Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

Я уже переступал порог, когда слева донесся окрик:

— Сэр Ричард!

Леди Франка шла в мою сторону торопливо, вся непривычно раскрасневшаяся, глаза блестят, а грудь вздымается часто то ли от быстрого шага, то ли от волнения.

Я учтиво поклонился:

— Леди Франка?

Она сказала порывисто:

— Я только что переговорила с отцом. Сказать, что он был удивлен… это ничего не сказать. Но я его убедила, ссылаясь на ваш необычный характер и некоторые сдвиги в вашей психике, как вы предупредили меня… В общем, в государственных интересах король согласился сделать так, как вы и предложили.

Я спросил опасливо:

— А что я предложил, напомните… А то я такое могу предложить… я же этот, как вы сказали… ну, необыкновенный…

Она нервно улыбнулась.

— Вы предложили жесткий вариант в духе своего характера, но король, подумав, принял его, все–таки при всей необычности это свяжет, как вы и предлагали, наши королевства в некоторой степени еще крепче, что в интересах как Шателлена, так и ваших. Моему супругу Мидлю дадут титул герцога и владения на границе с Алькантаро, а я стану и вашей женой…

Я заподозрил, что она либо прикалывается надо мной, отвечая той же монетой, либо я что–то не так понимаю, заработался слишком, а у меня такая голова, что любой дури туда может влезть бесконечное множество, а от умственных усилий как–то слишком быстро тупею, хотя, конечно, никому в этом не признаюсь, да у политиков такое и незаметно.

— Э–э–э, — поблеял я, — сам Найтингейл, ваш отец, одобрил такой вариант? Отнять жену у сэра Мидля и передать мне?

Она вздохнула.

— Он предлагал именно такой вариант, он же человек старых традиций и распорядка, но я его убедила, что нужно сперва посоветоваться с вами…

Я вздохнул с облегчением:

— Фу, от сердца отлегло…

— …насчет компромиссного варианта, — договорила она.

Я спросил уже легче:

— Э–э, леди Франка?

— Зачем отнимать? — спросила она. — Вы же все равно можете бывать только наездами? А так то на войне, то в приключениях… Я буду вашей женой, но останусь и женой сэру Мидлю. Это не самая распространенная форма брака, но династический брак еще более редок, и у него тоже свои особенности!

— Гм, — сказал я озадаченно, в голове тысячи мыслей сшибают одна другую с ног, все бойкие и громогласные, но какие–то митинговые, а это значит — ни одной дельной. — И как вы это… видите?

Она посмотрела на меня умоляюще.

— Сегодня вы спите в моей постели, утверждая свои права, а когда вы отбываете…

— …вступает в свои права сэр Мидль, — договорил я. — Вообще–то он снова выиграл, гад. Титул герцога и приличных размеров земельные владения на границе с Алькантаро?

Она сказала обвиняюще:

— Но это же вы сами предложили!

— Ну, — пробормотал я, — как–то надеялся, что Его Величество скажет, что я больно щедрый насчет раздавать не свое, урежет что–то… Хотя ладно, в самом деле не мое, пусть Мидль снова пользуется. И владениями, и, увы, вами.

Она сказала просительно:

— Сэр Ричард, ну зачем я вам нужна в полное владение? Вы же все время в походах, как я понимаю! С пылающими гневом очами и обагренным лезвием меча?

Ее лицо горит огнем то ли от стыда, то ли от смущения такой бесстыдной торговлей, хотя, кто знает, под обликом строгой школьной учительницы, может быть, кроется не совсем уж и строгая мораль, не знаю и даже не пытаюсь узнать, мне нужно провести три колонны войск через королевство без инцидентов и стремительно обрушиться на герцогство, вот о чем нужно думать в первую очередь.

— Хорошо, — сказал я устало, — голова гудит, вообще ничего уже не соображаю. Ведите меня в свою постель, милая Франка, а так делайте, что хотите. Мне завтра рано вставать.

Она сказала с облегчением:

— Понимаю–понимаю. Пойдемте. Я понимаю вас, сэр Ричард!

Я шел за ней, украдкой посматривая на двигающиеся половинки зада, что отчетливо проступают под длинным, до пола, платьем, со злостью думал, что сам себя не понимаю, а чтоб меня кто–то понимал, да такой человек еще не родился.

Эту ночь я действительно провел, чего никак не ожидал, когда мчался в Шателлен, в постели Франки. Она жутко стеснялась, совсем не похожая на ту школьную учительницу, какой выглядела для меня вначале.

Ее уверенность, что поступаем правильно, улетучилась, как только придворные дамы начали раздевать и протирать обнаженное тело мокрыми тряпочками, смоченными в слабом растворе уксуса.

Из всех светильников горит только один, самый слабенький, остальные загашены явно по настоянию Франки, я видел, как она в смущении даже горбится, что для женщины благородного происхождения крайне недопустимо, непроизвольно старается закрыть ладонями то грудь, но у нее такая, что и моими не очень–то закроешь, то треугольник пышных волос в низу живота.

Я отвел взгляд, когда ее под руки подвели к ложу. Она с не свойственной королевской дочери поспешностью, ломая торжественность процедуры, зарылась под одеяло;

Я сказал властно сопровождающим:

— Все, концерт окончен! Дальше помощь не понадобится.

Все ушли с великой неохотой, но, думаю, в соседней комнате проторчат всю ночь и будут прислушиваться, ибо факт моего вступления в права очень важен, его постараются не пропустить и запротоколировать со всеми подробностями.

Франка прошептала из–под одеяла:

— Спасибо, сэр Ричард…

— Не за что, — ответил я. — Вылезайте, а?

Она сказала жалобно:

— Что–то я совсем не понимаю… Сейчас кажется, что поступаем ужасно!..

— Ну… — пробормотал я.

— А как думаете вы?

— Не знаю, — ответил я честно. — Мораль меняется, мода меняется, обычаи меняются… даже ритуалы!.. Я начинаю думать, что главное все–таки не в сформулированных и высеченных на камнях законах, хотя как государь я должен стоять за их нерушимость.

Она прошептала растерянно:

— А в чем главное?

— Вредим ли мы, — ответил я, сам медленно пробираясь через стену колючих понятий, — своими поступками и поведением друг другу, своим близким или далеким?.. Если нет, то можно все.

Она сказала совсем тихо:

— Но мы не вредим, так ведь? Правда, сэр Мидль…

— Он получит, — сказал я сварливо, — за половину Франки титул герцога! Не полгерцога, а полного. И еще богатое поместье!

Она спросила, защищаясь:

— Почему богатое?

— Его Величество, — напомнил я с достоинством, — король не мелочный. Он понимает важность жеста.

Она вздохнула:

— Все–таки я сама прослежу, чтобы сэру Мидлю выделили достойное имение. Если там и земли богатые, то да, мы никого не обидели, а даже совсем наоборот.

— Все, — сказал я убежденно, — что между нами происходит, делается к лучшему. Вы правы, у государей другие нормы поведения. Мы делаем все в интересах народов наших королевств… Ну–ка, в интересах Шателлена…