Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

Он упал лицом вниз, замер, хрипло и часто дыша, а догнавший его Бобик встал над ним и, негромко порыкивая для острастки, злорадно скалил клыки.

— Ладно, — сказал я ему, — не пугай парнишку.

Бобик отступил на шаг, сел и с интересом рассматривал пленника на предмет того, можно ли его заставить бросать ему бревнышко.

Пленник медленно повернул голову, всмотрелся в меня. Я видел, как ужас на его лице быстро тает, что мне совсем не понравилось.

— Так, — сказал я резко. — Кто, откуда, номер части, звание, пароли, код карточки… Ладно, кто и почему тут прячешься?

Он чуть приподнялся на руках, спросил тихо:

— Сесть можно?

— Можно, — ответил я, — но только сесть.

Он тихонечко сел, с ужасом косясь на чудовищного пса, что посмотрел на него и как-то нехорошо облизнулся.

— Он меня не съест?

— Посмотрим, — ответил я, — смотря как будешь отвечать. Собачке тоже что-то кушать надо, как думаешь?.. Повторяю в последний раз, выкладывай все, или…

Бобик понял, приблизился и зарычал парню прямо в лицо. Тот смертельно побледнел, затрясся, а голос сразу стал колеблющимся, как тонкая ветка на ветру:

— Здесь была битва… наши отступали… я убежал сюда…

— Остальные, — сказал я, — отступили в крепость?

Он торопливо кивнул.

— Да, но там они не отсидятся. Я слышал, у лорда Голдвина есть катапульты, требушеты, осадные башни…

— Ну-ну?

Он продолжил упавшим голосом:

— Если бы крепостей таких было много, а так одна… Он все равно ее захватит.

Я заметил язвительно:

— А ты поступил мудро? Удрал?

Он опустил голову.

— Да, я испугался. Но я все равно отступил бы со всеми в крепость, если бы не…

— Ну-ну?

— Если бы не подумал, — ответил он тоскливо, — что так смогу бороться и дальше, а вот они там нет.

Я спросил с нажимом:

— Так ты собирался бороться?

Он покачал головой.

— Нет. Если бы кто-то собирал отряд, я бы пошел туда… а так нет. Я не гожусь для таких дел.

— Ты очень откровенен, — заметил я. — А если я человек лорда Голдвина?

Он покосился на Бобика.

— Людям Голдвина нет нужды прятаться в кустах. Я видел, как вы прибыли, слезли с коня и начали высматривать расположение их войск.

— Резонно, — ответил я. — Я не человек Голдвина. Но и не подданный Ротильды. Кстати, почему называешь его лордом? Разве он не король?

Он покачал головой.

— Нет. Коронование раз в году, ждать еще три месяца. Да он и не торопит.

— Разумно, — сказал я. — Ну что ж… Ладно, ты свободен. Иди.

— Спасибо, мой лорд, — проговорил он, медленно поднялся, не сводя устрашенного взгляда с Бобика, отполз на заднице, Бобик остался на месте, и тогда он поднялся и начал отступать на полусогнутых, пока не уперся в кусты.

Я уже отвернулся, только Бобик продолжал наблюдать за ним с ленивым интересом, потом зевнул и тоже стал смотреть в ту же сторону, что и я, на далекую крепость и пестрое войско перед ней.

Парень уже скрылся в кусты, потом оттуда донесся его дрожащий голос:

— Господин, а можно я пока побуду с вами?

Я буркнул:

— А зачем ты мне?

— Буду служить вам, — крикнул он умоляюще, — я сам по себе никто, всегда был при старших, они распоряжались мной. Иногда обижали, но всегда заботились… Я жалею, что убежал! Лучше погибнуть вместе со всеми в крепости, чем вот так прятаться по лесам, когда одиноко и страшно…

Я подумал, крикнул:

— Ладно, вылезай.

Он вышел медленно, все еще с опаской, но через плечо перевязь, на которой болтаются широкие ножны, оттуда торчит длинная рукоять меча.

На этот раз не стал спрашивать насчет собачки, по мне видно, что со мной не покапризничаешь, потихоньку выбрался и спросил заискивающе:

— Может быть, костер развести?.. Не здесь, а дальше в лесу, чтоб дым не увидели?

Я подумал, кивнул.

— Давай, делай. У нас времени столько, что девать некуда. Бобик, ты можешь поохотиться.

Бобик радостно взбрыкнул и пропал, только вдали затрещало да вздрогнуло и покачнулось высокое дерево.

Парень принялся суетливо собирать хворост, ближе к опушке он суше, я посмотрел вслед Бобику, подумал, что Норберт со своей тысячей прибудет через двое суток, а Шварцкопф так и вовсе через пару недель. Мог бы я передвигаться так, как мечтаю, сейчас бы скакнул в Геннегау, потом в Савуази, проверил бы дела в Истанвиле…

Но передвигаться, как изводится, — пока недостижимая мечта, пока учусь только передвигать вещи. Даже сейчас, пока этот собирает ветви и разжигает костер, натужно упражнялся, стараясь делать это незаметно: оставив меч в двух шагах, усилием воли бросал его себе рукоятью в ладонь. После сотни повторений, когда ладонь вспухла от ударов, получается почти автоматически, зато с кольцами намного проще: сложив их кучкой под сухими листьями, я призывал их и тут же получал хоть по одному, хоть все вместе. Только и того, что на пальцы надевать пригодилось самому, а то было бы вообще эффектно.

Наверное, труднее всего так вот перетаскивать тяжелый щит, но пока на этот подвиг даже не решаюсь. Достаточно и того, что слушаются кольца, браслеты, меч, арбалет и лук Арианта…

Плохо то, что в замке, где пробовал переносить из одного здания в другое, потом приходилось возвращаться с этой грудой в руках и снова развешивать по местам.

Наверное, когда смогу возвращать обратно тем же путем, как и призываю, это и будет настоящее и правильное использование.

Из-за дальних кустов раздался крик:

— Господин!.. Тут ваша собака…

Голос сорвался на дикий визг. Я поспешил на голос, там парень лежит на спине, а Бобик старательно тычет ему то в руки, то опускает на грудь огромного молодого барсука.

— Освежуй, — велел я, — выпотроши и поджарь. И не верещи… Тебя как зовут?

— Джон, ваша милость…

— Джон, вы с собачкой должны сотрудничать. Пока ты не начнешь разделывать барсука…

Он вскрикнул:

— Все-все, уже взялся!

Бобик посмотрел на него критически, вздохнул и снова исчез. Буквально минут через пять он уже совал перепуганному Джону в руки большого жирного гуся.

Джон охнул:

— Господи милостивый! Как он его?

— Как, — сказал я, — понятно, а вот откуда в лесу гуси?

Он сказал быстро:

— Тут неподалеку озеро. Но как он… даже лапы не замочил!

— Выпотроши и приготовь, — велел я.

— Да-да, господин!

Пока он обдирал, свежевал и готовил, я за его спиной создал сыра и вина, а когда тушка гуся обжаривалась на вертеле над углями и от нее пошел одуряющий аромат, я разложил на попоне сыр и сунул Джону малый бурдюк с вином.

Он в восторге покрутил головой.

— Сыр какой свежайший… А как пахнет… Господи, да за глоток такого вина я умереть готов!.. Ваша милость, а вы?

— Я не готов, — ответил я и, наткнувшись на его непонимающий взгляд, объяснил: — Я вообще пью мало, парень. И только по необходимости.