Алла Гореликова - Четыре жезла Паолы

Несколько дней жизнь на новом месте текла ровно и спокойно. Воины отправились к предгорьям на большую охоту, женщины нашли за рекой делянку дикой пшеницы, собрали зерна и теперь перемалывали их в муку и пекли хлеб и лепешки впрок. Паола помогала то лекарке, то Зан-лу. Ходила по воду, растирала травы для снадобий, даже научилась печь тонкий степной хлеб. В эти дни она чувствовала себя на редкость спокойной. Крылья начинали шевелиться, и хотя взмахнуть на исцеление пока не получалось, Паола снова ощущала в себе силу. Пусть слабо, едва различимо, но ощущала!

Охотники вернулись, нагруженные добычей под завязку — тонконогие степные олени, могучие лесные, парочка лосей и даже один медведь. Женщинам работы прибавилось: вялить мясо, скоблить и мять шкуры, да поскорей, покуда не протухло, не испортилось. Но Паола уже поняла — здесь умели работать быстро. Наваливались всем племенем, оглянуться не успеешь, как дело сделано. Она опять вместе с другими девушками просидела день, не разгибаясь, пластая оленину на тонкие ломти. Зато вечером женщины племени снова жарили мясо, а воины собирались отметить возвращение крепкой бражкой.

Которая из девушек первой предложила сходить ополоснуться, Паола прослушала. Она как раз думала, не ускользнуть ли в палатку Сай и бабки Тин-лу — уж там-то ее никто искать не станет, даже если догадаются. Все-таки к лекарке с шаманкой почем зря вваливаться не принято.

— Ола, идешь? — дернула за руку Зайра.

— Иду, — подавив досадливый вздох, откликнулась Паола. Раз уж незаметно смыться не вышло, от девушек лучше не отрываться.

К обжигающему холоду здешней речки Паола уже привыкла. Это первые дни даже в лицо плеснуть казалось страшно, а теперь она вместе со всеми, на бегу раздевшись, с визгом кинулась в воду. В самом глубоком месте здесь было едва по пояс, но ополоснуться хватало. Ополоснуться, подурачиться, брызгая друг на дружку, подхватить по цветному камушку со дна и выскочить на берег разгоряченными и веселыми. Накинуть одежду прямо на мокрое тело, сравнить, чей камушек красивее…

Из принесенной горной речушкой гальки степнячки делали бусы. У Паолы тоже были уже две крупные яшмовые бусины, розовые с серо-зелеными прожилками. Но нынешняя ее находка на бусы не годилась. В ладони девушки лежал молочно-белый осколок, необкатанный, с по-прежнему острыми гранями, словно не несло его течением невесть сколько, ударяя о камни и сглаживая водой. Осколок кристалла Рун.

— Не может быть, — прошептала Паола. — Не может такого быть…

Зайра сунулась поглядеть и тут же, ойкнув, отдернула руку:

— Морозит, аж колется! Как ты его держишь, Ола?!

Паола пожала плечами. Ей рунный осколок вовсе не казался холодным. Разве что самую малость, на грани яви и памяти: ощущением падающих на лицо снежинок и колючей травы под ладонью, и еще — острым, до озноба пугающим чувством ясности жизни, ее сложности и простоты одновременно. То же самое, только куда более сильное, испытала она у гнезда рунных кристаллов. Мудрость Вотана, подсказавшая верный путь… Паола сжала кулак. Стальная руна обожгла запястье мгновенным холодом. Скоро в путь, подумала девушка. Это знаки. Твердая уверенность наполнила душу. А за уверенностью пришла радость. Паола засмеялась, запрокинув голову к белесому, словно выцветшему от близости гор небу, вскинула руки — совсем как Сай, когда шаманит, — и крикнула, повернувшись к горам:

— Спасибо, Вотан!

Тряхнула головой, сбрасывая наваждение, повернулась к пораженно замершим варваркам. Спросила, как ни в чем не бывало:

— Ну что, возвращаемся?

— А непроста ты, Ола, — восхищенно протянула Зайра. — Не зря наша Сай так с тобой задружилась.

— Да брось, — рассмеялась Паола. — Просто Сай одно знает, да и вы все тоже, а я другое. Чему удивляться-то.

Когда вернулись в становище, праздник шумел вовсю. Пахло жареным мясом и брагой, охотники, встав в круг, выплясывали очередной ритуальный танец с лихими выкриками и потрясанием топорами, женщины взвизгивали и притопывали им в такт, а Сай в полный голос вела мелодию. И было это так радостно, так ликующе, задорно и страстно, что Паоле расхотелось уходить. Здесь плескалась полная до краев жизнь, здесь смеялись и пели так заразительно, что и Паоле хотелось смеяться, петь, жить — жить сейчас, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Охотники с последним грозным воплем вогнали топоры в землю, круг распался, но танец продолжился: к мужчинам присоединились женщины. Кружились, воздев руки и притопывая, зазывно смеясь, Зайра с подругами, Сай, Зан-лу, совсем юные девчонки и женщины в годах. Языками пламени вились вокруг стройных ног юбки, змеями извивались длинные косы. Теперь Паоле и в мысли не пришло остаться в стороне. Она кружилась вместе со всеми, смеялась, отбивая ритм, и знала — никогда прежде она не была настолько живой.

Трещали, разбрызгивая искры, угли в очагах, тихонько ржали лошади в табуне, глядели с ясного неба первые вечерние звезды, а ветер пах полынью. Это был замечательный вечер.

Ровно до того мгновения, когда татуированный тройной полоской нахал положил руки Паоле на плечи и спросил, радостно ухмыльнувшись, обдав девушку крепким духом браги:

— Потанцуешь со мной?

Паола отшагнула назад так резко, что наткнулась на кого-то спиной и едва не упала.

— Нет.

— Почему? Ты мне нравишься.

— Как раз поэтому.

— Значит, тебе нравится кто-то другой? Тогда почему ты не с ним?

Взгляд Паолы скользнул по танцующим. Теперь, когда ее, можно сказать, носом ткнули, она заметила: и Зайра, и остальные девушки, и женщины выплясывали в паре с воинами. Только Сай все еще была одна. Надо уйти, в панике подумала Паола. А то оглянуться не успеешь, как…

— Так кто? Или он уже занят, а?

— Не твое дело.

— А если тебе никто не нравится, тогда почему бы и не я? Все равно ведь тебе придется выбрать хоть кого-то.

И, схватив Паолу за руку, дернул к себе.

— Отстань! — Паола вывернулась, отскочила назад. Скользнула за лихо отплясывающую парочку. Нахал попер следом. Не отстанет, поняла Паола. Слишком много выпил, чтобы послушать добром, и слишком мало, чтобы просто махнуть рукой на несговорчивую девчонку.

Ну ладно же. Сам напросился.

Когда нахал преодолел толчею и снова к ней приблизился, Паола встретила его кулаком в нос. И тут же, не дав себе и мгновения, чтобы испугаться, повторила — тем же макаром по тому же месту.

Удар вышел удачным. Конечно, воина такой ерундой с ног не свалишь, но пьяного в чувство привести — почему бы и нет. Или, запоздало подумала Паола, не в чувство, а в окончательную ярость. Варвар медленно утер кровь, оглядел испачканную ладонь и сжал ее в кулак.

— Загордилась ты, девка. Зря.