Людмила Астахова - Плоды свободы

– У меня к тебе только два вопроса, пушистик, – сказала Грэйн, избрав для начала первый путь. – И ты ответишь на оба.

Когда прошел первый испуг, в основном от внезапности нападения, чем от настоящего страха за свою жизнь, Мэриот Чес быстро сообразил, кто именно захватил его в плен.

Если по Янамари бегает чистокровная ролфи, рычит на диллайн и грозит пыткой, то зовут ее – Грэйн эрн-Кэдвен. А где-то рядом под камушком спряталась графиня Джойана. Опять же, целых два вопроса! У тива даже в носу засвербело от любопытства.

– Так задайте их мне, сударыня, – с достоинством ответил Мэриот. – Если вы настолько уверены в необходимости ответа.

Разве предугадаешь, в какую сторону покажет барометр настроения ролфийки, ежели она не только возбуждена запахом крови и азартом охоты, но еще и пьяна изрядно? А Грэйн даже сама ощущала себя нетрезвой. И уж наверняка не смогла бы объяснить, кабы ее вдруг спросил кто, что именно в поверженном тиве вызвало в ней вдруг если не симпатию, то снисхождение. Однако же сей парадокс случился: женщина успокоилась и даже перестала «тыкать» служителю Живоглота, хотя, казалось бы, есть ли под лунами кто-то презренней, нежели этот душеед и ему подобные?

– Отлично, – не скрывая удовлетворения от понятливости пленника, Грэйн даже руки потерла и спросила в лоб: – Где находится место, именуемое Этенхари, и что из себя представляет оное?

Мэриот тихонько охнул и тут же упрекнул себя: «Ты дожил! Уже скрыть не можешь своих подлинных чувств».

– Этенхари? – он даже переспросил.

«Вот уж воистину, сколько ни живи, а ролфи всегда найдут способ тебя удивить», – подумалось служителю Предвечного.

– И вы только поэтому перебили моих людей и захватили меня в плен, сударыня?

Грэйн разочарованно вздохнула. Ну вот! А так хорошо начал! Но делать нечего – придется убеждать. И ролфийка с еще одним грустным вздохом сломала пленнику палец.

– Мне нужны ответы, а не вопросы, сударь.

Это было очень больно, из глаз диллайн непроизвольно брызнули слезы. Давненько его не пытали.

– Признаться, я не помню, сколько костей есть в человеческом теле, – доверительно сказала она, усевшись поудобней и руку эсмонда положив к себе на колени, чтоб не тянуться, когда придется ломать дальше. – Но времени у меня пока хватает на то, чтоб это выяснить. Итак, повторяю. Что такое Этенхари?

Отдышавшись и усилием воли загнав боль в отдаленный уголок сознания, эсмонд решил немного потянуть время. Заодно постепенно выяснить, зачем ролфи понадобилось такое… особенное место, как Этенхари. Сама ведь не скажет.

– Хм… Вы в самом деле полагаете, будто я должен так сильно испугаться, что начну говорить без остановки? А если… ну, предположим, я про Этенхари вообще ничего не знаю?

Недалекая женщина отчего-то считала, что эсмонда можно сломить такими примитивными пытками. Что ж, не будем разочаровывать даму. Тропа страданий – всегда обоюдна. Тот, кто причиняет боль, сам открывается, его разум становится доступен проникновению. Агрессия, запах крови, ответные эманации мучимой жертвы – они расшатывают внутренние барьеры палача.

«Сломай мне еще один палец и дай залезть в твои мысли, глупая волчишка, – мысленно проворковал колдун. – Ты меня заинтриговала своими вопросами».

Грэйн укоризненно покачала головой. Эсмонд решил поюлить, что ли? «Наверное, это я так непонятно объясняю! – подумала она. – Когти Локки! А у Джэйффа бы он уже соловьем пел!»

