Наследие

Со временем испарения, правда, несколько утратили свою силу, и ясновидящая вместе со своими помощниками покинула это место. Кто она была такая и куда потом на­правилась, никто не может сказать наверняка. Она не име­ла иного имени, кроме данного ей титула Ясновидящей, и некоторые легенды привели меня к тому, что она, по всей вероятности, не была ни эльфом, ни гномом. Скорее всего, это была представительница какой-то совсем иной расы, нам неизвестной. И пока она жила здесь, этот зал стали называть, как ты и сама, наверное, догадываешься, залом Ясновидящей. Так он называется и теперь — только теперь ясновидящей станешь ты, Насуада, дочь Аджихада.

Здесь говорят правду… и слушают правду, — продол­жал Гальбаторикс. — Я не потерплю в этих стенах никакой лжи, никакого, даже самого безобидного притворства. Каждый, кого по моему приказанию укладывают на эту каменную плиту, становится предсказателем, очередным предсказателем в долгой череде здешних оракулов; и хотя многим казалось, что им слишком трудно играть эту роль, никто из них все же от нее не отказался. Не сомневаюсь, что и с тобой будет то же самое.

Ножки кресла скрипнули по каменному полу, и Насуада почувствовала у своего уха теплое дыхание Гальбаторикса.

— Я знаю, для тебя это будет весьма болезненное ис­пытание, Насуада. — Теперь он говорил вкрадчивым шепо­том. — Возможно, тебе придется перенести невероятные муки. Придется переделать себя, заставить свою гордость смириться. Но ты подчинишься мне. Я лучше многих по­нимаю, что нет на свете ничего труднее, чем изменить себе, переделать собственное «я», ведь я проделывал это далеко не единожды. Но не бойся: я буду рядом, я буду дер­жать тебя за руку, я помогу тебе преодолеть все эти, столь мучительные, изменения. Тебе не придется совершать это странствие в одиночку. И ты можешь утешать себя твердой уверенностью в том, что я никогда тебе не солгу. Никто из нас не солжет друг другу — во всяком случае, в стенах этой комнаты такое совершенно невозможно. Ты, разумеется, имеешь полное право во мне сомневаться, но со временем сама придешь к пониманию того, что мне можно верить. Я считаю это место священным и скорее дам отсечь себе руку, чем захочу осквернить ту благородную идею, которая здесь воплощена. Ты можешь спрашивать все, что хочешь, п я обещаю тебе, Насуада, дочь Аджихада: ты на все полу­чишь правдивый ответ. Как правитель этих земель, я кля­нусь тебе в этом.

Насуада стиснула зубы, пытаясь решить, что же ска­зать в ответ. Наконец сквозь стиснутые зубы она гневно прошипела:

— Я никогда не скажу тебе того, что ты хочешь знать!

Мощный, но какой-то замедленный хохот был ей ответом.

— Ты не поняла. Я не для того велел доставить тебя сюда, чтобы извлечь из тебя какие-то сведения. Да ты и не смогла бы сказать мне ничего такого, что уже не было бы мне известно. Я знаю все: численность и расположение ваших войск; количество имеющихся у вас съестных при­пасов; размещение ваших продовольственных обозов; то, как именно вы планируете осадить эту цитадель; обязан­ности Эрагона и Сапфиры, их привычки и возможности. Мне известно даже о копье Даутхдаэрт, которое вы по­лучили в свое распоряжение в Белатоне; даже о возмож­ностях той девочки-ведьмы по имени Эльва, которую ты с недавних пор держишь при себе. Мало того — мне из­вестны и куда менее значительные подробности. Может, тебе назвать цифры или конкретные факты? Нет? Ну что ж. Уверяю тебя, мои шпионы куда более многочисленны и занимают куда более важное положение в ваших рядах, чем ты можешь себе представить. Кроме того, у меня есть и иные способы, которыми я пользуюсь в случае необхо­димости. Так что, Насуада, у тебя нет и не может быть от меня никаких тайн. Ни одной. А потому с твоей стороны совершенно бессмысленно обещать мне, что ты и впредь будешь держать язык за зубами.

Каждое слово Гальбаторикса было для нее точно удар молота, и все же она изо всех сил старалась не позволить ему полностью обескуражить ее.

— Но тогда зачем?..

— Зачем я велел притащить тебя сюда? Потому, моя дорогая, что ты обладаешь даром повелевать людьми, и порой этот дар куда опасней любого заклятия. Эрагон не представляет для меня никакой угрозы, как, впрочем, и эльфы. А вот ты… ты опасна — но в том смысле, в каком безвредны они. Без тебя вардены будут подобны разъярен­ному, но слепому быку; они могут сколько угодно рычать, фыркать, яриться, могут даже ринуться в атаку, не заду­мываясь о том, с чем им предстоит столкнуться. И тогда мне ничего не будет стоить поймать их в мои сети и унич­тожить — благодаря их же собственной безумной беспеч­ности. Однако подобная цель передо мной пока не стоит. Я велел похитить тебя вовсе не для того, чтобы уничто­жить варденов. Ты оказалась здесь, ибо достойна моего вни­мания. Ты свирепа, упорна, честолюбива и умна — это те самые качества, которые я более всего ценю в своих слу­гах. Я бы хотел иметь тебя при себе, Насуада. Ты могла бы стать моим главным советником, генералом моей армии, и помочь мне воплотить в жизнь финальную стадию того великого плана, над которым я трудился почти целый век. В Алагейзии скоро установится новый порядок, и мне бы хотелось, чтобы ты стала частью этого порядка. С тех пор как умер последний из Тринадцати, я искал тех, кто был бы достоин занять их место. До недавнего времени все мои усилия оказывались тщетными. Дурза, правда, оказался весьма мне полезен, но, будучи шейдом, он обладал опреде­ленными недостатками — прежде всего, недостаточно вни­мательным отношением к собственной безопасности. Из всех, кого я подверг испытаниям и обследованиям, Муртаг оказался первым, кого я счел годным, и первым, кто эти испытания сумел выдержать. Ты будешь второй, я уверен. А Эрагон — третьим.

Ужас заполз в душу Насуады, когда она слушала эти речи. То, что предлагал Гальбаторикс, было куда хуже, чем она могла даже предположить.

Человек в светло-коричневом колете, стоявший воз­ле жаровни, вдруг с такой силой ткнул железным пру­том в угли, что конец прута загремел о бронзовое днище. Насуада невольно вздрогнула, а Гальбаторикс продолжал как ни в чем не бывало:

— Если ты останешься в живых, то сможешь завершить куда больше дел, чем смогла бы, оставаясь на стороне вар­денов. Подумай об этом! Находясь у меня на службе, ты помогла бы установить во всей Алагейзии мир и порядок, ты стала бы моим главным архитектором по завершению столь благотворных перемен.

— Пусть меня лучше ужалит тысяча гадюк! Я никогда не соглашусь служить тебе! — И Насуада попыталась плю­нуть в его сторону.

Негромкий смех Гальбаторикса снова гулким эхом раз­несся по комнате: это был смех человека, который не боит­ся ничего, даже смерти.