Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

— А готовенького ничего нет? — спросил я. — Как же вы живете, не понимаю… А вдруг прямо щас чего-нить пожевать восхочется?

Она ответила надменно:

— Есть строго узаконенное время завтрака, обеда и ужина. Очень печально, когда некоторые не придерживаются правил. Это либо животные, либо люди, очень к ним близкие.

— Да-да, — сказал я послушно.

Герцог Мидль произнес торжественно:

— Господа, прошу всех к столу. В зале, если не ошибаюсь, уже накрыто.

— И не только, — добавила Франка и ехидно улыбнулась мне.

— А что там еще? — спросил я.

— Увидите, — сообщила она.

Слуги синхронно распахнули перед нами двери в зал, оттуда сразу пахнуло хорошо приготовленным обедом, в нахлынувших ароматах смешались запахи грубо зажаренного мяса, изящно и тонко приготовленной птицы и душистые нотки жареной рыбы. Голоса там умолкли, и все двенадцать человек за длинным столом поднялись разом и склонили головы.

Совсем не родня, как я понял, а те вассалы, поддержкой и верностью которых и держится любой лорд, крепкие и обветренные суровой жизнью мужчины, привыкшие смирять коней ретивых и хвататься за рукояти тяжелых мечей.

Все это время церемониймейстер, призвав на помощь герольдмейстера, долго совещался со знатоками, все-таки в прошлый раз я был каким-то фюрстом, а теперь вот уже принц, это так важно и потому необходимо учесть в посадке или распосадке за столом, чтобы никого не задеть и не ущемить их ранимое достоинство.

Сразу уточнили, нахожусь ли я при исполнении, ибо если на отдыхе, то уступаю в ранге лицам моего круга, если же я и здесь на службе, то мое место самое высокое.

Кроме того, что, оказывается, крайне жизненно важно, если обед официальный, то самое почетное место справа от хозяина, а если неофициальный, то справа от хозяйки, однако наш случай намного интереснее, так как леди Франка является одновременно женой мне и Мидлю, что, с одной стороны, дает ему право сидеть во главе стола, однако же я принц, что перекрывает титул герцога, потому во главе должен сидеть я, Ричард Завоеватель…

У меня в голове начало гудеть от споров и ссылок на параграфы установлений и протоколов из разных эпох, я сказал Мидлю:

— Я не посмею претендовать на ваше законное место главы нашей семьи, так как вы в основном заботитесь о нашей любимой Франке. Садитесь, Франка сядет рядом… вот так, а я с этой стороны.

Герольдмейстер продолжал негромко спорить с церемониймейстером, что я что-то нарушил или же, напротив, создал удачный прецедент, а мы с Мидлем сели, расположив разрумянившуюся Франку между нами, что сперва не знала куда смотреть, щеки полыхают алым огнем, а потом и вовсе стали багровыми, но наконец устала волноваться и спросила меня уже почти не вздрагивающим голосом:

— Вы переночуете… здесь?

Я видел, как она избегает слов «у нас», в «нашей спальне», что могут вызвать обидное истолкование, что она отделяет меня от них с Мидлем, я ответил быстро, потому что разгорающийся пурпур с ее щек подкрался к корням волос и вот-вот воспламенит:

— Мечтаю о таком счастье, по ночам даже как бы снится… однако долг требует моего немедленного присутствия в другом месте.

— Снова воюете? — поинтересовалась она с облегчением.

— Нет-нет, — заверил я. — Спешу к своему тестю, он же и ваш батюшка, как я слышал где-то.

Она спросила испуганно:

— Зачем?

— Да всякие торговые дела, — ответил я легко, но увидел ее помертвевшее лицо и сказал поспешно: — Франка, уверяю вас, там ваше имя даже не фигурирует! Чисто торговые пустяки. Нужно пересмотреть некие старые соглашения и закрепить новые.

Она строго посмотрела в мои глаза.

— Поклянитесь, что я не являюсь предметом торговли!

Я замялся, ибо подтвердить — это в то же время и обидеть: все женщины уверены, что говорим в их отсутствие только о них, а уж какие планы строим на их счет, так это вообще сказка.

— Франка, — сказал я с укором, — как бы я ни хотел изменить что-то, но я благородный рыцарь! Мои честь и достоинство не позволяют мне как нарушать клятвы, как и стремиться к бесчестным торговым союзам или неправомерным выгодам. Потому в наших отношениях ничто не меняется…

Она с облегчением вздохнула, вытерла губы скатертью и, обняв меня за шею, на правах жены притянула к себе. Я не стал отбиваться, когда крепко поцеловала в губы. Это было сладко, признаю, а еще она вовремя вытерла губы, потому что после индейки, которую лопала с таким удовольствием, на губах наверняка бы остался жирный привкус, а вытираться после поцелуя на глазах у всех как-то неполиткорректно.

Затем она точно так же обняла другой рукой Мидля и поцеловала его тоже в губы. Гости довольно похрюкивают, их жены бросают в нашу сторону злобные взгляды, растягивая губы в одобрительных улыбках.

Один из вассальных лордов грузно поднялся и гулко провозгласил тост за прекрасную Франку и ее счастливое замужество.

Все встали и выпили стоя, наше счастливое замужество стало притчей во языцех, предметом игривых шуточек для мужчин и черной зависти для многих женщин.

Найтингейл вскинул брови, когда я с широкой улыбкой пошел к нему и в пяти шагах от трона преклонил колено, на что он сказал сердито:

— Шо, опять?

Я ответил со счастливым вдохом:

— Даже не опять, а снова, Ваше Величество!

Он замахал руками:

— Встаньте, сэр Ричард! Вы, тьфу-тьфу, не мой вассал!

— Ваш, — заверил я, — будучи покорен вашей добротой и мудростью, щедрым сердцем… к тому же вы мой тесть, что мне так дорого и как бы свято!..

Он покачал головой, вздохнул.

— Все страшнее и страшнее… Что хотите оттяпать? Руку по самое плечо? Ногу?

— Ваше Величество! — воскликнул я обиженно. — Я больше думаю о том, как бы вам что притяпать. Не хотите землю графа Колдугерда, этот мерзавец убежал вместе с герцогом Блекмором и все еще мутит против меня воду в королевстве Вендовер?

Он замахал руками:

— Нет, конечно же, нет!.. Я что, совсем сумасшедший? Зачем мне чужие земли? От них одни неприятности.

— Это да, — согласился я.

— Тогда зачем?

— А чтоб не только у меня они были, — ответил я честно. — Поделиться радостью — будут две радости, поделиться неприятностями — уменьшатся наполовину.

— Нет уж, — сказал он твердо, — тащите их сами. Вы моложе, крепче. А я буду получать удовольствие от спокойной жизни.

— От спокойной и я умею, — ответил я со вздохом. — Вы будете смеяться, Ваше Величество, но я пришел просить вашего позволения на проход моего войска через Шателлен. На этот раз всего одной армии.

Он вскрикнул:

— Опять?

— В другую сторону, — пояснил я. — Взад как бы.

Он вскинул кустистые брови так, что они оказались на середине нахмуренного лба.