Токацин - Долгое лето

Хесский кот вылез из моховых зарослей, на ходу дожёвывая древесную змею, и смахнул с морды перья.

- Совсем забыл, - встрепенулся Нецис и полез в сумку. - Это твоё, Фрисс. Куурмейа отдал мне в последний вечер, а я кинул на дно и забыл. По-моему, похож...

С тонкой пластинки белёной коры на Фрисса задумчиво смотрел большой жёлтый кот с веером перепонок на хвосте. Существо лежало, поджав под себя передние лапы и насторожив уши. За спиной Алсага чернели знакомые каменные навесы - хранилища дров и горючих масел, во множестве выстроенные в Тешамгене.

- И правда, похож... - Фрисс покачал головой и бережно завернул пластинку в обрывок листа. - Не сломалось бы в дороге... А я не подарил ему ничего. Нецис, что же ты молчал?!

***

Высокий - от пола до потолка - купол защитного поля светился ровным жёлтым светом, и это значило, что защищает он сейчас не от жёсткого излучения, а от высокой температуры. Пол в этом зале рассчитан был на сильный нагрев, и всё же Гедимин не стал рисковать и поднял раскалённые заготовки на высоту человеческого роста. Они висели на тугоплавких держателях, опутанные защитными полями, и медленно и тщательно пропекались в потоках теплового излучения. Излучателем работал сфалт - Гедимин приделал к оружию-инструменту новое, самое широкое сопло, жар струился ровно, и даже зелёное сияние, время от времени просачивающееся из-под пластин на прикладе сфалта, не мешало работе.

"Хватит. Теперь разгладить..." - сармат опустил сфалт, тронул кнопки на генераторе защитного поля, приводя в движение золотистый кокон вокруг прогретой заготовки. Огромный тёмно-серый валок от жара посветлел, щербины на поверхности стёрлись, края трещин сомкнулись, и уплотнившееся поле запечатало их окончательно.

"Сгодится," - кивнул сармат самому себе. Он был доволен увиденным. "Пусть остынут..."

Он шагнул к защитному полю, но остановился у самого барьера: по ту сторону стоял, разглядывая раскалённые валки и дымящийся скафандр Гедимина, ни кто иной, как Хиу.

- Уран и торий! - сармат поднял руку в приветственном жесте. - Гедимин, ты давно начал работу? Утром тебя не видели у щитов.

- С вечера. Не стал прерываться, - тяжело качнул головой Древний Сармат. - Тут я почти закончил. Что у вас?

- Всё тихо. Все десять в порядке, - ответил Хиу, разглядывая тёмный щиток на лице Гедимина. - С вечера, значит... Командир, тебе прислать смену? Ангиран хотел...

- У Ангирана есть дело, - Древний недобро сощурился. - У тебя тоже. Что с покрытиями? Подобрали состав? Сможем сделать ещё два валка?

Хиу посмотрел на покрытый серебристыми пластинами пол.

- Почти подобрали, - помедлив, ответил он. - Сделали образцы. Не то... уступают в прочности. Состав очень сложный, ни я, ни Ангиран с таким не встречались. Возможно, его изобрели здесь, на месте... Ангиран запросил информацию о подобных веществах на "Эджине" и "Флане"...

Гедимин с присвистом вздохнул. Хиу снова опустил взгляд.

- Там ничего нет. Я об этом говорил, - медленно сказал Древний. - Всё, что было у Гвеннона, уже есть и у нас. Что он ответил вам?

- Что он слышит о нашей дробилке в шестьдесят третий раз, и что никакой информации у него за это время не появилось, - качнул головой Хиу. - Не знаю, о чём он. Мы обращались к нему всего десять или двенадцать раз. И не только по дробилке...

- Отличный результат, - гулко вздохнул Гедимин. - Лучше не бывает. Если Гвеннон до сих пор не сообщил ни о чём в Ураниум, теперь он расскажет всё. Хиу, из Ураниума вы ничего не запрашивали?

