Gamma - Цели и средства

— Если бы случаем Ли занялась Аврора, это означало бы, что она засомневалась в вашей правоте, – вставила Минерва.

— Совершенно верно. Так что я благодарен профессору Синистре за невмешательство. Я разбираюсь с ситуацией и обещаю вам, директор, разобраться с ней. До Рождества – самое позднее.

Он и впрямь не растерялся, зря она помчалась его опекать. Он не на ходу сочиняет, он в самом деле все помнит, и бойкот его не застал врасплох, и ее прихода он ждал – рабочий журнал с собой из личных покоев принес. С пропусками занятий наверняка решил – как, интересно…

— Что касается пропущенных уроков, – продолжал Смит. – На седьмом курсе слизеринцев нет, так что за ТРИТОНы голова не болит. Шестой курс получает сложные задания, рассчитанные на самостоятельную работу. У пятого курса – СОВы, это несколько усложняет их положение. Но им ничто не мешает брать задания у Равенкло и тоже выполнять их самостоятельно. Не нужно забывать о внутренней организации Слизерина – шестой курс будет помогать пятому. В смысле, мистер Долохов будет помогать.

— Мистер Долохов получил «выше ожидаемого» на СОВах.

— Да, он явно не кандидат в клуб зельеделов. Но у Слизерина есть консультант куда лучше не только Бориса, но и вашего покорного слуги. Директор Снейп.

Нехорошая искра блеснула в смитовском глазу. Минерва оглянулась на пустой пейзаж на стене и попыталась вспомнить, когда она видела профессора Снейпа в последний раз.

Вышло, что ровно два дня назад – когда он появился в кабинете, ощетиненно забрался в кресло со слизеринским гербом и спросил, знает ли мадам директор о том, что старшие курсы Дома Слизерин не посещают зелья. Минерва спросила почему, он предложил подумать, она пообещала всенепременно подумать и разобраться – после чего Снейп исчез, взвихрив мантию, и больше не показывался.

— Значит, профессор Снейп вернется к преподаванию зелий? Преподаватель–призрак у нас есть, но преподаватель–портрет…

— Это Слизерин так думает, – отозвался Смит. – Я, в свою очередь, хотел просить вас, директор Макгонагалл, организовать факультатив по зельям. Оборудовать свободное помещение в подземельях, поставить котлы, перегонный куб, шкаф с базовыми ингредиентами. Это не углубленный курс, а именно дополнительные занятия: пусть те, кому в самом деле нужны зелья, учатся правильно резать и заваривать, регулировать температуру и фильтровать. Многие навыки приходят только с практикой.

— А гордый Слизерин сможет там практиковаться, не нарушая условий бойкота.

Смит улыбнулся вдруг – криво, но не зло.

— Если захочет.

Когда Минерва вернулась в кабинет, профессора Снейпа на картине не было, и кошачье чутье подсказывало, что в ближайшее время он не появится ни там, ни вообще в Хогвартсе. Похоже, бывший директор перебрался в музей на Спиннерс–энд.

Портрет в музее обычно пустовал – в Хогвартсе профессору было интереснее, да и дел вечно невпроворот: то с Альбусом вспоминать прежнее, то очередной скандал в Слизерине разбирать. Но самый свежий скандал словно выпал из внимания профессора – два дня назад он нажаловался Минерве на бойкот и возмутительное бездействие Смита, потом, по словам Кровавого Барона, провел урок зелий у пятого курса – и исчез.

И снова, не в первый и даже не в пятый раз Минерва подумала: а что на самом деле знают портреты – кроме того, что знает разговаривающий с ними? Призраки знают все, но призраки – это ведь совсем другое дело. Они сами сделали выбор — остаться здесь. А те, кто на портретах, – ушли.

— Альбус! – позвала она, и Дамблдор тут же проснулся, сел удобнее, чуть подался вперед – что, мол, деточка, помочь?

— Вы не видели Северуса?

— Он, кажется, ушел в музей. Ты ведь знаешь, Минерва, зимой он тоскует и чаще хочет побыть один, вдалеке от людей и поближе к Годриковой Лощине.

Н–да. А в кабинете к портрету, стало быть, толпы стоят. Впрочем, сейчас как раз и стоят, вернее, бегают по замку с конспектами и вопросами.

— Чем ближе день рождения Лили, тем тяжелее… – продолжал директор, и глаза его, кажется, увлажнились.

— Да, конечно, – отозвалась Минерва рассеянно. Да, осталось всего ничего, полтора месяца, пожалуй, уже пора впадать в грусть.

— Мой мальчик, он ни с кем не привык делить свое горе…

Мой мальчик. Он действительно называл профессора Снейпа «мой мальчик», это вам любой скажет, именно такого обращения от него и ждут. Интересно, как он называл Геллерта? И как Геллерт – его? На каком языке они разговаривали? Если спросить у портрета – скажет ли он?

— Альбус, – спросила она вместо этого, – а помните тридцать девятый?

— Конечно помню, – белоснежные усы задрожали в улыбке.

— У магглов начиналась война, вы собрали нас в гостиной…

Альбус кивнул.

— И сказали…

Альбус улыбался ясно, в глазах за стеклышками–полумесяцами прыгали синие искры.

— Да, Минни. И сказал…

Они молчали целую минуту – и Минерва вздохнула и улыбнулась тоже.

— Я навсегда запомнила, что вы тогда сказали всем нам.

— Конечно. Ну так что, разыскать Северуса? Может, он вернулся?

— Нет, не нужно. Наверное, сейчас ему лучше побыть одному, – ответила Макгонагалл и развернула рабочий журнал: пора было проверить расписание итоговых работ.

Виола влетела в лабораторию, размахивая котелком:

— Тетя Флорика, я… Ой, извините, – растерялась она, увидев вместо Дрэджеску ее помощника, мрачного лысого дядьку, про которого мама уже успела нарассказывать уйму слухов: мол, и уголовник, и браконьер, и как бы не что еще похуже. – Извините, – перешла Виола на немецкий. – Я думала, тут домнишоара Дрэджеску. Она мне разрешает тут работать. Можно?

Лысый нахмурился.

— А вас зовут…

Виола на несколько секунд растерялась, но потом поняла, что это вопрос.

— Виола. Виола Пьетросу.

Лысый швырнул в камин горсть порошка.

— Аптечные склады… Корнелиу, домнишоара Дрэджеску у вас?

Виола хихикнула. Новенький, наверное, единственный во всем заповеднике обращался к Корнелиу на «вы».

В камине появилась как всегда всклокоченная голова тети Флорики.

— Да, Эван, что там у тебя?

— Домнишоарэ Дрэджеску, вы разрешаете Виоле Пьетросу работать в лаборатории?

— Да–да, пусти ее за дальний стол. Пусть из белого шкафа берет что хочет… Виола, только не мешай Эвану… Эван, как там база у тебя, получилась?

— База готова, остывает.

— А… да? – удивилась тетя Флорика. – Н–ну хорошо, я приду – посмотрю. Тогда, если тебе не сложно, там кровь фильтруется, разлей ее по колбам, хорошо? Они в стерилизаторе. И в шкаф убери, она на свету сворачивается…

Виола покосилась на фильтр, тот был почти пуст, рядом стоял ящик с колбами.