Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Гермиона без радости читала все эти мысли в глазах молоденькой журналистки. Принесло же ее сюда! Не было печали… Еще не хватало, чтобы она позвонила в Санкт–Петербург. Хотя позвонить отсюда она никуда не сможет — сетки нет: ни тебе телефонов, ни ноутбуков… Пару дней точно тут протолкается, пытаясь что‑то разнюхать — потом пока доедет, пока что‑то напишет, пока начнет звонить и узнавать, пока перепроверит, пока отпляшет радостную самбу, пока докажет кому следует… Ну если уж приедут их с Генри арестовывать — придется трансгрессировать в Лондон. А не хотелось бы до окончания расследования…

— Послушайте, давайте будем сотрудничать, — предложила тем временем бойкая барышня. — Я буду помогать вам в расследовании и вашего имени в своих материалах не забуду. Дело громкое — оно будет интересно всей России!

— Послушайте лучше меня вы, Алиса, — остановила ее молодая ведьма. — Я не сотрудничаю с прессой. Дело пока далеко не ясно. Хочу вас предупредить, что находиться здесь попросту опасно: не лезьте куда попало со своим расследованием.

— Вы мне угрожаете?!

— Что вы, я просто не хочу вести дело о вашем убийстве.

— Спасибо за заботу, — буркнула девушка. — Могу я поговорить с вашим мужем? Где он?

Где был сейчас Генри, Гермиона не знала, ибо с трудом представляла, где можно достать столетний корень ливориса. Собственно, как и сам Генри — но он обещал отыскать всё, что ей нужно, и в кратчайшие сроки.

— Мисте… Мой муж занимается следствием. Вы сможете поговорить с ним, когда он будет свободен.

— Он в монастыре?

— Это закрытая информация.

Журналистка злобно прищурилась.

— Хорошо. Я в другой раз. Благодарю вас.

* * *

Корень ливориса был у Гермионы к ужину, после полуночи она закончила свое зелье. Но следовало выдержать его еще тридцать шесть — сорок часов.

На следующий день, когда Генри отправился предупреждать брата Гавриила о действе, кое состоится на кладбище через ночь, Гермиону посетили Дмитрий Сергеевич и Лёшка. С результатами вскрытия.

— Вы присаживайтесь, Ева Бенедиктовна, — суетился Лёша, краснея. — Я сам чай разолью. Не беспокойтесь.

— Спасибо, — Гермиона послушно села и подвинула парню свою чашку. — Ну и что же там?

— Сегодня курьер привез результаты вскрытия, — важно повторил участковый. — Интересная, доложу я вам, картинка.

Он вынул из черной папочки, которую принес с собой, несколько листков и положил их на стол между конфетами и сахарницей.

— С трупом Гранова Евгения — это брат Алексий — всё ясно. Причина смерти — кровоизлияние в мозг вследствие сильного удара тяжелым тупым предметом в область затылка. Смерть наступила мгновенно. Убийство совершено между одиннадцатью и двумя часами в ночь с восьмого на девятое июня. Орудие убийство найдено рядом — это большой камень. Интересные детали здесь — вес камня более пятнадцати килограммов, удар нанесен сверху, с размаху. Наш убийца должен обладать недюжей силой и высоким ростом.

— А следов‑то не было, Димитрий Сергеич! — встрял Лёшка, кончивший разливать чай и теперь поглощавший потихоньку лондонские конфеты. — Такой здоровяк, Ева Бенедиктовна, должен обладать громадным весом, — пояснил он. — Тела убиенных найдены в грязи, сырой ночью. Следы же на месте преступления — только убитых да членов прихода, натоптавших там. Последнее осложняет дело, но около стола, где ударили Алексия, хоть там и натоптано — но глубоких следов нет.

— Молчи, Лёшка, — рассердился участковый. — Ева Бенедиктовна, вы прекрасно понимаете, что это всё — только предположения, ибо, как Лёша сказал, там здорово натоптали. Вроде бы подходящих следов нет. Но Алексей Семенович и Павел не дают никаких гарантий.

— Ага, хорошо там монахи постарались! — опять перебил Лёшка. — Я вот думаю, что они специально натоптали, где не следовало!

— Алексей! — рассердился участковый. — Оставь свои глупости! Извините, Ева Бенедиктовна. Мы отвлеклись, а впереди самое интересное. Итак, результаты вскрытия тела гражданки Александровой. — Он взял в руки второй листок. — Причина смерти — огромная потеря крови вследствие нанесения множественных ран посредством рассечения кожи хлыстом. Орудие преступления найдено там же. На нем есть отпечатки монахов прихода, но они под кровавыми следами на рукоятке. Поверх же кровавого налета не просто нет отпечатков — вообще нет следов человеческой руки. Нельзя предположить, что преступник вытер хлыст после умерщвления девушки и, предположим, держась за кончик, замарал рукоятку кровью опять — тогда были бы стерты ранние отпечатки. Остается предположить, что во время убийства преступник, использовавший перчатки, не замарал кровью рукоятку хлыста — и кровавые пятна попали на нее уже после того, как был нанесен последний удар. Предположим, преступник уронил хлыст на тело, а потом откинул за кончик. Это что касается орудия преступления. Дальше — еще любопытнее.

Гражданка Александрова девственницей не была. В ночь убийства интимной близости с Грановым у нее не состоялось. Тем не менее убиенная была изнасилована. Вероятнее всего, до нанесения ран хлыстом. У нее выдран клок волос, обнаружены синяки на руках и бедрах. Также ей был нанесен сильный удар в область живота, возможно, неоднократный. Но вернемся к эпизоду изнасилования, — участковый на минуту поднял глаза и вздохнул. — Вы простите, что я так… Да вы, верно, привыкли… В общем: характер повреждений говорит о том, что имело место грубое, жестокое изнасилование. Однако никаких следов семенной жидкости не обнаружено. Не обнаружено также каких‑либо следов латекса или любых других материалов, применяемых для подобной защиты. Эксперты были склонны предположить, что повреждения нанесены твердым изделием фаллической формы из не оставляющего следов материала. Однако характер повреждений указывает на природное изнасилование. Лёшка тут…

— Я предполагаю, — горячо подхватил Лёшка и покраснел, — ну… Или мужчину с… ну, протезом сами понимаете где, или даже женщину, — страшным шепотом закончил он. — Только очень сильную — камень тяжеленный, да и удары хлыста нанесены с чудовищной силой. Вот.

Гермиона промолчала.

— Я сначала вообще слушать не хотел, Ева Бенедиктовна, — смущенно сказал старый участковый. — А там подумал… А ну мало ли… Дело‑то загадочное… Но я только вам Лёшино предположение передаю. Вам и Герману Федоровичу. Скоро он возвратится, кстати?

— Скоро. А где же наши следователи? — спросила Гермиона.

— Ругаются с журналисткой. Она с курьером в город свою первую статейку передала, им прочесть не дозволила… Там такой крик стоит — Бурлаков грозится девчонку в участке запереть. Вообще бесится — страсть.