Стас Бородин - Глиняные кулаки

– Вот так чудище! – усатый аркебузир сдвинул берет на затылок и присвистнул. – Помнится, мой прадед рассказывал о боевых големах, но в ту пору я был еще сопливым мальчонкой!

– "Глиняные кулаки", – копейщик прочел название на вывеске и откашлялся – Кто-нибудь о них раньше слыхал?

– Говорят, что новенькие, – мечник кивнул на приоткрытое окошко палатки. – Они, похоже, только что начали набирать "компанию".

От толпы зевак стали потихоньку отделяться наемники, которые вдоволь нагляделись и на голема, и на трупы. Большинство не спеша возвращалось на плац, однако некоторые из них оставались, выстраиваясь в очередь перед вербовочной палаткой "Глиняных кулаков", и заглядывая в окошко, из которого на улицу струился приглушенный свет голубой лампы.

Военный лекарь, которого привел с собой Ниал, уселся рядом с Элиседом на корточки, а голову юноши пристроил у себя на коленях. Вынув из саквояжа медную прямоугольную коробочку, он выбрал из набора маленькую изогнутую иглу, и принялся ловкими стежками стягивать края раны.

– Вот видите, мастер, это совсем не больно, – пробормотал он, обрезая ножничками конец нитки.

Опустив палец в баночку с какой-то черной мазью, он осторожно смазал рану и довольно оскаблился.

– Красавчиком вы уже никогда не будете, но, смею уверить, еда у вас не будет вываливаться через дыру в щеке!

– Где ты его нашел, Ниал? – простонал Элисед, с трудом шевеля губами. – Не мог привести старика Энгаса?

Лекарь сунул юноше под нос какую-то баночку, со смесью ароматных солей.

– Вдохните поглубже, мастер, это прочистит вам голову, – сказал он, запуская свободную руку в темное нутро саквояжа.

Высыпав Элиседу на ладонь горсть разноцветных пилюль, он протянул кружку с водой, в которой плавали какие-то хвоинки, и крошечные полупрозрачные медузы.

– Я обязательно должен это пить? – юноша жалобно поглядел на Ниала, но тот только пожал плечами.

– Надо было с вами оставаться, – пробормотал верзила, придерживая кружку за донышко, и помогая Элиседу напиться. – Если бы я остался, бандиты не посмели бы на вас напасть!

– Конечно, – кукловод закашлялся, глотая холодные желеобразные комки. – Как я мог позабыть, ты же во сто крат страшнее разъяренного зенорского олифанта!

Айс виновато вздохнул.

– Их было больше двух десятков, и они все равно бы напали… – пробормотал он потупившись. – Это я во всем виноват. Не нужно было отпускать Кирка! Попался на их хитрость как последний дурак!

Врач хмыкнул и отвернулся, пряча улыбку. Звякнув какими-то склянками, он протянул бледной Дисе чашку, в которую предварительно уронил несколько капель янтарной тягучей субстанции.

Девушка взяла чашку и громко фыркнула, глядя на мрачные лица мужчин.

– Хватит жаловаться, – ее глаза насмешливо блеснули. – Это вам раньше надо было думать, еще в Пааре, прежде чем ввязываться в драку с этими наемниками!

– Тогда у нас не было выбора, – Элисед, поморщившись, покачал головой, – Кто же мог знать, что богам придет в голову сыграть с нами такую злую шутку…

За окном послышалась какая-то возня, и в прикрытую ставню настойчиво постучали.

– Прошу прощения, господа, – пожилой копейщик приподнял свой помятый остроконечный шлем с подвязанной бармицей. – Если вы сегодня не будете никого нанимать, я могу дождаться утра.

Элисед вскочил со стула и, едва удержавшись на ногах, ухватился за плечо Ниала.

– А это что за птица? – юноша нахмурился, глядя на желтые от табака усы, и длинную седую косицу, освещенные светом фонаря. – Скажи-ка, любезный, почему это я должен брать тебя в свою "компанию"?

Воин широко улыбнулся, обнажив подпиленные на лурский манер зубы.

– Не глядите, господин, что у меня снаряжение старомодное, – он распахнул ставни пошире, демонстрируя тяжелый прямоугольный щит из мореного дуба, обшитого слоями кожи и медными пластинами. – Я любого благородного рыцаря из седла запросто вышибу! Спросите кого хотите, старого Адалстена тут все знают!

Ниал одобрительно кивнул, разглядывая вооружение наемника, состоящее из прямого короткого меча в простых потертых ножнах и трехметрового тяжелого копья с широким листовидным наконечником.

– И откуда такие молодцы берутся? – улыбнулся он. – Тяжело, поди, на спине эдакую дверь таскать?

– Мы номары, из северных провинций Лура, с детства обучены драться с конниками, – наемник с гордостью продемонстрировал свою косичку, в которую была вплетена стальная цепь. – Со мной еще двадцать копейщиков, все мои родичи.

– Добро пожаловать в "Глиняные кулаки"! – Ниал пожал протянутую мозолистую ладонь, которая на проверку оказалась тверже мореного дуба. – Диса, тащи бланки и чернила, эти парни нам пригодятся!

Следом за номаром в окошке возникла смуглая физиономия кочевника. Этот воин носил традиционный алимский шлем с шишаком и откинутой вверх личиной. Доспехи на воине были корнвахские, богато украшенные золотой чеканкой изображающей скачущих коней с развевающимися на ветру гривами.

– Я Аукаман, но вы можете звать меня "Грозой степей", – кочевник гордо выпятил грудь, и ударил по кирасе латной перчаткой, на которой указательный и средний пальцы были из простой кожи, как и у всех конных лучников. – И я согласен стать вашим генералом!

– Скаут нам бы пригодился, – Ниал подозрительно прищурился, разглядывая роскошные доспехи воина. – А, на генерала, боюсь, у нас не хватит денег…

– Тогда, я буду генералом скаутов! – наемник не моргнул даже глазом.

Ниал положил на подоконник бланк и подушечку пропитанную чернилами.

– Приведешь еще десять всадников, и я назначу тебя десятником, – сказал он. – Договорились?

– У меня сто всадников, – раскосые глаза кочевника хитро блеснули. – Я буду сотником!

Ниал переглянулся с Элиседом и засмеялся.

– Хорошо, Аукаман, завтра посмотрим на твоих молодцев, и если они нам понравятся, ударим по рукам!

Кочевник хитро ухмыльнулся.

– Понравятся, еще как понравятся!

Прежде чем удалиться, степняк опустился перед големом на колени, снял с головы шлем, и принялся копаться в толстом кошеле, разукрашенном бисером и стеклянными бусами.

В свете лампы блеснуло кольцо с огромным изумрудом, которое кочевник с поклоном возложил у ног великана.

– Уоооо! – загудел голем и протянул свою ручищу коленопреклоненному воину.

Аукаман прижался лбом к покрытой запекшейся кровью руке и что-то забормотал.

– Похоже, что он принимает Кирка за какое-то божество, – удивился Айс.

– Ничего удивительного, – Ниал пожал плечами. – Кочевники обожествляют деревья, животных, и даже камни. Дикий народ!

– Эти дикари правили Паарой триста лет, – Элисед покачал головой. – Мы даже говорим теперь на смеси патри и корнвахского, носим одежду, пошитую на корнвахский манер, едим корнвахскую пищу и даже ругаемся по корнвахски. Так что не известно еще, кто из нас настоящий дикарь.