Евгения Березенкова - Эринкаль

М-да, ну вот и встретились…

— Эринкаль, я настаиваю на объяснении! Или вы, Повелитель, считаете, что я его не заслуживаю?

— Мммм… — я поморщился и сделал вид, что не заметил, философское пожатие плеч друга, словно и не удивившегося новости. — Немного позже.

— Что ж, думаю, недолгое ожидание я переживу.

— Ааааааль! — Скатившаяся по ступенькам Коди с диким визгом, перекрывшим радостный гвалд бывших осажденных, повисла на моей шее, на что я счастливо рассмеялся. Ну, надо же, словно домой вернулся! — Как тебе не стыдно, — немного отдалившись, покачала пальчиком девочка, — мы же волновались. Ты где был?

— Хм, — я щелкнул малышку по носу, — путешествовал.

— Правда? — Она обиженно надулась. — А меня почему не взял?

— Потому что мне нужно было подумать, а ты же знаешь, думать лучше в одиночестве.

— А! — С умным видом кивнула девочка. — А кто твой друг?

— О, это долгая и страшная история, — я склонился к уху ребенка и нарочито громко зашептал, — он страшный опасный колдун и пришел тебя похитить, но, — тут я сделал многозначительную паузу, — я ему тебя не отдам!

— Правда? — Коди расхохоталась. — Это потому, что я твоя будущая жена?

— Ммммм, — хм, а у детей оказывается долгая память, — ну конечно.

— А как зовут злого колдуна? — Поинтересовалась малышка, поворачиваясь к Рону.

— Рональд Раэндел, — парень учтиво поклонился, — а вас молодая леди?

Коди завертелась на руках, и я опустил ее на землю.

— Корделия Ваэрта, — книксен вышел совсем чуть-чуть не правильным. — Но лучше, Коди.

— Рад знакомству. Позвольте проводить вас в зал?

— Конечно! — Долго оставаться серьезной не вышло. — Идем, я тебе покажу щенков!

— Эээээ… — протянул Рон, посматривая на нас с Лионэлем. — Наверное, это будет не вежливо, ведь сначала я должен представиться хозяйке.

— Да что там, — усмехнулся старик, — идите уж, дети!

Обиженно фыркнув, парень все же не стал сопротивляться и позволил Коди себя утащить, в то время как мы с эльфом остались наедине.

— А Катрин где?

— Ждет в замке, побежала распорядиться о раннем ужине. Вы ведь, скорее всего, голодны?

— Не без этого, — не стал скрывать я. — Но, полагаю, сначала вы захотите поговорить?

— Я уважаю мнение других, all'eri, оно обычно этого заслуживает. Так что, решайте сами, все равно разговора нам не избежать, другой вопрос, изменится ли что-то из-за задержки?

— Нет, не думаю.

— В таком случае, давайте отложим разговор на вечер, когда все более-менее успокоятся и можно будет продуктивно обсудить произошедшее.

— Значит, Эринкаль. Почему ты мне не сказал?

— Потому что, это не имеет значения. И зови меня Аль.

— Тебе неприятно собственное имя?

— Рон, я не имею больше прав на это имя…

— Аль, прекрати! Почему ты никак не хочешь понять, или хотя бы просто нас услышать? Да тебе даже Лионэль уже раз двадцать повторил, что ты не виноват.

— Не находишь, мне лучше знать?

— Нет, не нахожу! Честно говоря, подобные депрессии только первое время вызывают жалость, потом просто надоедают!

— Извини, — я повернулся и пошел к выходу с крыши. Солнце окончательно село и резко похолодало, еще называется лето на дворе.

— Постой, — Рон не пошел следом, а по моей привычке перегнулся через парапет. — Давай просто поговорим?

— А можно «просто» разговаривать?

— Можно, если больше нечем заняться, — улыбнулся друг.

— Давай, — я вернулся назад и уселся между двумя зубцами, как раз места хватило.

— Почему ты так не хочешь домой?

— С чего ты взял? — Я искренне удивился.

— Я тебя чувствую.

— Ясно. Ты прав, не хочу. А почему? Наверное, мне просто надоела постоянная тяжесть на душе.

— Как это связано? — Совершенно серьезно поинтересовался парень, наклонив голову набок, совсем как Исса. И я понял, как соскучился по надоедливой девчонке.

— Как? Я ведь эмпат, помнишь? И плюс к этому, я — Повелитель. Погоди, дай поясню, — поднял я руку, заметив желание друга высказаться. — Повелитель — это не просто правитель, как у людей, это кое-что большее. Тебе, наверное, будет сложно понять, хотя, может быть, ТЫ и сможешь. Вот представь себе, что со мной что-то случилось, ты почувствуешь это? Да, поверь мне, ты не пропустишь этот факт. А теперь представь себе не одну ниточку, а сотни, тысячи, много-много ниточек? И каждой из них бывает больно и плохо. — Я ненадолго замолчал, опустив голову. — У нас в роду почти не было эмпатов, мама всегда говорила, что это дар Богов. Пожалуй, я теперь понимаю, почему.

— Тебе так плохо?

— Не совсем, но иногда… я умею закрываться, научили, примерно тогда же, когда начал ходить. Потом, после эльфийского эксперимента, я и так ничего не мог почувствовать. А вот сейчас…

— А там? — Вдруг нахмурился Рон. — Во время битвы. Что ты чувствовал там?

— Там… я был собой, и нет, мне было страшно и больно, меня разрывали на куски невероятные нагрузки. Щит не выдержал. — Хрипло добавил я. — Я почти не помню конец. Да и потом почти ничего не помню… не знаю точно когда в себя пришел, но это было уже в Каронаде.

— Прости.

— За что? — Я передернул плечами и очнулся окончательно.

— За проснувшиеся воспоминания.

— Они и не засыпали, Рон, они всегда со мной.

— Тогда еще раз прости, что не могу с тобой их разделить.

— Ха, нашел, о чем жалеть! — Я вскочил на ноги и потер руки друг о друга. — Пошли вниз, что-то я замерз, а там камин… и Коди, наверное, уже соскучилась.

— Почему ты так любишь огонь? — Поинтересовался Рон, первым начиная спуск.

— Быть может потому, — весело начал я, — что он не дает мне окончательно замерзнуть внутри?

По-моему, друг так и не понял, что шуткой моя фраза была лишь отчасти. Или просто решил посмеяться, поддерживая компанию?

Я устало опустился на землю, коснувшись рукой ближайшего камня, и жадно впитывая тепло, нагретое за длинный солнечный денек. На душе стало отнюдь не легче, как следовало бы ожидать, напротив, струна натянулась до предела, грозя лопнуть в любой момент. Вот уже некоторое время мы шли по моей земле. Закрыв глаза, я понаблюдал какое-то время за кружением темных пятен от прямых солнечных лучей, падающих на веки, и широко зевнул, мечтая завалиться прямо тут на бок и не вставать как минимум до обеда. Но так поступить никак не получится, хотя бы просто потому, что следует шагать дальше.

Сам не понимаю, зачем согласился на это путешествие? И что меня, спрашивается, потянуло на родину? Особенно прекрасно зная, что никто не ждет, а как встретят, так и вообще прикончат. И тем не менее…

— Аль? Ты что здесь сидишь? — Рон опустился напротив, закрыв обзор. — Это уже твои земли?

— Когда-то были моими, — неопределенно ответил я, почему-то обсуждать эту тему не хотелось совсем.