Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст

Граф вскричал с благодарностью:

— Спасибо, ваше высочество!.. Я спешу сообщить вам, что после вашей проникновенной и столь мудрой речи мы задумались еще больше о действиях нашего сюзерена. Он был не прав, схватив вашу жену и заключив ее в темницу. Это мы говорили и раньше, но он не хотел слушать. А теперь мы видим, к чему это привело…

— И? — спросил я.

Он сказал жарко:

— Мы собрались и решили отстранить его от трона!..

Я сказал медленно:

— Да, он это заслужил. Но… что вы ждете от меня?

Он сказал быстро:

— Чтобы вы остановили продвижение ваших войск!.. Герцог больше не сюзерен Ламбертинии. Мы изберем более достойного, мудрого и осмотрительного государя.

— Простите, сэр Чарльз, — сказал я с сильнейшей неловкостью в голосе, — у меня нет оснований не верить вам, безусловно достойному патриоту Ламбертинии! В вашем лице я вижу черты благороднейшего человека, а в ваших глазах горит огонь веры в справедливость и демократические ценности донельзя гуманного общества, которые мы все, естественно, а как же, разделяем. Однако, чем общество гуманнее и демократичнее, тем меньше доверия честному слову, а также слову чести. Требуются неопровержимые доказательства подлинности случившегося, уж извините, но таковы правовые процедуры в правовом обществе.

Он вспыхнул, но сдержался, спросил отрывисто:

— Какие еще вы хотите гарантии, если моего слова чести недостаточно?

— Мне достаточно, — заверил я, — потому что я сам рыцарь и даже паладин! Но я еще также избранный рыцарством Армландии на высокий пост гроссграфа, потому я и подотчетен, и контролируем, и отвечаем. Именно армландские лорды спросят у меня, а где… ну, пусть не голова герцога, то хотя бы он, связанный и в кандалах?

Он стиснул челюсти, сказал с усилием, подавляя гнев:

— Нам кажется, вы слишком много дали воли… своим подданным.

— Много, — согласился я с печалью. — А это такое тупое быдло, что ни о чем, кроме бабе и выпивки, знать не желает! Но, увы, у нас правовое гуманистическое государство с базовыми либеральными ценностями, ничего не могу поделать, ибо не получил этот трон по наследству, а был избран… а что значит, увы, подотчетен. Потому войдите в мое положение, я вам верю, но моим лордам нужны доказательства. Где сейчас герцог?

Он сказал с неохотой:

— В своем дворце. Но он ощутил наше недовольство… очень серьезное недовольство, ваше высочество! Говорят, даже усилил охрану своих покоев.

— Да, — пробормотал я, — это серьезно.

— Очень серьезно, — подтвердил он.

— И все-таки, — сказал я, стараясь, чтобы это звучало как бы через силу, — я не могу игнорировать волю мои лордов и моего рыцарства. Для нас этого недостаточно, как вы понимаете…

— А что достаточно?

Я тяжело вздохнул:

— Как я вас понимаю, граф. Но давайте сделаем так. Вы пока отдохните, а я сейчас решу кое-какие неотложные дела, после чего поговорим подробнее, как нам без потерь прийти к компромиссу.

Он ответил с учтивым поклоном:

— Как вам будет угодно, ваше высочество.

У многих моих рыцарей есть амулеты и талисманы, а также различные вещи с необыкновенными свойствами, как вон сэр Герцлер владеет дивным мечом, что днем меч как меч, а ночью горит дивным светом, освещая вокруг на десятки ярдов, у Паланта особые сапоги, по любому болоту пройдет, как по паркетному полу, но на этот раз я подозвал оруженосца и шепотом велел срочно разыскать и доставить мне сэра Ульриха.

Тот примчался, быстрый и взволнованный, с бледным лицом и горящими глазами.

— Ваше высочество!

Я огляделся по сторонам и сказал совсем тихо:

— Я постоянно слышу, что ваш конь не уступит моему в скорости…

Он вскрикнул шокированно:

— Ваше высочество! Если бы так было…

— Проверим, — сказал я. — Вам поручаю особое задание. Срочно мчитесь в Истанвил, это здешняя столица. Там, не привлекая к себе внимания посторонних, добейтесь срочной встречи с герцогом Блекмуром. Сообщите, что граф Дэниэл Чарльз сейчас у меня и договаривается о его пленении и свержении с трона.

Он слушал, прибалдев, наконец спросил шепотом:

— И… что?.. Зачем?

Я чуть поморщился, вот что значит, когда не послушные солдатики, а соратники, их надо сперва убедить, но зато такие выполнят приказ в любом случае, что бы и как им ни мешало.

— Лорды, предающие своего сюзерена, — сказал я, — не заслуживают, чтобы с ними вели дела.

Он воскликнул:

— Как это верно!.. Вы поступаете очень благородно, ваше высочество! Об этом будут петь…

Я прервал:

— Потому я, как сюзерен сюзерена, предупреждаю герцога об опасности.

Его лицо прояснилось, судорожно вздохнул и сказал светлым голосом:

— Понял! А сперва чего только не подумал. Вы блюститель самых благородных идеалов рыцарства!.. Так поступить с человеком, гнусно оскорбившим вас!..

— Это по-христиански, — сказал я строго.

Он покачал головой, глаза сияют небесным огнем, как у ангела.

— Нет, ваше высочество, — возразил он, — вы действуете не из жалости, а из высокого благородства! Вы правы, нельзя поощрять предательство, а также иметь дело с предавшими своего сюзерена!

— Идите, — сказал я сердито. — Скажите герцогу, что я рекомендую ему выйти через запасной ход, а потом либо укрыться в дальних крепостях, либо вообще уехать в соседнее королевство.

Он подумал, кивнул, лицо стало решительным.

— Все сделаю, ваше высочество!

— Торопись, дружище, — сказал я тепло. — Ты тоже… рыцарь! Исполненный. Да, исполненный.

Он унесся, очень довольный моим благородством, но Альбрехт хмыкнул и спросил мрачно:

— А на самом деле?

Я ответил в удивлении:

— Но я же объяснил…

— То ему, — возразил он, — а мне?

Я спросил недовольно:

— Разве мои объяснения не были убедительными?

Он кивнул:

— Даже очень. Я чуть не прослезился, когда вы рассказывали о своем благородстве, справедливости и чести. Почти поверил, правда! У вас же голос дрожал в нужных местах, а глаза сияли так чисто, так возвышенно, хоть ангела с вас рисуй.

— Ну-ну, — буркнул я. — А что я преследую на самом деле?

Он подумал, сказал несколько неуверенно:

— Знавая вашу злокозненность, изворотливость, лживость и недостойные благородного человека хитрости, однако весьма необходимые политику и государю, рискну предположить, что вам сейчас не с руки пленение герцога местными лордами.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Пришлось бы с ними заключать договор, как с равными… почти союзниками. А это не позволит захватить все герцогство.

Я взглянул на него зло.

— Знаете, барон, мне придется к чему-нибудь придраться и… того, устранить вас. Вы слишком хорошо понимаете политику. Опасно даже. Но в данном случае все верно, раз уж мы сюда пришли, то герцогство нужно ликвидировать. Еще Барбаросса и Джон Большие Сапоги мечтали как-то разделить эти земли между своими королевствами…