Александр Архиповец - Хроники Сергея Краевского

Гул больших серых пчел, кропотливо выискивающих сладостный цветочный нектар, трели птиц поднебесных, щелканье, свист, скрежетание невидимых глазу насекомых, — все слилось в единую степную симфонию. Благоуханье тысяч цветов, сохнущей под лучами Гелеоса травы дурманили голову сладостно-чарующим ароматом.

Серж любил степь, напоминавшую невиданное им море. Не отдавал под беспощадный плуг арендаторов. Иногда по утрам вместе с Райзой купался в росе или же грустил по ночам в одиночестве, глядя на зовущее звездное небо.

Миновав распаханную защитную полосу, въехал под сень вековых дубов. Каждый — в добрых два обхвата, они тянулись почти на целую лигу. Дальше рос смешанный лес, в глубине которого на берегу лесного озера, скрючившись, как и хозяйка, незряче смотрела пустыми глазницами окон избушка Дриллы.

Ведьму Серж нашел у самой кромки воды пристально глядящей в озеро. Почуяв чужого, она повернулась, подняла глаза. На мгновение в ее грязно-сером затуманенном взоре сверкнула искра разума, но быстро погасла, уступив место полному безразличию.

Спешившись, граф подошел к старухе. Мельком взглянув на него, Дрилла недовольно нахмурила мохнатые брови и, тряхнув седыми космами, отвернулась.

— Почтенная, — начал было граф, протягивая золотую монету, — скажите, что ждет меня впереди.

Не желая говорить и еще больше пригнувшись к земле, она сделала шаг в сторону.

— Дрилла, прошу тебя. Ты не можешь так просто уйти! Заклинаю всем святым, что осталось в твоей душе! — воскликнул Серж и бережно взял за руку.

Ведьма вздрогнула, по ее телу пробежала волна.

Вновь подняла глаза на графа. На этот раз взгляд Дриллы был неожиданно пронзительным и разумным, проникающим в тайную суть вещей. Усилием воли граф сдержал нахлынувшие тошноту и головокружение. Переборов слабость, устоял на ногах, вслушался в путанное и странное пророчество.

— …Игрушка… орудие мести в руках Богов… Жизнь, смерть, причина, следствие — все поменялось местами. Исполнив предначертание Великого, победив смерть, ты уничтожишь единственную причину своего существования… И не только своего… но жены и сына. Горун сразу заберет их жизни. Устранит возмущение пространственно-временного континуума…. В твоей смерти — их жизнь, а также их великая печаль… В твоей смерти — угроза Великому… L-Dox может выиграть, а Горун просчитаться… А-ха-ха-ха-ха…

Жуткий, словно брачная песня птицы Гоор, смех разорвал тишину летнего дня, погнал прочь от озера лесных обитателей, заставил отшатнуться и Сержа. Ведьма уже ковыляла к избушке, а он все еще стоял на месте.

"Да она и вовсе рехнулась! Безумная, безумная старуха, — твердил словно молитву про себя граф. — Словечки-то выискала какие: причина, следствие, возмущение пространственно-временного континуума. Сплошная несуразица, чушь. И откуда только взяла? Колдовство, чистой воды колдовство!"

Вернувшись домой, Серж еще долго продолжал обдумывать услышанное. Хотел доказать себе бессмысленность речей Дриллы, но не смог. Пусть непонятными, бредовыми словами, но старуха подтвердила его догадки! По-прежнему оставалось непонятным, почему по меркам Богов ничтожный смертный, женщина и ребенок должны стать орудием мести в битве титанов. Как могут их жизни, брошенные на чашу весов, изменить равновесие в ту или другую сторону. Сможет ли он, человек, противопоставить свою волю Божественной, словно вышедшая из повиновения марионетка, укусить за палец хозяина-кукольника!

В глубине души Серж знал, что выбор сделан в тот день, когда волшебный кинжал перекочевал с пояса на стену кабинета. Теперь в мгновенье внезапной слабости духа он не окажется под рукой. Своих секретов он не раскрыл никому, даже Райзе. Незачем губить страхом оставшиеся дни. Это его борьба, его личные счеты с Горуном и начертанной им судьбой.

Сегодня оборотень исчез из клетки. Начат последний отсчет. Скоро наступит решающее мгновение. Но страха в сердце нет! Наоборот, на душе светлее… Кошмар предчувствия смерти позади.

"Я не боюсь умереть! Но тот, кто так бездушно играл жизнью дорогих мне людей, пусть получит по заслугам! Да обратится орудие мести в орудие возмездия!" — мысленно произнес тост молодой граф и опустошил серебряный кубок.

— Вода! Чистая и прозрачная!

Огромный золотистый волк жадно пил, не обращая внимания на ноющие от холода зубы, пофыркивая при этом, словно неразумный щенок. Не просто утолял изводившую последние дни жажду, а наслаждался, пожалуй, не меньше, чем в тот миг, когда задрал ослана. Когда огромные клыки рвали шею хрипящего длинноухого, а в рот брызнула струя солоновато-сладкой крови, когда терзал жилистое, пахнувшее травой мясо.

Человеческий детеныш, которого он почему-то пощадил, не поднял для смертельного удара когтистую лапу, визжа от ужаса, бросился к виднеющемуся вдали селению.

— Оборотень, оборотень! — захлебываясь от плача, кричал он.

Травля собаками… Охотники с длинными копьями и стреляющими железными стрелами маленькими луками. Глупцы! Он мог прикончить их всех. Всех до единого! Но ограничился лишь двумя самыми шустрыми борзыми.

Ни людей, ни зверей он не боялся. Лишь того, другого, который жил в его теле и с каждым днем набирал силу.

Вот и сейчас голова пошла кругом, а лапы бессильно подкосились…

Наконец-то в мозгах чуть прояснилось. Если прошлый раз он сидел в клетке, то теперь стоял по брюхо в воде.

Оглянулся вокруг и обо всем забыл.

Небольшое лесное озеро поразило своей красотой. Голубая до синевы гладь зеленеет пятнами широких листьев гигантских кувшинок. Вокруг белоснежных и розоватых лилий зависли в воздухе разноцветные стрекозы. Время от времени они бросаются из стороны в сторону, охотясь за невидимой глазу мошкой. Усевшись на листе, как на троне, серая в бурых пятнах пучеглазая лягушка сонно поглядывает вокруг. По водному зеркалу, словно по катку, бегут быстроногие, легкие водомеры. Тяжело, как бы нехотя перебирая мохнатыми лапками, неторопливо шествует великан жук-плавунец. Желтогрудая пичуга камнем упала с нависшей над водой ветки, всплеском нарушила звенящую тишину. Появившись спустя пару секунд на поверхности с маленькой серебристой рыбкой в клюве, она победоносно уселась на прежнее место.

Увидев свое отражение в воде, тот, другой, живший в зверином теле, отшатнулся.

"Так вот кто я теперь! — тоскливо заныло в груди. — Не случайно меня держали в клетке. Волк — не волк, медведь — не медведь. И не верь после этого в реинкарнацию. Мало того, что памяти лишили, так еще и поселили в тело чудовища. Угодил прямо в сказку "Иван Царевич и серый волк". Вот только не серый, а золотистый, и не совсем волк. Черти б побрали их небесную канцелярию! Да и озеро прямо с картины Васнецова. Стоп! Ну-ка, разберемся, про Ивана Царевича и Васнецова я помню. Значит, не все потеряно и со временем память должна восстановиться. Нужно лишь немного продержаться.