Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-консорт

Хреймдар шел следом, я слышал его надсадное дыхание. но ему легче, я все‑таки помассивнее, приходится и живот втягивать, и воздух из груди выпускать в особо тесных местах.

Выход все ближе, день не солнечный, тучи, но после подземелья кажется ярким и ослепительно радостным.

Я, выдохнув и задержав дыхание, вывалился наружу, упал и жадно хватал всей пастью свежий воздух.

Хреймдар выдвинулся боком и тоже рухнул рядом, перевалился на спину, грудь ходит ходуном.

— Завтра, — сообщил хриплым голосом, — буду ходить на полусогнутых…

— Крепатура, — согласился я знающе. — Кабинетный работник! Знаем, проходили.

Он спросил с сомнением:

— В самом деле? Что‑то не похоже. Хотя временами…

Я ждал продолжения, но он приподнял голову, глаза сузились. Я прислушался, но сообразил, что удобнее было лежа: земля доносит глухой стук копыт, несколько всадников приближаются в нашу сторону, даже слышно, что кони хрипят и спотыкаются, вот — вот падут…

Я с трудом поднялся, Хреймдар с протестующим стоном воздел себя на ноги.

Из‑за скал совсем близко выметнулся красный, словно только что из ада, чудовищный зверь размером с носорога, но весь в костяных плитах, однако в распахнутой пасти блестят острые зубы хищника, а лапы заканчиваются острыми когтями, а вовсе не копытами.

Он летел прямо на нас, пасть раскрыл еще шире, явно намереваясь небрежно и на ходу подхватить, чтобы пережевывать дальше на бегу.

Я метнулся в сторону, пусть бежит мимо, а Хреймдар, растерявшись, застыл на месте и, выставив перед собой ладони, прокричал:

— Именем Астарты!.. Остановись!

Зверь моментально застыл, а его выставленные вперед для прыжка лапы ударились в землю и пропахали там четыре глубокие бороздки.

— Убегаем! — прокричал Хреймдар отчаянным голосом. — Это его чуть — чуть задержит!

Монстр от меня на расстоянии протянутой руки, а рукоять меча уже в ладони. Не раздумывая, я рубанул изо всей силы по голове, лезвие отпрыгнуло, а в плечи отдалось резкой болью, будто я ударил по наковальне.

На башке чудовища ни единой царапины, Хреймдар закричал громче:

— Бежим!.. Он сейчас очнется!

— А еще раз? — крикнул я.

— Нет! — прокричал он. — Это заклятие у меня уже было наготове давно!

Я лихорадочно окинул монстра придирчивым взглядом, весь, гад, в броне… хотя нет, вот тут в прыжке у него раздвинулись щитки на задней лапе…

Меч в моих руках блеснул, я ударил, в спешке промахнулся, со второго раза попал острием в щель, погрузилось неглубоко, словно рублю дерево твердой породы, хотел еще раз, но по мощной бочине прошла волна по косым мышцам, я на четвереньках выбежал из‑под него, как паук.

Над головой прогремел чудовищный рев, от которого дрогнула земля, а в моем черепе зазвонили колокола.

Я увидел прямо перед собой распахнутую пасть и страшные глаза, горящие ненавистью, однако монстр вдруг пошатнулся, взревел снова и, развернувшись, принялся зализывать раненое место, откуда брызнула кровь.

— Бежим! — крикнул Хреймдар.

Конский топот прогремел сильнее. Из‑за скал выметнулись всадники в доспехах. Увидев монстра, все разом и молча ринулись в бой, кто с копьем, кто с поднятым мечом, а один с широкой секирой непривычной формы.

Хреймдар торопливо шептал что‑то и делал пальцами движения, словно вяжет на незримых спицах, лицо сосредоточенное, хотя это совсем рядом от страшной схватки, где монстр оставил раненую лапу и, развернувшись, набросился на рыцарей.

Я с воплем напал сзади, монстр обернулся, двое из рыцарей ударили его в бока, третий обрушил сверкнувшую в небе секиру на загривок. К моему облегчению, тяжелое лезвие рассекло толстую шкуру в костяных пластинках и погрузилось чуть ли не наполовину.

Чудовище развернулось и, моментально достигнув смельчака, ухватило его страшной пастью. Рыцарь успел вскрикнуть, страшно заскрежетали стальные латы. Панцирь со звоном лопнул, из трещины ударил фонтан горячей красной крови.

Рыцарь с копьем разогнал коня и, с треском проламывая броню, всадил длинное острие в левый бок, натужился и вогнал глубже. Монстр с ревом развернулся, ударом лапы перебил копье, ухватил зубами за ногу, сдернул на землю. Мы с двумя оставшимися набросились с мечами, стараясь углублять уже нанесенные раны, однако зверь подмял несчастного под себя и во мгновение ока растерзал, не обращая внимания, что тот в стальных доспехах.

Хреймдар выбросил вперед ладони и прокричал нечто. Зверь на мгновение застыл, но только на мгновение, тут же с голодным блеском в глазах развернулся в его сторону.

Мы трое с яростными криками рубили и рубили в бешеном темпе, после которого только упасть и умереть, монстр остановился, прогремел рев, сильным ударом корпуса чудовище сбило одного на землю и прижало лапой, но по его залитому кровью телу прошла дрожь. Он качнулся, судорога тряхнула с головы до лап, и, взревев уже не с такой мощью, рухнул на землю.

Я упер острие залитого кровью меча в землю и, держась за него, пытался удержать впрыгивающее из груди сердце. Рядом хрипит бледный как смерть Хреймдар, а последний из оставшихся на ногах рыцарей подошел, пошатываясь и глядя изумленными глазами. Щеку раскроила глубокая рана, я рассмотрел сквозь прорезь белые зубы.

Он чуть наклонил голову, на больший поклон не решился, чтобы не рухнуть от слабости.

— Кто вы?

— Те, — ответил я хрипло, — кто… помог…

Он смотрел с огромным изумлением, я протянул руку и коснулся кончиками пальцев его щеки. Холод ожег по самую ладонь, я удержал ее, хотя спинной мозг вопит в ужасе и требует отдернуть.

Рана на его щеке не закрывается, а я почему‑то не чувствую ни тепла, ни холода в своей ладони.

Он всмотрелся в мое лицо.

— Как ваше имя, сэр?

— Ричард, — ответил я хриплым голосом, грудь все еще ходит ходуном, а сердце колотится бешено, обеспечивая ускоренный метаболизм. — Паладин Господа, крестоносец и Защитник Веры.

Он проговорил медленно, не отрывая от меня изумленного взгляда:

— Вот оно что… Вера теперь настолько сильна?..

— Достаточно, — ответил я настороженно. — Кто вы, сэр?

— Граф Эскорианд, — назвался он. — Мы четверо однажды ушли с поста к гулящим девкам, а чудовище, от которого мы охраняли вход, прорвалось в город и учинило бойню…

— Гм, — проговорил я, не зная, что сказать, — это… оно?

— Да, — ответил он, — и потому мы были осуждены искать его, пока не уничтожим силами нас четверых.

— А это непросто? — проговорил я.

— Оно убивало нас семьдесят три раза, — сказал он просто. — Но вы помогли нам…

— И, — сказал я, — вы… все выполнили?

Он медленно кивнул, рана на лице осталась такой же жуткой, я все еще видел окровавленные десны и желтые коренные зубы через этот разрез, но кровь… почему‑то не струится.