Денис Юрин - Призраки подземелий

Округа должна была измениться, она просто не могла остаться прежней, учитывая, сколько камней прилетело с кораблей и сколько разрушительной силы было сокрыто в каждом выпущенном катапультой снаряде. Так оно и произошло, но только представшая глазам Аламеза действительность никак не соответствовала уже созданной его богатым воображением картине хаоса и отчаяния. По возвращении на стоянку Дарк ожидал увидеть разрушенные до основания бараки, разнесенные по камушкам костровище с колодцем и многочисленные нагромождения деревянных да металлических обломков, устилающие уродливой неоднородной массой то, что еще совсем недавно было идеально ровным покрытием из отменно подогнанных и довольно прочных каменных плит. Посреди этой мусорной свалки должны были растерянно и опечаленно толпиться неполные две сотни махаканских воинов, озадаченных одним-единственным, общим для всех вопросов: « Как же биться на руинах родной заставы? Как держать и ровнять строй там, где даже трудно стоять? »

На самом деле, наверное, так оно примерно и было, но только не сейчас, а с четверть часа назад, в тот непродолжительный отрезок времени, через который моррон незаметно сам для себя перескочил, перешагивая со ступеньки на ступеньку. Теперь же разгромленная площадь перед уже переставшими существовать бараками приобретала новый вид, причем менялась довольно быстро и в лучшую, с точки зрения повышения обороноспособности, сторону. Весь пограничный отряд во главе со своим командиром ( каким-то чудом Альто умудрился оказаться снаружи гораздо раньше Аламеза ) трудился над расчисткой завалов и возведением из камней да обломков широкой, но не очень высокой полосы баррикады, перекрывающей всю стоянку от скалы до скалы. Лодырей не было. Как ни странно, но в перетаскивании камней и укреплении насыпи фрагментами стальных конструкций разбитых орудий и обломками досок участвовали даже герканские разведчики, не только очнувшиеся после магического забытья, но и уже успевшие найти общий язык с низкорослыми воинами. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь, как известно, общая беда объединяет, а скорое приближение грозного врага сглаживает все противоречия между союзниками.

Преграда могла бы получиться гораздо выше, тем более что после обстрела материала для нее было предостаточно, а уже отметавшие всё, что было в запасе, катапульты врага скромно молчали, но, к сожалению, у защитников последнего рубежа практически совсем не осталось времени. Едва повернув голову в сторону озера и окинув берег беглым взором, Дарк понял, что кровопролитное сражение вот-вот должно возобновиться. Передышка должна была продлиться еще минуту, от силы две.

Подобно двум огромным рыбинам, решившим покончить жизнь самоубийством, шеварийские суда «выбросились» на сушу, то есть въехали на прибрежную полосу под полными парусами и сразу же накренились на разные борта. Пропоротые об острые камни днища делали невозможным повторный спуск кораблей на воду, но шеварийцы, похоже, на то и не рассчитывали, а собирались после удачного завершения похода вернуться на родину иным, известным только их командирам путем. Такие жертвы осуждаются всеми флотоводцами, но зато дают огромное преимущество в скорости. Нечто подобное совсем недавно проделал фон Кервиц под Кенервардом, и хоть загубил боевые корабли, но добился успеха, заставив врага без боя покинуть пограничную крепость.

Любая тактическая новинка в воинском деле плоха тем, что слухи о ней распространяются мгновенно, и в следующий раз к такой же хитрости может прибегнуть уже враг. Фегустин Лат хорошо запомнил урок, преподнесенный ему герканцами на Верлежском озере под Кенервардом, и теперь с легкостью повторил всё тот же, правда, немного измененный маневр против гарнизона махаканской заставы. Но только вампир не учел, что Сыны Великого Горна не побегут, завидев высадившийся на берег передовой отряд противника, как громко бы обезумевшие матросы ни горлопанили и как бы рьяно ни рвали на себе форменные рубахи.

События развивались стремительно, даже гораздо быстрее, чем Дарк предполагал. Заполненным тяжелой пехотой плотам да лодкам еще оставалось проплыть до берега метров сто пятьдесят – двести, а обезумевшая толпа матросов уже покидала разбитые суда, спрыгивая с нависших над берегом бортов, и, издавая душераздирающий, надрывно-истошный боевой клич и иные нечленораздельные, но громкие звуки, стремительно неслась к почти достроенной баррикаде.

Неизвестно, чем Фегустин Лат приказал опоить корабельные команды и орудийную обслугу, но члены обоих экипажей были явно не в себе. Позабыв о том, что такое дисциплина и строй, едва ступившие на берег матросы не дожидались остальных и тут же кидались в атаку, наивно полагая, что махаканцы испугаются разрозненных, хоть и многочисленных группок нападавших. Чтобы бежать быстрее, матросы срывали с себя на бегу доспехи и безжалостно затаптывали всякого замешкавшегося или оступившегося да упавшего собрата. Для проявления подобной необузданной ярости даже на ратном поле должна иметься веская причина: горечь потери близких людей, делающая будущее существование бессмысленным; или жажда отмщения заклятому врагу, перерезавшему родную деревню; либо что-то еще, столь же значительное. Если же такого мотива нет, но воины крайне возбуждены и, позабыв о безопасности собственных жизней, преисполнены желанием убивать, то, значит, без дурманного зелья дело не обошлось. Только оно способно так быстро поднять боевой дух довольно многочисленного отряда до высот полнейшего, всепоглощающего безумия.

Полководцы частенько жертвуют не только кораблями и прочим военным имуществом, но и жизнями сотен, а то и тысяч солдат для достижения тактических целей. Даже не будь Фегустин Лат вампиром, то есть одним из тех хладнокровных, расчетливых существ, для которых жизнь человека ничто, то все равно поступил бы точно так же. Окажись на месте самовлюбленного кровососа из клана Мартел любой из тех генералов в позолоченных эполетах, кто бывает чаще во дворце, чем в казармах, он непременно пожертвовал бы не только отслужившими свое кораблями, но и их экипажами, не имевшими опыта сражений на суше. И всё это предпринималось лишь ради того, чтобы выиграть время, чтобы не дать махаканцам завершить баррикаду до высадки на берег основных, ударных отрядов.

К сожалению, чаще всего самые грубые и примитивные методы ведения войн оказываются наиболее действенными; и именно тот полководец, чьи приказы далеко не блещут новизной и изяществом, добивается своего, то есть победы. Завидев неорганизованную, но зато охваченную звериной яростью толпу, несущуюся в их сторону, половина Сынов Великого Горна была вынуждена бросить работу и занять места на недостроенной в трех местах баррикаде. Две бреши опасности не представляли, они были настолько узки, что в них одновременно не протиснулось бы более двух солдат, а если в неуклюжих тяжелых доспехах, то одного. Слабым же местом возводимого впопыхах редута был центр; там, где до сих пор зияла дыра в полдюжины шагов шириной.