Прямо-таки воочию представив, как разочаровался бы ее шурианский возлюбленный от этакого жалкого и неэффективного допроса, эрна Кэдвен расстроилась окончательно. И сломала второй палец «кухарю» – хрусть!

– Поверьте, для вашего же благополучия лучше бы вам знать про Этенхари все, – печально пояснила она. – Потому как, если вы не будете мне полезны, я вспорю вам живот и оставлю здесь, чтоб вас собаки заживо сожрали, сударь.

И, шмыгнув носом, поспешила запить разочарование еще одним глотком бренди. Вдруг да поможет?

Неспешно, осторожно Мэриот Чес коснулся разума своей мучительницы. И был шокирован. Ролфи оказалась пьяна! Не просто во хмелю, а в изрядном подпитии. Ее мыслительная деятельность представляла собой кашу из образов и чувств, в которой сам Благословенный сломал бы себе мозги.

Не зря ведь говорят, что пьяным море по колено. Ролфийка сейчас могла сотворить с пленником что угодно. Как тут решить: стоит ли продолжать тянуть время или пора поддаться и рассказать про Этенхари. Что-что, а боль контролировать эсмонд мог очень долго. Этому тоже учили в каливе.

Блаженное солнечное тепло, разлившееся из желудка по всему телу, и впрямь улучшило настроение ролфийки. Резко выдохнув, она глотнула еще, занюхала спиртное рукавом и подмигнула пленнику:

– Да-да, я знаю, что вы умеете терпеть боль и все такое. Но мне интересно, сколь долго вы продержитесь… и вообще, по-моему, мы прекрасно проводим время. Ну-с, продолжим?

На самом деле пытать оказалось довольно интересно. И кости у эсмонда хрустели точно так же, как и у всех других людей, и кривился он этак забавно. Интересно, а какова будет на вкус его печенка?

Ролфийка поскребла за ухом и склонила голову к плечу, пытливо всматриваясь в лицо тива. Вроде не желтушный, а там кто знает?

– Только если это доставит вам удовольствие, сударыня, – ухмыльнулся тив. Ему передалось ее чувство бесшабашности. – Этенхари – это, как вы уже поняли, местность такая, когда-то это было поместье, потом – калива, теперь… после Эскова мятежа даже не знаю, что. И… и, пожалуй, еще пару пальцев я точно выдержу. Только ради вашего удовольствия, эрна.

Грэйн разочарованно выпятила губу. В носу у нее вдруг засвербело, будто кто-то щекотал ее перышком… А! Хитрый сыч! Колдовать решил! Ну-ну, пусть попробует.

– Тогда я не стану мелочиться и сломаю вам сразу всю руку, – ухмыльнулась ролфийка. Ее несказанно забавляла попытка эсмонда залезть к ней в голову. Давно прошли те времена, когда Грэйн до оцепенения пугало чужое присутствие в мозгах. Ну, залез – и что с того? Сунется куда не следует – нарвется на Локку. Тогда ему точно мало не покажется, да-да.

– Калива? – спросила она, будто и не чуя чужого колдовства. – Что такое калива?

Положение, в котором очутился тив Мэриот, из кровавой драмы стремительно превращалось в дешевый балаган.

– Экая вы дикая женщина! А вдруг мне понравится получать от вас увечья? Калива… калива… даже не знаю, как бы вам объяснить подоступнее. Пусть будет высшее учебное заведение для служителей Предвечного. Медитациям, знаете ли, тоже нужно учиться…

– Знавала я одного желтоглазого смеска, который любил, когда его калечат и увечат ролфийки… – с мечтательной улыбкой поделилась воспоминаниями Грэйн. – Он плохо кончил, знаете ли. Ну, с вашей точки зрения – плохо, конечно же, – добавила, спохватившись. Потому как в глазах любого ролфи карьера бывшего диллайнского ублюдка Удаза была весьма завидной. От недоделанного тива – в посвященные ролфи, и ни в каких каливах учиться не надо.