Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

— А я надеялся, что когда у меня будет вот такая белая борода, я уж точно буду же все знать и понимать.

— Я тоже так надеялся, — сообщил он с глубоким сочувствием. — Потому и говорю, что знания — это одно, а жизненный опыт — другое. И нам всегда будет недоставать того и другого.

Я поднялся, учтиво поклонился:

— С вашего позволения, Ваше Величество, я передам эту карту вашим придворным?

Он вяло махнул рукой:

— Не трудитесь. Сейчас они придут, я им сам велю подготовить как дороги, так и соорудить временные склады с продовольствием. И палатки для отставших и заболевших.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказал я с чувством. — Как я счастлив, что дружу с вами и как буду и дальше стараться всеми фибрами всемерно и по–всякому укреплять нашу вечную дружбу на благо народов и гуманизма!

Когда я вышел, в коридоре только стражи и двое слуг, здесь личные покои Его Величества, а еще Франка, что, как я понял по ее лицу, ожидает, когда аудиенция закончится.

Она сразу же устремилась ко мне навстречу.

— Сэр Ричард?

Я ответил с некоторым недоумением:

— Леди Франка?

Она спросила в тревоге:

— И… что?

— Договорились, — сообщил я шепотом. — Его Величество позволяет моим войскам пройти по строго намеченным дорогам.

В ее глазах, полных непонятного мне беспокойства, блеснули искорки гнева.

— Какие войска?.. Какие дороги?.. Не виляйте, говорите о главном!

Я спросил тупо:

— О главном? А что еще… Ах да, вы о такой мелочи… Ну да, мы договорились с вашим отцом, что он все–таки отдает вас мне. А сэру Мидлю пожалует в утешение титул герцога и подарит большое поместье на границе с Алькантаро.

Она охнула, отшатнулась, глаза как блюдца.

— Господи… Как он мог?

Я сказал нахально и мудро:

— Леди Франка, вы же дочь короля! С детства знаете, что отпрыски королевских семей себе не принадлежат. Их всегда отдают тому, кому выгоднее. Сейчас вас отдают мне. Так что идите собирать вещи. Я долго не задержусь, мы тут только утрясем количество кур и прочей живности, необходимой для нужд армии, и я отбуду.

Она всплеснула руками:

— Господи, как отец мог так поступить…

Я сказал мудро:

— Такова жизнь, леди Франка. Мне вот тоже с вами, может быть, не совсем, но династические узы… ого, это важно! Вы не храпите во сне?

Она покачала головой, глаза совсем растерянные.

— Нет…

— А не лягаетесь?

— Вроде бы нет…

— А одеяло не стягиваете?

Она воскликнула в ужасе:

— Вы что, собираетесь спать со мной? Вам недостаточно, если отец согласится отдать меня вам, что сможете приходить ко мне на ложе?

— Не знаю, — сказал я печально и ответственно. — Еще не решил. Это как получится. А ваш отец уже согласился! Вы же понимаете, что наши жизни в сравнении с государственными интересами?.. Королевская дочь обязана крепить обороноспособность королевства династическими узами. Король Найтингейл мудр, он понимает, что хорошие отношения — хорошо, но родственные — лучше… А сейчас поцелуйте меня, я пошел прокладывать дороги.

Она тяжело вздохнула, привстала и неохотно поцеловала в губы. Я ощутил эту запретную сладость, мгновенно охватил стыд. Со своими шуточками иногда захожу за пределы, все–таки выхожу, ведь мне все позволено, потому что я это же я, мне все можно, это другим нельзя… но все–таки, наверное, мне тоже как бы не совсем уж все и везде, а то я как бы не такой уж и стеснительный демократ, хотя эти вот свободно–деловые и практичные отношения как раз и торжество демократичных принципов и либеральных ценностей…

С другой стороны, мы все как бы обязаны выказывать женщинам не только внимание, но и страсть, пыл, добиваться их внимания и делать вид, что все готовы отдать, только бы их поиметь, нам это ничего не стоит, а им так льстит, они в таком восторге…

— Леди Франка, — сказал я виноватым голосом, — мне очень совестно, но я должен признаться…

Она прервала:

— Сэр Ричард, я все понимаю! И не осуждаю вас. Такова участь королевских дочерей. Даже вы не вольны в выборе… в смысле, не можете позволить себе взять в жены пусть и самую красивую женщину мира, если она не дочь короля.

Я пробормотал:

— Леди Франка, я не о том… Знаете ли, я бываю не совсем адекватен, меня иногда заносит, совсем иногда, потому что в моих краях всякий серьезный и умный человек выглядел дураком, все старались быть стебарями и хохмачами, я тоже, хотя теперь вот понимаю, каким дураком был, но все равно время от времени такое творю, что и на голову не налезет… В общем, тысяча извинений, а я побежал, побежал, побежал, у меня куча дел!

Она не успела рот открыть, как я в самом деле смылся так поспешно, что сам себе удивился, ну словно Бобик, что спешит на кухню, а в голове мысль: сумел ли объяснить, или хотя бы намекнуть, что это всего лишь далеко зашедшие комплименты?.

У выхода из дворца меня догнал запыхавшийся помощник вице–канцлера.

— Ваше высочество!.. Ваше высочество!

Я развернулся:

— Ну?

Он заговорил торопливо:

— Вы полностью и безоговорочно доверяете нам прочертить дороги для следования ваших войск? И размещения складов?

Я посмотрел на него с подозрением.

— Ну, я бы так не сказал…

— Тогда вы должны принять участие, — сказал он напористо, — в прокладке детального маршрута!

— Понял, — ответил я. — Не хочется работать, да? Понимаю–понимаю… Я тоже стараюсь спихнуть на кого–то заинтересованного…

Он помялся, пойманный на горячем, посмотрел в сторону.

— Ну, ваше высочество… вы как–то слишком…

— Откровенен? — спросил я. — Ладно, мы же не перед народом выступаем. Где заседает ваш кабинет по чрезвычайным проблемам? Только пошибче, пошибче.

Когда мы закончили уточнять со специалистами Найтингейла дороги, по которым пройдут мои войска, а также подсчитывать, в каких местах разместить склады с продовольствием, наступил уже вечер, во всех залах зажгли люстры, а также светильники на стенах.

Я вышел из кабинета в зал несколько ошалелый, всегда все кажется проще, пока не приступишь, а тут еще нужно подсчитать, сколько полевых кузниц понадобится разместить там же по дороге, чтобы на коротких остановках можно было поправить доспехи и оружие, но это решили оставить уже на утро.

Голова гудит, а глаза у меня, похоже, квадратные. Придворные, у которых с наступлением ночи жизнь только начинается, учтиво раскланиваются. Глаза горят любопытством, женщины поглядывают игриво, но с опаской, лорды королевства всматриваются в меня с понятным интересом: я даю возможности для очень выгодной беспошлинной торговли.

Я направился к выходу, Зайчик понесет и через ночь, а Бобику все равно, как я понимаю, больше видит носом, чем глазами. Стражи у двери едят меня глазами, я здесь единственный человек их мужественной профессии.