Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

— Ваше высочество, — сказал он церемонно, — действуйте. Надеюсь, наша сотня выстоит против пятитысячной армии Голдвина, где только конных рыцарей где-то около двухсот и около тысячи тяжелой панцирной конницы.

— Лехко, — ответил я. — Пойдемте…

Боковая дверь в коридоре распахнулась, оттуда вывалился старик в ночной рубашке, забрызганной кровью. Он хрипел, хватался за стену, но, завидев меня, с трудом поднял на головой меч.

— За честь, — просипел он едва слышно, — Лаутгардов…

Я уклонился от удара, меч просвистел, как весло, звякнул о каменный пол, а старик едва не упал. Я придержал его, в горле у него сипит и клокочет, я чувствовал, как ладони мои чуть похолодели, и в самом деле он открыл налитые кровью глаза с полопавшимися прожилками в набрякших веках.

— Кто ты… вторгнувшийся…

— Я пришел на помощь, — сказал я поспешно. — Аргентьелла — ваша дочь?

Его лицо, и без того страшное и сморщенное, перекосилось, словно надкусил на больной зуб.

— Да… мой позор…

— Почему? — изумился я. — Ее жених виконт Мальтергард, сын Фреалафа и внук самого Торфта, того самого!.. Он не так богат, однако это один из самых древних родов Мезины, об этом знают даже в Сен-Мари, это такое королевство за Большим Хребтом!

Он смотрел на меня с недоверием.

— Что? Этот щенок?

— Сам Ричард Завоеватель, — сказал я, — благословил его на женитьбу с вашей дочерью.

— Ричард Завоеватель? — переспросил он. — Сэр, мне прискорбно такое говорить, но вы нагло врете. Чтобы этого наглого и недостойного щенка благословил сам доблестнейший Ричард, о котором столько разговоров…

В комнату заскочил один из разведчиков Норберта, крикнул с облегчением:

— Ваше высочество!.. Дворец полностью освобожден, а войска в крепости сдаются.

Старик спросил непонимающе:

— Кому? Кто освободил?

— Сэр Ричард, — ответил разведчик, — вы с ним разговариваете…

Он умчался, я подмигнул старику и сказал благожелательно:

— Ваша крепость свободна, королева Ротильда вам весьма благодарна. Как и я. Чем бы вы ни болели, но… победители выздоравливают быстро!

На другой день прибыли на измученных конях оставшиеся девятьсот конников сэра Норберта. Я опасался, что мезинцы поймут, что их дурачат, снова возьмутся за оружие, отозвал в сторону Ротильду и сказал шепотом, что ей нужно укрыть лицо и, сделав вид, что она служанка, пробраться из крепости в расположение основного отряда сэра Дерибаса.

Она спросила в недоумении:

— Зачем?

— Здесь нас всего сто человек, — пояснил я, не считая нужным говорить ей о прибывшем пополнении. — А у графа Табарда пять тысяч!.. Как только поймет, что его дурачат…

Она вскрикнула тихонько:

— До сих пор не верю, что вы осмелились!

— Успокойтесь, — сказал я быстро. — Во-первых, если сумеете пробраться из крепости в лес, то среди тех конников вы в безопасности. Они не будут ввязываться в сражение, а просто увезут вас в безопасное место…

— Мое место — Мезина!

— Ну-ну, — сказал я примирительно, — я разве спорю? Скоро и Мезина будет безопасное, но не сегодня. Кроме того, как я уже говорил вам, сюда из Ламбертинии двигается огромная армия. Но сколько ей понадобится на этот марш?.. Неделя, две?.. Все это время будете в огромной опасности. Потому и настаиваю…

Она сказала резко:

— Нет! Это моя Мезина! Я не оставлю ее. Уж если даже граф Табард присягнул…

Я промолчал, что он присягнул мне, а не ей, сказал хмуро:

— Как присягнул, так может и отсягнуть. Моральное право у него на такое деяние есть. Его обманули.

— Он так не сделает! — прошипела она.

— Значит, он благородный рыцарь, — ответил я. — Это хорошо. А то я уже опасался, что он умный. Если не отсягнет, тогда у нас есть шанс дождаться армию герцога Шварцкопфа. Нужно только позатягивать время до подхода…

— Зачем?

Я ответил вопросом на вопрос:

— А что, двинемся прямо на Беллимину? С войском одного-единственного графа и сотней сэра Дерибаса?

Она сказала дерзко:

— А почему и нет? Докажи, что тебе все удается!

— Мне ничего не удается, — возразил я. — Все, что у меня получается, благодаря уму и расчету, а не удаче. И не надо меня на слабо, рыжая!..

После нее явился Норберт и напомнил, что в случае чего его легкая конница даже в полном составе не выдержит удара и меньшего по численного отряда тяжеловооруженных рыцарей.

— Сэр Дерибас, — сказал я мрачно, — вы ищете поводы, чтобы нам задержаться в этой крепости. С такими силами наступать бессмысленно.

— Пусть лучше граф Табард считает нас неповоротливыми?

— Пусть, — согласился я. — Это лучше, чем нас разобьют в первых же боях. Наша тысяча и пять тысяч армии Табарда, конечно, сила, но Голдвин может поставить и двадцать тысяч…

Он вздыхал, но ответить не успел, примчался один из его сотников, бравый и подтянутый, поклонился Норберту, но повернулся ко мне.

— Ваше высочество, — воскликнул он с подъемом, — я подниму на главной башне ваше знамя?

— Давай, — разрешил я.

Норберт буркнул:

— Стоит ли их злить? Все-таки это их королевство, а не ваше.

Я отмахнулся.

— Не бери в голову.

— Не нападут?

— Не такие уж и дураки, — сказал я. — Хотя, конечно, дураки, кто из нас не дурак, но ясно же, что я не претендую на Мезину, а просто-напросто беру эту крепость под свою защиту, так как здесь мои дорогие друзья: Аргентьелла Лаутгардская, единственная наследница огромного состояния, а в каком состоянии ее отец, вы видели, ему принадлежат земли в Ротгелье, Фармотье, Адальенте и даже в Лепьерсе, но я не знаю, что это и где, просто делюсь информацией и заодно скромно бахвалюсь своей памятью. А еще в Беллимине у него несколько домов в самом центре!

— Надеюсь, — проговорил он тихонько, — пустит там погреться.

— И тут же в крепости его зять, виконт Мальтергард, сын Фреалафа и внук Торфта. Его древний род, что имеет корни в Гиксии и даже Горланде, так что мы выбрали для защиты тех, кто может отблагодарить…

Он вздохнул, покрутил головой, во взгляде появилась укоризна.

— Ваше высочество, ну что вы так? Только я начал считать вас благородным рыцарем, вставшим на защиту бедной женщины, хотя и не хотите признавать свой великодушный порыв, как вы сразу про деньги…

— А это я себя одергиваю, — пояснил я. — Благородный человек, да еще рыцарь, разом все разрушит и завалит! А страна сперва утонет в крови, а остатки утопнут в нищете, чего я допустить никак не могу из свойственного мне практического честолюбия: как драть налоги с нищих…

Где-то около сотни легких всадников я предусмотрительно оставил подальше от крепости и войск графа Табарда, строго-настрого запретив позволять окружать себя. В любом случае, какие бы дружеские отношения у нас ни были, втолковывал я, несколько человек всегда должны быть в седлах и в разъездах. Так, во избежание. Мы все-таки во враждебной стране.