Юморист - Еще один мальчик

Что же, по мнению Гермионы, делал всё это время Бобби?

Гермиона нашла его на большой перемене, на лужайке перед Хогвартсом. Бобби одиноко сидел под старым дубом и читал.

— Не очень‑то радостный у тебя вид.

— Привет, мама. У меня всё в порядке. Как ты?

— Я замечательно, — сказала Гермиона, — а вот ты сидишь в одиночестве и утверждаешь, что это значит «в порядке»?

— А что не так?

Гермиона рассердилась.

— Ты так нахваливал свой Слизерин, самый замечательный факультет на свете, и так тебе там нравится, но где же твои друзья со Слизерина?

Бобби нахмурился.

— У меня есть друзья, просто сейчас они заняты другим делом.

Гермиона посмотрела на него в упор.

Бобби неохотно сказал:

— Ну да, у меня нет друзей. Наверное, я просто не умею дружить.

— Почему?

Бобби быстро добавил:

— Но меня очень ценят, я им много очков зарабатываю. И меня всегда зовут, когда у кого‑нибудь работа не получится. Они считают, что я прекрасно объясняю. Они вообще с удовольствием меня слушают, говорят, что я очень много знаю.

— Бобби, ты же умный человек. И интересный собеседник. Почему у тебя нет друзей?

— Не знаю, — сказал Бобби.

— Они всегда играют без тебя?

Бобби подумал.

— Нет, сначала они меня с собой звали. Часто.

— А ты?

Бобби промолчал.

— Что ты делаешь по вечерам в своей гостиной? Это лучшая возможность подружиться со своим факультетом.

— Сижу, читаю… У меня уже свой угол есть, все знают, что он мой, и его никто не занимает. Можно сидеть, и там меня никто не трогает.

— Прелестно, — сказала Гермиона, — а что в это время делают остальные?

— Тоже сидят. Вместе разговаривают.

— Так подойти к ним, нечего замыкаться в своем углу! Сядь с ними и поговори.

— Мам, да я же слышу, о чем они разговаривают. Мне это неинтересно. Их занимают такие глупости…

— Так, — сказала Гермиона.

— Они на первом курсе часто звали меня погулять, на квиддич… Представляешь, меня — на квиддич! Надо же додуматься! — хмыкнул Бобби. — Я всегда отказывался.

Он помолчал.

— А потом, мне было просто некогда. Предположим, они назначают встречу на среду на вечер, а у меня в то же время лабораторная у Слагхорна. Или у меня в это время библиотека запланирована, или эссе нужно писать… Этого никто за меня не сделает.

— Значит, они тебя звали…

Бобби кивнул.

— А потом перестали звать.

— Неудивительно. Если ты от великого ума сказал им, что тебе их времяпровождение неинтересно.

— Мама, конечно, я такого не говорил! Никогда!

— Вам и говорить необязательно, Ваше Высочество. У Вас большинство мыслей на лбу написано. Если Вы смотрели на них, как на меня сейчас…

Бобби покраснел.

— Пожалуйста, постарайся завести себе друзей. Постарайся наладить отношения с одноклассниками, — сказала Гермиона. — Иди к ним, разговаривай с ними, гуляй с ними.

— Хорошо, мама.

— Не показывай, что тебе с ними неинтересно. Сделай вид, что ты в восторге, улыбайся! Притворись — ты же слизеринец. Ты должен это уметь.

— Зачем? — спросил Бобби.

Гермиона вздохнула.

— Поверь мне, без друзей жить нельзя. Друзья нужны, например… Например, у тебя есть враги, четверо на тебя одного. Вот если бы у тебя были друзья, счет стал бы четверо против четверых, не так ли? Стало бы гораздо легче…

Бобби задумался.

— Хорошо, мама, я что‑нибудь придумаю.

К сожалению, мудрое мамино предписание Бобби выполнил плохо.

В тот же день он смертельно рассорился с Фредом Уизли.

Кто знает, предвидела ли это вещая материнская душа, не пыталась ли предостеречь?

Как сказать — гриффиндорцы и слизеринцы всегда недолюбливали друг друга. Но Бобби сделал всё возможное, чтобы обычная школьная неприязнь перешла в нечто большее.

Вот как это было.

Мы посетили разные уроки, но никогда не были на занятии магловедением.

Жаль, оно того стоит!

И знайте, что после реформ Министерства магии магловедение стало обязательным предметом. Его преподают теперь с первого по последний курс, и методика тщательно рассматривается Министерством.

Столь же внимательно Министерство следит за программой обучения Защиты от Темных Искусств, но это другая история.

Войдем в класс.

Полюбуемся на стенды и пособия магловских изобретений, достижений магловского прогресса, науки и хозяйства.

Как во многих учебных кабинетах, в углу стоит проектор, а у доски висит белый экран. Магловские изобретения охотно вписываются в учебный процесс.

Профессор магловедения тем временем гасит свет, вынимает огромный думосброс и вкладывает туда из колбы серебристую нить; очень бережно, ибо на колбе стоит печать Государственного Архива мыслей и воспоминаний Министерства магии.

— Этому воспоминанию, — начинает она, — пять лет. Я не назову его автора, скажу лишь, что это запись одного из самых известных антимагловских выступлений Сами–Знаете–Кого, и очень удачно, что такая запись получена нами и одобрена к изучению.

Сейчас я произнесу заклинание, и картина спроецируется с думосброса на этот экран…

Все подаются вперед — с трепетом, ибо впервые в жизни они увидят легендарного Волдеморта. Чудище, которым пугали их на ночь в детских сказках — какое оно на самом деле?

Изображение нечеткое, очевидно, что архивисты затерли любую возможность опознать запись или ее автора. В кадре только Волдеморт.

Кто еще участвовал в этом собрании, где оно было, сколько людей — останется для школьников неизвестным.

Волдеморт пристально смотрит в «зрительный зал» со своего экрана и начинает речь шипящим голосом:

— Сейчас вы увидите нечто важное.

Волдеморт тоже стоит перед экраном, словно собирается провести урок.

На его экране показывается прекрасный пустынный пейзаж. Бескрайние пески под чистым голубым небом.

И вдруг на горизонте, вдали, ударяет яркая вспышка — какая‑то страшная и неестественная. Далеко впереди из песка поднимается вверх смерч, словно вырастает гигантский пыльный гриб, уходящий головой за облака.

Пустыня на глазах зрителей раскаляется, начинается буря…

— Ядерные испытания на полигоне Невады, — задумчиво говорит Волдеморт. — Силы этого взрыва достаточно, чтобы жизнь замерла в радиусе сотни километров, а очищение природы заняло сотни лет. Сейчас ядерной мощи маглов достаточно, чтобы одним ударом стереть с карты Вселенной всю нашу Землю.

Назвать вам причины для ядерной войны — они смехотворны. Маглы готовы уничтожить мир, потому что у президента вражеской страны чалма на голове, или потому, что он не читал труды Карла Маркса.

Я считаю себя великим волшебником, но я бессилен перед ядерным взрывом. Бессильны мы все. Мы были — а через минуту от нас останутся только раскаленные частицы.