не подозревал, что в эти секунды решается его судьба. К счастью для стражника, гируд чувствовал себя слишком сытым и пока не нуждался в новой порции горячей крови. Саймон миновал ворота и ступил на ноулдонскую мостовую.

Как только деревянный посох коснулся мостовой, Пилгрим разжал ладонь. Посох поплыл по воздуху и, оказавшись за спиной хозяина, лег на мостовую и расплылся по камням, приняв очертания Лорда Тьмы. Гируд шагнул вперед, и магическая тень — переместилась за ним, точнейшим образом повторяя каждое движение Пилгрима, ибо отсутствие тени — это единственное, что могло выдать темную сущность сына Круцифера.

Саймон откинул капюшон, чтобы не привлекать к себе внимание ранних прохожих. Теперь гируд внешне почти ничем не отличался от обычных людей — он выглядел как пожилой, болезненно бледный, но еще крепкий мужчина. Ноздри Пилгрима затрепетали, втягивая воздух, наполненный запахами плоти. В ушах стоял стук тысяч сердец, он физически ощущал биение пульса на запястьях и висках проходивших рядом людей.

Лорд Тьмы чувствовал, что Свершитель где-то недалеко. Казалось, достаточно протянуть руку, чтобы его коснуться. Однако эта близость была обманчивой. Поиски могли продлиться от пары часов до нескольких дней. Большое скопление людей, их защищенные заклятиями жилища, нашпигованные оберегами, мешали гируду увидеть то, что он хотел. Несмотря на утрату Плата Пречистой Маргариты, столица королевства продолжала оставаться центром противодействия чадам Тьмы.

Впрочем, в самом ожидании Саймон не видел большой проблемы. Так же, как для любого гируда, время для него было понятием относительным. Пилгрим углубился в хитросплетения городских улиц. Все его чувства обострились. Глаза сверлили стены домов, а чуткий слух легко улавливал малейший звук, вплоть до шороха мышей в подвалах горожан.

Пилгрим направился на Рыночную площадь, средоточие городской жизни. Именно здесь можно было узнать последние новости, услышать сообщения королевских глашатаев или почувствовать присутствие человека, который мог бы привести его к Свершителю. Рыночная площадь Ноулдона имела необычную форму, она была круглой, мощенной камнем, а торговые лавки, крытые соломой и тесом, рядами расходились от середины площади к ее краям.

В центре площади находился каменный фонтан, посреди которого возвышалось позеленевшее медное изваяние человека в одеянии богатого купца. Он держал в правой руке рог — символ изобилия, из которого лениво стекала в бассейн сребристая струйка воды. Самодовольный вид медного купца и вода, текущая из рога изобилия, служили предметом шуток. Простые горожане, негоцианты и ремесленники, любили рассуждать о том, как их деньги утекают сквозь пальцы в виде налогов в королевскую казну.

Впрочем, шутить в Ноулдоне стали гораздо реже. Ожидание войны с гирудами и всеобщая подозрительность, которую всячески поддерживали своими действиями Стальные сутаны, привели к тому, что люди начали опасаться друг друга. Похищение Плата Пречистой Маргариты, вместо того чтобы показать несостоятельность тех, кому доверили охрану святыни, привело к усилению гонений. Но крепла не только власть Стальных сутан. Даже сквозь толстые стены королевского дворца туда все сильнее доносился ропот возмущенного народа, вынужденного существовать в постоянном страхе за свою жизнь. Вот и теперь на площади в ожидании новых постояльцев Трибунала стояла пока еще пустая железная клетка на колесах.

Рыночная площадь была, пожалуй, единственным местом в городе, где алчность, жажда наживы и торговый азарт заглушали общую тревогу и ощущение близкой гибели Уайтроуза. Несмотря на ранний час, богатые купцы, торговцы средней руки и менялы, чей дневной доход не превышал и четверти серебряного талера, наполняли рыночную площадь разноголосым гомоном. Торговцы призывали покупать упряжь, стремена и седла, нахваливали доспехи и оружие, утварь, скобяные изделия, ткани и многое-многое другое. Не были забыты также едоки и чревоугодники. Зазывалы в мясном, хлебном, овощном и других торговых рядах уговаривали приобретать свежие фрукты, копченое мясо и рыбу, терпко пахнущие пряности и соль.

У прилавков, прицениваясь к товарам, расхаживали представители всех сословий — от богато одетых дворян и купцов до городских нищебродов. Тут же суетились подозрительного вида оборванцы с бегающими глазами и длинными чуткими пальцами. Товары интересовали их гораздо меньше, чем кожаные кошельки на поясах покупателей. Над площадью стоял немолчный гам от многих тысяч голосов, ржания лошадей и квохтания выставленных на продажу кур.

Уличные музыканты и жонглеры соперничали друг с другом в мастерстве выколачивания денег из публики. Одни, раздувая щеки, наигрывали на флейтах веселые песенки, другие перебирали звонкие струны лютен, третьи одно за другим подкидывали в воздух яблоки и тут же ловко ловили их, не давая упасть на землю.

Пилгрим присел на выщербленный парапет фонтана рядом с маленьким и щуплым лютнистом в худом камзоле, дырявых башмаках и широкополой шляпе, которая в сочетании с длинной пегой бородой делала его похожим на старого гнома. Лютнист пел неизвестную Саймону балладу. Голос у него оказался неожиданно низким — красивый бас-баритон.