Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц

Во дворе испуганный и радостный визг, там Бобик где-то подобрал бревно, а то и выломал, носится с ним прыжками, уговаривая всех взять и побросать ему да подальше, подальше, а народ увертывается, чтобы не сшиб, а если кого заденет, все остальные ржут, как сумасшедшие, ничего себе забаву нашли…

— Бобик, — сказал я с укором, — как тебе не стыдно? Скоро тыща лет стукнет, а ты все как щеночек…

Зигфрид спросил с недоверием:

— Тысяча лет?

Я пожал плечами.

— Да это я так, округляю. Может быть, и две, мы же не женщины, чтобы годы считать да морщинки разглядывать?

Во двор въехал разряженный Палант, но ему не сравниться со скромно-пышной элегантностью Альбрехта, за ними епископ Геллерий в своем парадном облачении.

Слуги побежали навстречу перехватывать лошадей, я сошел по ступенькам с улыбкой на лице, так надо, хотя и в самом деле это мои друзья.

Следом вышел сэр Джордан, никак не привыкну к его долговязости, и сразу сказал с виноватой улыбкой:

— Я взял на себя смелость пригласить ваших соратников. Да не будет вам скучно в нашем обществе.

— Спасибо, — ответил я с чувством.

Альбрехт и Палант почтительно приветствовали лорда, тот сказал учтиво:

— Я счастлив видеть героев, что побеждают армии Мунтвига.

Палант сказал гордо:

— Мы победили, ибо с нами Бог!

Геллерий помялся, покряхтел, я краем глаза наблюдал, как он повернулся к Паланту и сказал негромко:

— Сын мой, никогда не говорите, что Господь на вашей стороне. Лучше постарайтесь сами быть на стороне Господа.

Альбрехт усмехнулся, и пока Палант с епископом обменивались любезностями с хозяином, наклонился к моему уху и шепнул тихонько:

— Бог, конечно, с нами, но это мало что меняет. Он был с нами и на выборах короля в Сен-Мари! Но его голос не засчитали.

Управитель подошел к Геллерию с поклоном, сказал просительно:

— Святой отец, благословите… У нас уже месяц нет священника.

Епископ тяжело вздохнул.

— Сын мой, — проговорил он кротко, — я не скажу, что это богохульство, но все-таки… гм… так можно обращаться только к папе римскому. Если не выговоришь «ваше преподобие», то можно проще, «отец мой», ибо у нас нет своих семей, а все прихожане — наши дети.

Управитель смутился, пробормотал:

— Простите, святой… ой, ваше преподобие, мы тут в глуши правильного обращения не знаем, как и наши местные священники…

Он еще раз поклонился и ушел, я посмотрел ему вслед, стараясь вспомнить, как я называл и почему меня не поправляли. Похоже, в разных королевствах и даже разных группах населения закреплялось свое, к единому знаменателю все еще не пришли, а это говорит, что удар по цивилизации был нанесен ужасающей силы и последствия все еще аукиваются.

Настроение сразу испортилось, начал думать о звезде Маркус, эта сволочь все ближе, а все только и думают, где бы укрыться от ее страшного гнева.

Очнулся я от мягкого голоса отца Геллерия:

— Дорогой Палант, все рыжие женщины, как известно, ведьмы. Но так как в Писании сказано, что Ева была с рыжими волосами, то этот факт про нашу прародительницу как-то не радует. Даже тревожит… А вас, ваше высочество?

Я тяжело вздохнул:

— Зато это объясняет природу магии. Хотя я раньше полагал, что она вся идет только от проклятого Змея Искусителя.

— Увы, — произнес он, — это было бы полбеды.

— Верно, — согласился я. — В общем, получается, проблема гораздо глыбже и ширше, чем мы всегда думали. А также думали до нас. Но с ведьмами в самом деле непросто… Сейчас мы охотимся на ведьм, но наступит время, когда ведьмы начнут охоту на нас.

Палант испуганно перекрестился, трижды сплюнул, показал кукиш через левое плечо, а потом еще на всякий случай из-под ноги.

— Ваше высочество, — сказал он плачущим голосом, — что вы такие страсти рассказываете!.. Теперь не засну весь день… а ночью кусок пирога в горло не полезет.

— Это будет не скоро, — утешил я. — Да и не такая уж катастрофа в сравнении с Войнами Магов. Эти ведьмы будут на вас охотиться, а вы так это лениво прикидывать, какой поддаться…

Он воскликнул с возмущением:

— Как? Уступить охоту женщинам?

— Да, — согласился я, — эти дуры только все испортят. Главное, нас, таких неповторимых. Хотя портимся мы с таким удовольствием!

Сэр Джордан, прислушиваясь с улыбкой, широко раскинутыми руками теснил нас к распахнутым дверям.

В холле вдоль стены я заметил несколько смешных бронзовых собачек с задранными кверху мордами и полураскрытыми, словно для протяжного воя, пащечками.

Кто-то им всем вставил по цветочку, я запоздало понял, что здесь такие вазы, вон даже у всех губы вытянуты трубочкой, так ни собаки, ни волки не делают..

Обед был настолько хорош, что я нажрался, как три кабана, а Палант, Альбрехт и Геллерий тоже ели с таким аппетитом, словно и они мардорги, которым обслуживающий персонал той стороны замка готовит и подает свои блюда.

Сэр Джордан поинтересовался осторожно:

— А как насчет армии, что недавно прошла через наши земли в сторону юга..

— Мы ее встретили, — сообщил я.

Он спросил тише:

— И… как?

— Вообще-то, — сказал я лихо, — там уже винивидивицнули пару армий… если не больше. Но кто запоминает такие мелочи?

Он посмотрел на меня несколько странно.

— Да, конечно… Ваше высочество, я впервые вижу такого прекрасного коня, как у вас. Думаю, мчаться на таком все равно что мчаться по небу!

Я ответил вежливо:

— Если Всевышний в самом деле устроил мир верно, то люди должны ездить верхом.

Все заулыбались, сэр Джордан собственноручно взял кувшин и налил мне в серебряный кубок.

— Ваше высочество, — произнес он церемонно, — мы будем рассказывать детям, что у нас останавливался сам Ричард Завоеватель!

Альбрехт подмигнул мне, дескать, уже никто не упоминает ни гроссграфа, ни фюрста, ни даже принца, куда значительнее звучит это вот — Ричард Завоеватель!

После обеда я постарался выжать из сэра Джордана максимум об этих землях, где Бриттия соприкасается с Ирамом, и хотя ничего необычного — тьфу-тьфу — не обнаруживается, но обстановка, как и везде вблизи границ, не ах.

Приграничные бароны то и дело вторгались на земли соседнего королевства, что дело вообще-то обычное. Так же делают и внутри королевства, это же так естественно — напасть на соседа и показать свою удаль, угнав у него скот, и сжечь пару деревень. Но еще больше чести пограбить подданных не просто другого лорда, но другого короля.

К счастью, нашествие Мунтвига прекратило эти мужские забавы: кто-то оказал сопротивление нашествию и расстался с головой, кто-то присоединился к Мунтвигу, кто-то ушел и затаился, но все равно здесь бурно кипит котел страстей, взаимных обид и постоянной вражды.