Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

Я ухмыльнулся.

— Дорогой герцог, я — та местная власть в тех королевствах! И я везде поддерживаю прогресс. Но это только начало, благородный сэр Стоункрос.

Он охнул:

— Боже правый… А что еще?

Я сказал таинственно:

— Я назначаю вас, хоть вы пока и отказываетесь, уполномоченным с чрезвычайной властью выстроить и отладить систему почтовой службы и почтовых передвижений всем, кто сумеет заплатить за них. Для этого нужно выстроить вдоль дорог почтовые станции с запасными лошадьми и запасными повозками, а также кузницами для мелкого ремонта.

Он спросил осторожно:

— Вы хотите сделать почту… для всех?

— Не только почту, — уточнил я. — Да и саму почту, как чувствуете, вы же творческий человек, надо реорганизовать. Ну что это за прогресс, если раньше почту доставляли гонцы пешие, а теперь конные?.. Даже тех же конных можно организовать по принципу эстафеты… Эх, и это надо объяснять… Даже сейчас почту посылают только короли и крупные лорды или очень богатые купцы, что могут послать письмо с гонцом и охраной, а нужно, чтобы ее могли передавать все! За плату, конечно.

Он молчал, обдумывая, я сам лихорадочно вспоминал те находки, давно забытые, что можно применить уже сейчас. Если Цезарь благодаря прекрасным дорогам и переменным лошадям делал сто миль в день, то Тиберий, пользуясь почтовыми повозками, проезжал двести миль и больше. При нем на каждой станции содержалось по двадцать — сорок коней, однако с падением империи и это все было забыто, и по средневековой Европе снова начали бегать скороходы, как в пещерное время… Правда, Хлодвиг пытался восстановить остатки римской почты, но не сумел, затем пробовал Карл Великий, но не получилось… и только через несколько столетий возникла так называемая монастырская почта, но опять-таки только для монастырей и монахов…

— Это будет невероятно трудно, — проговорил он наконец, — просто невероятно трудно даже в границах Ламбертинии… а вы мечтаете, чтобы она охватывала ряд королевств?

— Мы рождены, — сказал я напыщенно, — чтоб сказку сделать былью, как завещал нам Господь!.. И вы сумеете сделать эту почту, герцог!

Он сказал с неудовольствием:

— Перестаньте называть меня герцогом. Я граф.

— Таким колоссальным объемом работ, — сказал я веско, — лучше руководить герцогу. Это для дела, не для важности. Народ падок на титулы, вам будет легче отдавать приказы, требовать и настаивать.

Он покачал головой.

— Я не сказал, что возьмусь за это… за эту работу.

Я ответил со вздохом:

— Как вы понимаете, я все равно буду строить сеть станций на дорогах. Только другой человек, которому поручу, может не справиться и все загубить. И ваше великое изобретение не получит такого быстрого развития, как того заслуживает.

Он сжал челюсти, взглянул на меня с негодованием.

— Вы мне выкручиваете руки!

— А как, — ответил я, — мне самому пришлось стать герцогом, а потом принцем?

Солнце опускается, а на сердце легла и нарастает некая тяжесть. Даже труднее дышать, и хотя понимаю, что это лишь тревога выдает себя спазмами или как это называется, но все равно ощущение препакостное.

Вызвал Альбрехта, он явился бодрый, ироничный, но посмотрел с беспокойством — сразу замечает, когда со мной что-то не весьма зело.

— Альбрехт, — сказал я с усилием, — не забудьте передать королю Буркхарту наше настоятельное предупреждение… Хотя я уже и сказал его лордам, но такое не мешает и повторить, а то сделают вид, что ничего не слышали, так бывает, когда ставки очень высоки. Наши войска остаются на прежних позициях лишь в случае, если в их королевстве не будет никаких новых перегруппировок войск, сбора ополчения, попыток перевооружить армию, чтобы взять реванш…

Он слушал внимательно, не отрывая от меня пронизывающего взгляда.

— Ваше высочество… но это предполагает… наличие в их королевстве каких-то наших наблюдателей?

Я отмахнулся.

— Достаточно и нашего постоянного посольства при их дворе. Оно есть? Если нет, заведите. И расширьте его состав. Кроме посла и его помощников нужно учредить должности военного атташе. Потом объясню, что это такое. А он, пользуясь дипломатическим прикрытием, должен вербовать осведомителей.

Он сказал с ироническим восторгом:

— Как все изящно!

— Ага, — мрачно согласился я, — такой вот я весь из себя. Вы, дорогой друг, внимательно изучите все в Ламбертинии, чем можем воспользоваться… помимо взимания налогов, разумеется. Нам нужно привязать это королевство не только хорошими дорогами, но и… не знаю, сами посмотрите, потом доложите. А еще всем говорите, что герцогство Ламбертиния отныне становится королевством. Нам по фигу, но местные лорды из чувства патриотизма и гордости за Ламбертинию нас будут в жопы целовать и все как один принесут присягу верности за такое великое и эпохальное деяние.

Он пробормотал, не сводя с меня взгляда:

— Очень… значимый жест. Не опасаетесь древнего проклятия?

— Оно было наложено на род герцогов Блекморов, — напомнил я.

— Гм, — сказал он озабоченно, — все-таки вам стоит поосторожнее с такими вещами.

— Ладно-ладно, — сказал я в нетерпении, — идите, алармист!

Он поклонился.

— Ваше высочество…

Темный край земли вспыхнул и некоторое время искрился после захода солнца, однако небо еще страшно и дико полыхает, покрываясь багровым шлаком, что медленно остывает, превращаясь в неопрятно-фиолетовый.

Я тоскливо подумал, что хорошо бы вообще телепортнуться куда-нибудь, однако перемещаться в любую точку планеты, да еще без особых усилий, надолго останется мечтой, понимаю. Но в погоне за реализацией этой мечты открываем другие способы, пусть и более затратные, но все-таки не на своих двоих, и то хлеб.

Хотя вот насчет телекинеза что-то сдвинулось, хотя все и не так просто, как мечтается. Хотелось бы только сказать короткое заклинание — и все, на тебе прямо в руки, однако в реальности приходится попотеть, концентрируя все силы и внимание на самом процессе от его начала и до конца.

Сидеть и ждать, когда же придет то, что предсказал Логирд, тошно, я снова начал тужиться до головной боли, перетаскивать, что дается все легче. Мелочь всякую выдергиваю к себе даже из других комнат, а вот от себя не могу отпихнуть даже легчайшее перышко. После многочасовых упражнений, после которых чувствовал себя не выжатым лимоном даже, а мокрой тряпкой, обычно сдавался, но сейчас, чтобы чем-то занять себя, взялся перемещать меч, топор и лук.

Получалось достаточно точно, это значит, что хоть в руки и не попадают, приходится хватать в момент появления, но все-таки успеваю цапнуть до того, как упадет на пол. Один раз вот так упал топор. К счастью, обухом.