Дианна Джонс - Дом с характером

Похоже, принц Людовик ее не расслышал. Он засмеялся и сказал:

— Мисс Шарман — это кличка, которую дал тебе король, малютка? — Он указал вилкой на даму в не-вполне-вечернем платье. — Я называю мою секретаршу «мисс Прорва». Видишь ли, она обходится мне в целое состояние.

Чармейн открыла было рот, чтобы сказать, как ее зовут на самом деле, но дама в не-вполне-вечернем платье успела первой.

— Как ты смеешь так говорить! — выпалила она. — Ах ты злобная тварь!

Принц Людовик рассмеялся и отвернулся побеседовать с бесцветным господином, который подошел к нему в бесцветном сером шелковом костюме. Чармейн хотела тут же украдкой удалиться и разыскать Кальцифера, но тут свет большого канделябра над головой упал кронпринцу на профиль. Чармейн увидела, что глаз у Людовика так и вспыхнул лиловым.

Чармейн застыла, словно ледяная статуя ужаса. Принц Людовик — лаббокин. Она оцепенела, хотя и понимала, что ужас написан у нее на лице, понимала, что все увидят, в каком она ужасе, и удивятся, в чем дело. Бесцветный господин уже смотрел на нее, и в его спокойных розовато-сиреневых глазах читалось любопытство. О небеса, подумала Чармейн, он тоже лаббокин. Вот что испугало ее, когда она столкнулась с ним у кухонь.

К счастью, тут от бокового столика как раз отошел лорд-мэр, чтобы низко поклониться королю, и Чармейн заметила за его спиной лошадку-качалку — нет, она увидела даже не одну, а очень много лошадок-качалок. Это немного развеяло ее ужас. Лошадки-качалки почему-то были выстроены в ряд вдоль всех четырех стен парадного зала. На лошадке, которая стояла ближе всех к большому мраморному камину, восседал Светик и глядел на нее серьезными глазами. Чармейн поняла, что он увидел, как она потрясена, и хотел выяснить, чем именно.

Чармейн начала лавировать к камину. По пути она увидела Моргана — он сидел у мраморного камина и играл в кубики. Над ним стояла Софи. Несмотря на темно-бирюзовое платье и общее впечатление участия в чаепитии, Софи на миг показалась Чармейн огромной львицей с оскаленными зубами, охраняющей маленького львенка.

— О, здравствуйте, Шарман! — сказала принцесса Хильда, можно считать, прямо в ухо Чармейн. — Возьмите кусочек торта, раз вы здесь.

Чармейн с сожалением поглядела на торт, но ограничилась тем, что вдохнула его сладкий аромат.

— Нет, благодарю вас, мэм, — ответила она. — Видите ли, мне нужно передать кое-что… э-э… миссис Пендрагон. — Где же Кальцифер?!

— Что же, вот она, — показала принцесса Хильда. — Должна заметить, в данный момент дети ведут себя превосходно, Хотелось бы, чтобы это было надолго.

Она зашелестела прочь, чтобы предложить торт очередному разряженному гостю. Невзирая на шелест, платье у нее было отнюдь не такое нарядное, как у всех остальных. Местами оно выцвело чуть ли не до белизны и напоминало Чармейн брюки чародея Норланда, к которым Питер применил отбеливающие чары. Ох, только бы Питер не стал насылать никаких чар на лаббочьи яйца, молила про себя Чармейн, лавируя к Софи.

— Привет, — сказала Софи с несколько натянутой улыбкой.

Светик за ее спиной раскачивался на лошадке-качалке, которая скрипела: «скрип-скрип-скрип», что не могло не раздражать. Рядом с ним стояла толстая нянька и нудила: «Мастер Светик, слезьте, пожалуйста. Вы очень шумите, мастер Светик. Мастер Светик, я не хочу повторять вам все по два раза!» Снова и снова. Это, пожалуй, раздражало еще сильнее.

Софи опустилась на колени и дала Моргану красный кубик. Морган протянул кубик Чармейн.

— Синя, — сообщил он.

Чармейн тоже опустилась на колени.

— Нет, не синий, — сказала она. — А какой?

Софи проговорила уголком рта:

— Рада тебя видеть. Что-то меня этот принц не впечатляет — а тебя? И эта его разряженная фифа…

— Йийова? — предположил Морган, снова протягивая Чармейн кубик.

— Полностью согласна с вами, — шепнула Чармейн Софи. — Нет, не лиловый — красный. А вот принц как раз лиловый — глаза у него лиловые. Он лаббокин.

— Что? — изумилась Софи.

— Касня? — спросил Морган, с недоверием глядя на кубик.

Скрип-скрип, скрипела лошадка-качалка.

— Да. Красный, — сказала Чармейн. — Я сейчас не могу объяснить. Скажите, где Кальцифер, — я расскажу все ему, а он — вам. Мне срочно нужен Кальцифер.

— Я здесь, — сказал Кальцифер. — Зачем я тебе понадобился?

Чармейн огляделась. Кальцифер восседал среди пылающих в камине поленьев, смешивая свое голубое пламя с оранжевым огнем от поленьев, и вид у него был такой мирный, что Чармейн не заметила его, пока он не подал голос.

— Ой, как хорошо! — сказала она. — Вы можете прямо сейчас отправиться со мной в дом чародея Норланда? У нас там срочное дело, с которым может справиться только огненный демон. Пожалуйста!

Оранжевые глаза Кальцифера обратились к Софи.

— Тебе нужно, чтобы я тут стоял на страже? — спросил он. — Или вас двоих хватит?

Софи встревоженно покосилась на нарядную болтливую толпу.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь что-нибудь затеял прямо здесь, — ответила она. — Но все равно возвращайся поскорей. Уменя ужасные предчувствия. Не доверяю этому розовоглазому ни на грош. И этому мерзкому принцу тоже.

— Хорошо. Поскорей так поскорей, — протрещал Кальцифер. — Вставай, юная Чаровница. Понесешь меня на руках.

Чармейн поднялась на ноги, думая, что сейчас ее обожгут или по крайней мере слегка подпалят. Морган выразил свое недовольство ее уходом — замахнулся на нее желтым кубиком и загудел: «Зейоня, зейоня, зейоня!!!»

— Ш-ш! — хором сказали Софи и Светик, а толстая нянька добавила:

— Мастер Морган, мы не кричим, при короле кричать нельзя!

— Желтый, — сказала Чармейн, дожидаясь, когда все любопытные лица наконец отвернутся.

Никто из знатных гостей, очевидно, не догадывался, что Кальцифер — не просто язык пламени, а Кальциферу только это и было надо.

Когда все утратили к ней интерес и вернулись к светской болтовне, Кальцифер выпрыгнул из огня и завис прямо над оцепеневшими от испуга пальцами Чармейн полнейшим подобием тарелочки с тортом. Больно не было ни чуточки. По правде говоря, Чармейн почти ничего не почувствовала.

— Хитро, — сказала она.

— Делай вид, что держишь меня, — отозвался Кальцифер, — и выйди со мной из зала.

Чармейн ухватила пальцами край «тарелки» и направилась к двери. Принц Людовик, к ее облегчению, оттуда уже отошел, зато теперь к ней приближался король.

— О, вы взяли торт, — сказал он. — Отменный, не правда ли? Хотел бы я знать, зачем нам столько лошадок-качалок. Вы случайно не знаете?