Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)

— Салют, — услышал он знакомый голос, вернувшись из-под шатра, и увидел Тонкс с Люпином во главе очереди. По такому случаю теперь она была блондинкой. — Артур сказал нам, что ты будешь единственным кудрявым здесь. Извини за прошлый вечер, — добавила она шёпотом, когда Гарри повёл их вдоль прохода. — Министерство сейчас совсем не расположено к оборотням, и мы решили, что наше присутствие не принесёт тебе ничего хорошего.

— Да ладно, я всё понял, — ответил Гарри, обращаясь скорее к Люпину, чем к Тонкс. Люпин поспешно улыбнулся ему, но как только они отвернулись, Гарри заметил, что лицо Люпина снова стало каким-то несчастным. Он не мог понять, в чём дело, но сейчас не было времени заострять на этом внимание. По соседству Хагрид стал причиной кое-каких разрушений. Он не совсем понял указания Фреда и уселся сам, но не на специально для него магически увеличенный и усиленный стул, который поставили в сторонке в заднем ряду, а на пять обычных стульев сразу, которые теперь представляли собой груду золотых щепок. Пока мистер Уизли восстанавливал сломанные стулья, а Хагрид громогласно извинялся перед любым, кто его слушал, Гарри поспешил назад к выходу, и наткнулся там на Рона, стоявшего лицом к лицу с самым экстравагантным волшебником. Немного косоглазый, с белыми до плеч волосами, похожими на сахарную вату, он был одет в колпак с кисточкой, болтавшейся перед самым его носом и мантию режущего глаз цвета яичного желтка. На шее, подвешенный к золотой цепочке, сверкал странный значок, похожий на треугольный глаз.

— Ксенофилий Лавгуд, — представился он, протягивая Гарри руку, — мы с дочерью живёт за холмом, поэтому со стороны Уизли было весьма мило — пригласить нас. Думаю, с моей дочкой Луной ты знаком? — добавил он, обращаясь к Рону.

— Да, — ответил Рон. — А разве она не с вами?

— Она задержалась в этом очаровательном садике, чтобы поздороваться с гномами, этими славными паразитами! Сколь немногие волшебники осознают, как многому мы можем научиться от мудрых маленьких гномов, или, как стоило бы их правильно называть, гернумблий садовых.

— А наши знают столько замечательных ругательств, — заметил Рон, — но боюсь, что это Фред с Джорджем их этому научили.

Он повёл группу волшебников в шатёр, и тут подбежала Луна.

— Привет, Гарри! — поздоровалась она.

— Э… меня зовут Барни, — ответил Гарри в замешательстве.

— О, имя ты тоже поменял? — весело спросила она.

— Как ты узнала?..

— По твоему выражению лица, — ответила она.

Как и её отец, Луна была одета в ярко-жёлтую мантию, а волосы её были украшены огромным подсолнухом. Если не принимать во внимание всю эту излишнюю яркость, то общее впечатление было вполне приятным. Во всяком случае, в этот раз у неё не болтались редиски в ушах.

Ксенофилий, увлечённый беседой с каким-то своим знакомым, пропустил разговор Луны и Гарри. Распрощавшись со своим собеседником, он повернулся к дочери, которая тут же подняла палец и сказала:

— Пап, смотри, один гном меня даже укусил!

— Замечательно! Слюна гномов чрезвычайно полезна! — мистер Лавгуд схватил вытянутый палец Луны и начал изучать кровоточащие места укусов. — Луна, любовь моя, если сегодня ты вдруг почувствуешь прилив способностей — вдруг захочется спеть оперу или говорить по-русалочьи — не подавляй их! Может, случилось так, что гернумблии одарили тебя!

Рон прошёл мимо них в противоположном направлении, издав громкий смешок.

— Рон может смеяться сколько угодно, — невозмутимо отозвалась Луна, когда Гарри повёл их с Ксенофилием к их местам, — но мой отец провёл серьёзное исследование магии гернумблий.

— Правда? — Гарри уже давно решил не оспаривать странные взгляды Луны и её отца. — Ты не хочешь что-нибудь приложить к укусу?

— Да нет, всё нормально, — ответила Луна, задумчиво обсасывая укушенный палец и оглядывая Гарри сверху до низу. — Элегантно выглядишь. Знаешь, я говорила папе, что многие будут одеты в парадные мантии, но он считает, что на свадьбу стоит надевать солнечные цвета, на счастье.

Как только она проследовала вслед за своим отцом, вновь появился Рон вместе с пожилой волшебницей, крепко сжимавшей его руку. Крючковатый нос, красные круги вокруг глаз, и розовая шляпа с пером делали её похожей на злого фламинго.

— …и волосы у тебя слишком длинные, Рональд. На мгновение я подумала, что это Джиневра. Мерлинова борода, во что это вырядился Ксенофилий Лавгуд? Он похож на омлет. А ты кто такой? — рявкнула она на Гарри.

— Ах да, тётушка Мюриэль, это наш кузен Барни.

— Ещё один Уизли? Вы плодитесь, как гномы. А Гарри Поттер здесь? Надеялась его здесь встретить, думала, что вы с ним друзья, Рональд, или ты просто хвастался?

— Нет… он не смог…

— Хм… Небось, придумал какое-нибудь оправдание? Значит, не такой бестолковый, как на фотографиях в газетах. Я только что давала советы невесте, как лучше носить мою диадему, — прокричала она Гарри. — Работы гоблинов, знаешь ли, веками принадлежала моей семье. Она, конечно, очень милая девушка, но всё же француженка. Так-так, найди-ка мне, Рональд, хорошее местечко, мне уже сто семь лет, и я не собираюсь долго стоять на ногах.

Проходя мимо Гарри, Рон многозначительно взглянул на него и после этого некоторое время не появлялся. Когда же они в очередной раз встретились у входа, Гарри был занят тем, что помогал рассаживаться ещё дюжине людей. Шатёр был уже почти заполнен, и впервые снаружи не было очереди.

— Эта Мюриэль — просто какой-то кошмар, — Рон вытер пот со лба рукавом. — Она к нам каждый год на Рождество приезжала, а затем, слава богу, обиделась на то, что Фред с Джорджем во время ужина запустили навозную бомбу прямо над её стулом. Папа постоянно твердит, что она вычеркнет их из своего завещания… будто их это волнует, такими темпами они будут богаче любого в семье… Ух ты, — добавил он и даже быстрее заморгал, глядя на торопливо подошедшую к ним Гермиону. — Шикарно выглядишь!

— Ты всегда так удивляешься, — ответила Гермиона, но всё же улыбнулась. На ней было лёгкое лиловое платье и такого же цвета туфли на высоких каблуках; волосы были гладкие и сверкающие. — А вот твоя двоюродная бабушка Мюриэль так не считает. Я только что встретила её на лестнице, как раз в тот момент, когда она отдавала Флёр диадему. Она сказала: «О, это что, маглорождённая?», а потом: «Плохая осанка и лодыжки худые».

— Не принимай это близко к сердцу, она со всеми так, — успокоил её Рон.

— Про Мюриэль говорите? — поинтересовался Джордж, выходя из шатра вместе с Фредом. — Она мне только что заявила, что у меня уши кривые. Старая ведьма. Да, жаль, что с нами нет дяди Билиуса; вот кто был центром веселья на свадьбах.

— Не он ли увидел Грима и умер через сутки после этого? — спросила Гермиона.