Наследие

Он знал, что Арья не сомневается в своей способно­сти так или иначе одержать над ним верх, хотя наверняка учитывает и его возможности, а также его страстное жела­ние победить. Однако она выиграла почти все их поедин­ки, и этот опыт вселил в нее уверенность, что победить ей будет нетрудно, даже если в душе у нее и сохранились какие-то сомнения. Таким образом, понял Эрагон, ее уве­ренность в себе — это одновременно и ее слабость.

«Она считает, что гораздо лучше меня владеет мечом Может, оно и так, но можно попытаться обратить против нее же ее собственные честолюбивые ожидания. Они-то ее в итоге и погубят! »

Он чуть продвинулся вперед и улыбнулся Арье точно так же, как она только что улыбалась ему. Но сейчас лицо ее казалось совершенно непроницаемым. И через какое-то мгновение она ринулась в атаку, явно намереваясь прон­зить противника насквозь и пришпилить к земле.

Эрагон отскочил назад, чуть отклонившись при этом вправо, сознательно направляя туда и Арью. Она резко затормозила и замерла, точно дикий зверь, застигнутый врасплох на открытой поляне. Затем описала мечом полу­круг перед собой, но с Эрагона глаз не сводила, и он вдруг подумал: и она ведь знает, что за ними наблюдает Глаэдр, а потому и ведет себя более решительно, желая непремен­но показать себя с наилучшей стороны.

И тут Арья смутила его, издав негромкое, совершен­но кошачье урчание. Как и та ее ободряющая улыбка, это урчание было очередной уловкой, призванной сбить его с толку. И отчасти эта уловка сработала, однако Эрагон был настороже, ибо уже привык ожидать от нее чего-ни­будь в этом роде.

Арья одним прыжком по диагонали пересекла рассто­яние между ними и принялась наносить ему тяжелые кру­ченые удары, которые он блокировал щитом, позволяя ей сколько угодно атаковать и не оказывая почти никакого сопротивления, словно ее удары были слишком сильны и он может только защищаться. С каждым новым мощным ударом, весьма болезненно отдававшимся в руке и плече, Эрагон все сильней отступал вправо и даже слегка поша­тывался, желая усилить впечатление того, что его неуклон­но теснят. Но он по-прежнему оставался абсолютно споко­ен и сосредоточен — пуст.

Эрагон понял, что наступает подходящий момент еще до того, как этот момент наступил, и как только это произошло, стал действовать, не задумываясь и не колеб­лясь, не пытаясь быть ни слишком быстрым, ни слишком медленным и стараясь лишь полностью использовать воз­можность этого уникального мгновения.

Когда меч Арьи опустился на него очередным рубящим ударом, он резко отклонился вправо, уходя от удара и од­новременно вставая так, чтобы солнце светило ему точно в спину. И острие меча эльфийки с тяжелым хрустом вон­зилось в землю.

Арья резко повернула голову, стараясь держать против­ника в поле зрения, и совершила ошибку: солнце ударило ей прямо в глаза. Она прищурилась, на мгновение осле­пленная, ее зрачки превратились в две крошечные черные точки, и Эрагон, воспользовавшись этим, нанес ей колю­щий удар под левую мышку, в верхнюю часть ребер. Он мог бы ударить ее в ямку на шее под подбородком — и, навер­ное, сделал бы это, если бы они сражались по-настоящему, как враги, — но воздержался, ибо даже затупленное с по­мощью магии острие меча при таком ударе способно убить.

Арья коротко вскрикнула, когда Брисингр коснулся ее ребер, и, отшатнувшись, остановилась, прижимая руку к раненому боку и морщась от боли. На Эрагона она смо­трела с каким-то странным выражением лица.

«Великолепно! — хрипло выкрикнул Глаэдр. — А теперь еще разок!»

На мгновение Эрагона охватило горячее удовлетворе­ние собой, но он довольно быстро взял себя в руки и по­старался вернуться к прежнему состоянию отстраненной настороженности.

Когда лицо Арьи прояснилось, она опустила руку, и они с Эрагоном опять принялись кружить, стараясь избегать того, чтобы солнце попадало им прямо в глаза. Эрагон вскоре заметил, что Арья ведет себя с ним куда осторож­нее, чем прежде. Это было приятно, и ему не раз хотелось проявить большую решительность или даже агрессив­ность, но он сдерживался, понимая, что она специально проявляет подобную осторожность, надеясь, что он про­глотит наживку и вскоре окажется у нее на крючке, как это часто бывало и прежде.

Следующее схождение длилось всего несколько минут хотя и этого времени вполне хватило, чтобы они успели об­меняться вихрем молниеносных ударов. Щиты у обоих так и трещали, на землю летели щепки, клинки скрещивались со звоном, а тела противников то и дело, изгибаясь, взле­тали в воздух.

И на этот раз результат оказался таким же, как преды­дущий. Эрагону удалось обмануть бдительность Арьи лов­ким прыжком и моментальным движением кисти, а потом нанести ей резкий рубящий удар поперек груди.

От этого удара Арья пошатнулась, упала на одно коле­но и некоторое время оставалась в таком положении, хму­рясь, тяжело дыша и гневно раздувая ноздри. Она сильно побледнела, лишь на скулах горели два алых пятна.

«Еще раз!» — приказал Глаэдр.

Эрагон и Арья подчинились, не прекословя. После двух одержанных побед настороженность Эрагона несколько ослабела, хотя примерно то же, как ему казалось, можно было сказать и об Арье.

В следующем поединке явного победителя не было. Арья собралась, сосредоточилась, и теперь ей удавалось отразить любое обманное движение Эрагона. Он, впро­чем, ей не уступал. Они много раз сходились, но, в общем, безрезультатно, и наконец оба почувствовали себя на­столько уставшими, что продолжать поединок уже не хо­телось, и они остановились, опираясь на мечи, которые вдруг стали необыкновенно тяжелыми. Оба противника тяжело дышали, пот так и струился по их лицам.

«Еще раз!» — тихим голосом приказал Глаэдр.

Эрагон поморщился, вытаскивая Брисингр из земли. Чем сильнее было чувство усталости, тем труднее ему было удерживать свой разум в состоянии полного покоя, защи­щать его от проникновения посторонних мыслей. Еще труднее было не обращать внимания на боль, терзавшую его тело. Эрагон был уже не в состоянии сохранять присут­ствие духа и не поддаваться дурному настроению, которое обычно охватывало его, когда ему необходим был отдых. Научиться справляться с этим было частью тех необходи­мых умений, которым пытался обучить его Глаэдр.

Плечи у Эрагона прямо-таки ныли от усталости, даже меч и щит держать было трудно, и он позволил себе опу­стить их на уровень талии, надеясь, что успеет поднять в случае необходимости. Арья сделала то же самое.

Сходились они на редкость медленно, словно исполняя какой-то торжественный танец, и это было совсем не по­хоже на их предыдущие, весьма ловкие и стремительные схождения.

Эрагон чувствовал себя совершенно вымотанным, но сдаваться и не думал. Получилось так, что этот трениро­вочный бой стал чем-то большим, чем просто «пробой пера». Пожалуй, он стал для Эрагона истинным испытани­ем. Испытанием его характера, силы, стойкости и умения сопротивляться. И у него не было ощущения, что это Гла­эдр испытывает его, скорее это делала Арья. Она словно чего-то от него добивалась, требовала, чтобы он что-то доказал ей… Но что? Этого он не знал. Он только хотел вы­глядеть в ее глазах наилучшим образом. Сколько бы она ни пожелала с ним сегодня сражаться, он будет продолжать этот поединок, как бы ему ни было плохо или больно!