- Командир... - Хиу даже обиделся, но Древнему было уже всё равно.

- Иди работать. Экспериментируй с составом, возьми в помощь Огдена, но подбери то, что не будет уступать. Здесь я вам помочь не могу. Если Ураниум вспомнит о нас... это - оборудование для дробления рилкаровых обломков, и не более того. Уран и торий!

Глава 41. Сгоревшая тень

- Боги с тобой, маленькая госпожа! Нет сейчас никаких свободных повозок, - всплеснул руками красноволосый и краснобородый синдалиец, скучающий под навесом на берегу. Здесь были стойла для куманов и анкехьо - и ни одного ящера не было там этим утром, только издалека, с севера, доносился тревожный рёв и топот.

- Нет повозок? - озадаченно повторила Кесса и огляделась по сторонам - не собирается ли поблизости караван, уходящий на восток? Но вокруг были только толпы пеших горожан и поселенцев, волочащих пустые корзины, свёрнутые циновки, охапки мотыг и лопаты. Огромные плоты Икатланской переправы ненадолго останавливались на северном берегу, высаживая очередной отряд с мотыгами, и тут же уходили на юг. На месте оставался только синдалиец, охраняющий пустые стойла и загоны, да сама Кесса, с опаской поглядывающая на северные поля и раскалённый серебряный диск неба. Солнце совсем недавно выбралось из-за горизонта, но воздух уже превратился в жидкое пламя, красноватая глина обочин, спёкшаяся от жары, и жёлтые камни мощёной дороги огнём горели в небесных лучах. Кесса с сожалением оглянулась на реку, сильно обмелевшую за последний месяц, но по-прежнему широкую, и на смутные очертания Икатлана на южном берегу. На рассвете она ушла оттуда, покинула дом чародея Макула, у переправы простилась с Раласком, уже совсем исцелившимся от ожогов и жаждущим приключений... Из пятидесяти золотых зиланов, что были в её кошеле месяц назад, у Кессы осталось всего двенадцать. "Так... Повозок у них нет, значит, деньги я не потрачу..." - невесело подумала Речница, покосившись на белесое небо. Ох и неприятно в такую жару весь день идти пешком!

Обмелевшая Река Симту плавно выгибалась, поворачивая к северу. Вода отхлынула, обнажив илистый берег и оставив далеко на суше тростниковые рощи. Они желтели под беспощадным солнцем и тоскливо шуршали, ловя раскалённый северный ветер. То, что прилетало с юга, было не холоднее - и Кесса вздохнула с облегчением, когда широкая дорога свернула от реки на зелёные орошаемые поля. Здесь на высоких грядах вырастали тёмно-зелёные растения с листьями округлыми и странно сморщенными. Листья шли на ценную краску, но дороже всего в этом растении были клубни. Вот их и выкапывали сейчас тысячи поселенцев, как муравьи, наводнившие приречные поля.

Дорога на Джэйкето была широкой, но Кесса едва протискивалась между тяжело нагруженными ящерами. На каждом шагу у обочины стояли полные корзины клубней, лежали вороха ботвы, бережно срезанной, связанной и записанной вместе с клубнями в особые листы. Учётчики с листами принимали корзины от поселенцев, следили, как забирают их перевозчики, и едва успевали поднять взгляд от записей, чтобы хмуро посмотреть на шатающуюся без дела Речницу. Кажется, все жители со всех городов и селений собрались на полях, все, от мала до велика, и выгнали на дорогу всех вьючных животных. Кесса, оттеснённая на обочину, глядела на эти бесчисленные стада и понимала, что для неё не найдётся место ни на одном ящере - они и так еле шли под грузом переполненных корзин. Речница осторожно обошла их по краю грядки, в тени растений скрываясь от недовольных жителей. Мешать она сейчас никому не хотела.