Александр Архиповец - Хроники Сергея Краевского

Но боль в спине, возле плавника, быстро возвращает к реальности. Да, от судьбы не уплывешь даже в образе дельфина. А как бы ему хотелось беззаботно нежиться в море долгие, долгие дни… а может быть, и годы.

От стаи отделяется один дельфин и устремляется к берегу. Через несколько минут на песке у самой кромки воды вновь стоит Сергей Краевский, могущественный и печальный.

Прежде чем покинуть этот мир, возможно, навсегда, он хочет еще раз пройти знакомыми улицами, увидеть свой дворец, проститься с любимым местом — набережной, где проводил долгие часы, с тоской глядя в открытое море.

Сделавшись невидимым, он шагает улицами Геры. На главной площади останавливается, внимательно рассматривает золотую статую божества возле храма.

"Действительно ли это подарок жителям города? — думает он. — А может, она станет их страшным проклятием, привлекая не только паломников, но и завоевателей? Не заплатят ли за нее жители Герфеса непомерно высокую кровавую цену? Сможет ли он, Сергей Краевский, всегда их защищать?"

У него не было однозначного ответа на этот вопрос.

Поэтому наш герой решил оставить все как есть. Ему не хотелось лишать людей веры, расстраивать плохим знамением. Ведь, несмотря на раннее утро, здесь собралось уже множество народа. Некоторые молились, глядя на сверкающий в лучах Оризиса золотой монумент. В их глазах светилась вера, надежда, любовь…

Незамеченным миновав охрану, Сергей подошел ко дворцу, по-прежнему принадлежавшему только ему.

За столетие правители Герфеса не посмели прикоснуться к его богатствам. Храм, статую, дворец и набережную горожане считали неприкасаемыми святынями.

Он не спеша прошелся коридорами, заглянул во все комнаты, но дольше всего задержался в кабинете.

Здесь долго стоял, пристально всматриваясь в глаза Лауры Герфеса, словно пытался прочесть в них ответ на свой немой вопрос, но они загадочно молчали. Ответить, наверное, сможет лишь сама жизнь.

Покинув Лауру, Сергей ступил на гранит набережной, где был знаком каждый камень, и вновь с радостью убедился, что и здесь ничего не изменилось. Казалось, годы совершенно над ней не властны.

Величественные скульптуры встретили его, словно собрата по вечности, молчаливым хоралом. Заняв среди них свое привычное место, он устремил застывший взгляд в бескрайние морские дали…

А море все так же дарило мечты и надежды, лаская слух шумом прибоя.

Эй ты, деревенщина, скажи, как лучше проехать в Керм?

Крестьянин нехотя оторвался от работы, поднял голову. Опершись на мотыгу, словно на посох, сверкнул из-под мохнатых бровей хитроватым, немного насмешливым взглядом, и со скрытой ехидцей в голосе ответил:

— Благородные господа должны ехать по дороге, что за фермой сворачивает влево. Дальше вдоль небольшого леса через поля. Она ведет до самого Керма. Но господа должны поторопиться. Путь не близок, а уже смеркается.

Всадники, пришпорив коней и подняв тучи пыли, поскакали в указанном направлении.

"Ишь ты, тоже мне господа! — подумал крестьянин, глядя им вслед. — Холуи какого-нибудь барона. Вырядились чуть поприличней, обвешались оружием и уже возомнили о себе Горун знает что. Ну ничего, переночуют в лесу под дождичком — спеси поубавится".

Уж кто-кто, а Ирей прекрасно знал родные места. Ведь не зря прожил здесь более сорока лет, исходил все вдоль и поперек не один раз. По указанной дороге действительно до Керма ближе. Но в лесу она петляла, разветвлялась на множество мелких тропинок. Не зная их, очень легко заблудиться и проплутать не один день.

"Сегодня им не выбраться из лесу, — это точно, — злорадствовал он. — Да и дождик собирается. Так что "господам" предстоит веселенькая ночка".

К вечеру погода действительно испортилась. На смену зною пришла осенняя прохлада. Безоблачное небо c золотистым диском Дионы и серебристым полумесяцем Ларги затянулось облаками. Северо-восточный ветер быстро гнал их по небу, наслаивая друг на друга, а это было верным признаком того, что начинался долгий период ненастья с холодными ветрами и затяжными дождями…

"Как бы не сгнила на корню фелиса. Тогда зимой будет ой как не сладко… Поясок-то на последнюю дырицу…"

Крестьянин поежился, вытер ладонью грязный лоб, слезившиеся глаза. Тяжело вздохнув, наклонил обреченно голову и занялся привычной, надоевшей за долгие годы работой. Такова судьба, и он даже не пытался ее изменить.

Пыль, поднятая копытами лошадей, осела. Проселочная дорога вновь опустела, приняв свой первоначальный, тоскливый облик.

Ирей оказался прав во многом. Путешественники в самом деле были слугами знатного господина — молодого графа Мелвина де Квин. Но служили его опекуну графу Джошуа Кармелину.

Это были сыновья глифа графства Квин Дина О'Кейна: Рой и Феред.

Сам Дин до сих пор жив, но уже в преклонных летах, да и здоровьем весьма слаб. Старая хворь крепко держала его в своих цепких лапах. Так что для дальних путешествий он уже не годился.

Да и поручение исходило не от юного господина Мелвина, а от Джошуа. Ну, а того старый лесничий побаивался и даже в глубине души ненавидел. Дин был одним из тех немногих, кто по-прежнему хранили верность семье де Квин. А это было ой как не просто.

Немало воды утекло с тех пор, как графский род блистал в расцвете своего могущества. Прошло более пятнадцати лет, как де Квин последний раз шли в свите короля, пировали с ним за одним столом.

Беды начались после трагической и странной гибели Сержа. Вся история его жизни окутана мистическим туманом и даже спустя долгие годы осталась необъяснимой тайной.

После гибели мужа графиня Райза так и не смогла оправиться. Разум покинул ее. Сейчас она живет, удалившись от мира, со своей кормилицей-старухой в фамильном загородном доме. Не выдержали тяжкого удара судьбы и родители Сержа — они умерли через год.

Все складывалось одно к одному. Малолетний Мелвин не мог править обширными владениями. Еще тогда, пятнадцать лет назад, отец нынешнего короля Грегор III назначил его опекуном дальнего родственника — графа Джошуа Кармелина.

Граф был влиятелен и богат. Вначале он с прохладцей отнесся к новым обязанностям, но постепенно вошел во вкус. Он получал отсюда большую часть доходов и незаметно, мало-помалу стал прибирать все к своим рукам, расставляя на ключевых должностях преданных людей. Они с его молчаливого согласия беззастенчиво грабили плодородные земли, заботясь лишь о личной выгоде.