Сергей Антонов - Пятиборец

Гируд почувствовал, что музыкант и есть тот человек, который может привести его к Свершителю. Он даже увидел место, где тот может находиться: покосившийся домик под красной черепичной крышей. Однако его местоположение оставалось под вопросом. Саймон решил, что теперь торопиться некуда и стоит дослушать до конца балладу, тем более что мастерское исполнение весьма впечатлило его — истинного ценителя художеств и красоты.

Саймон обнимал слухом всю площадь. Он уловил, как тревожно забились сердца у тех, кто стоял рядом с певцом и хорошо слышал его голос. Где-то далеко стукнул копытом конь, лязгнула дверца железной клети. Над площадью смолк гул голосов. В дальнем ее конце переговаривались вполголоса двое мужчин в купеческих одеяниях. Один заметил, что музыкант совершенно напрасно поет прилюдно балладу, которая входит в список запрещенных Экзекуцией сочинений и книг.

—Сейчас ему станет не до песен, — сказал второй.

В кольце, образованном вокруг певца слушателями, вдруг появился быстроглазый оборвыш лет восьми-десяти. С шапкой в руках он принялся обходить зевак, которые начали бросать ему мелкие монеты. Музыкант тем временем впал в состояние вдохновения, он не видел ничего вокруг, ни площади, ни людей на ней, ни смотревшего на него Саймона.

Но вдруг собиравший деньги мальчишка насторожился и нырнул в толпу. Саймон услышал нарастающий по мере приближения звон шпор и грохот тяжелых сапог. С дальнего конца площади, где стояла железная клетка, к фонтану бежали драгуны в серых сутанах. А музыкант ничего не слышал и уверенно приближался к развязке своей истории:

Дослушав песню до конца, Саймон несколько раз одобрительно кивнул. Он даже пожалел, что у него нет с собой монеты, чтобы бросить ее артисту, хотя в этом уже не было смысла. Гируд спокойно смотрел на бежавших в его сторону экзекуторов в серых сутанах. Само собой, это его нисколько не взволновало, раскрывать себя раньше времени не входило в его планы.

Но Стальные сутаны пробежали мимо него. Они набросились на музыканта, разбили его лютню о парапет и потащили беднягу за ноги к телеге с клеткой. Вся площадь погрузилась в угрюмое молчание. Люди испуганно уступали им дорогу. Но почти сразу же после водворения музыканта в клетку рыночная суета вернулась в свои берега. Саймон так и остался сидеть на парапете фонтана. Завсегдатаи рынка и Стальные сутаны не обратили на него ни малейшего внимания — здесь на каждом шагу встречались и более колоритные личности, чем простой пилигрим в коричневом плаще с капюшоном...

Наконец Саймон почувствовал приближение нужного человека. Это был давешний босоногий мальчишка в живописных лохмотьях. Он вернулся к фонтану и опустился на колени перед разбитой лютней, безуспешно пытаясь соединить ее обломки в единое целое. Само собой разумеется, из этого не вышло ничего путного. На глазах мальчика появились слезы. И тут он почувствовал на себе тяжелый взгляд, поднялся с колен, с покорным видом подошел к Саймону. Гируд встал, провел рукой в направлении вверх-вниз. Тонкие пальцы обхватили возникший, словно из воздуха, посох. Теперь, в сумерках, Пилгриму не былонужды маскироваться и создавать иллюзию тени. Он положил руку на плечо мальчишке, и тот, услышав мысленный приказ, повел его к Горбатому мосту через реку Утопленников.

Брюсов воспользовался секундным замешательством и отступил, не поворачиваясь к противнику спиной, в магическую брешь. Вслед за ним туда же полетел подброшенный ногой офицера щенок тандерхаунда. Верзила бросился за Андреем, но было поздно. Как предсказывал Тритемий, брешь в магической стене затянулась. Великан врезался в невидимую преграду и отлетел назад, едва не сбив с ног подоспевших подчиненных.

Оказавшись в коридоре, Брюсов опустился на одно колено. Голова кружилась, руки после перенесенных пыток дрожали от слабости. Он попробовал встать на ноги, но сделать это удалось только с помощью бросившейся к нему Эсквилины. Тритемий оперся на плечо Ригглера, и все четверо вышли из потайного хода Бевериджа в узкий переулок на задах Серого дома. Вокруг не было ни души.

Некоторое время они двигались вдоль переулка с глухими стенами домов, пока не заметили проход во внутренний мощенный плитами дворик, с неработающим фонтаном в виде чаши посредине. Единственная дверь в каменном портале с рыцарским гербом наверху была забита крест-накрест досками.

Девушка отвела Брюсова к фонтану усадила на плиты спиной к чаше. Тритемий и Ригглер остановились рядом. Старик был на грани истощения. Он что-то сказал монаху и тоже сел на пол. Зато щенок-тандерхаунд весело скакал вокруг них, видимо, довольный тем, что оказался на улице. Эсквилина передала говорящую голову Тритемию и попросила Андрея оторвать полоску ткани от рубахи. Надрезая край материи клинком, он вдруг заметил, что меч ему достался непростой. Профессиональный фехтовальщик Брюсов неплохо разбирался в холодном оружии разных эпох и точно знал, что держит в руках полуторный бастард, предназначенный для фехтования как одной, так и двумя руками. На лезвии посверкивала красивая гравировка в виде рыцарской перчатки с зажатой в ней розой, на гарде виднелась та же эмблема в увеличенном виде, яблоко рукояти было украшено золотой насечкой.

—Надо спешить, — подавая целительнице полоску ткани, сказал Брюсов. — Рана пустяковая, я смогу идти сам. Стальным сутанам не потребуется много времени, чтобы выйти через ворота и догнать нас.

—Никуда ты не пойдешь, пока я не перевяжу рану. И не вздумай противиться!