Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Намного милосерднее!

Твердой рукою отодвинув со своего пути возмущенную Ираинту, загородившую проход, Сальмир вошел в покои Перворожденного.

Калерат был зол и расстроен одновременно. И первому и второму причиной служил Антаргин, что в последнее время стало почти традицией. Оба чувства были рождены осознанием собственного бессилия, которое преследовало мужчину с тех пор, как Окаэнтар со своими сподвижниками покинули Саришэ, вынудив открыть для них тропу Рианы. И чем дальше, тем тяжелее становилось Сальмиру мириться с вынужденным бездействием и ожиданием того, когда же Перворожденный перестанет винить себя и соизволит вспомнить о долге.

Конечно, калерат собирателей тел понимал, что ни Антаргин, ни он сам, ни даже Нерожденная не смогут освободить тресаиров до тех пор, пока Освободитель не вернется вместе с кариалом Повелителя стихий. Но, в тоже время, Сальмир не мог не видеть, что самоустранение Перворожденного из жизни Истинных, привнесло разлад в их ряды. И если затворничество Антаргина будет продолжаться, то многие из Рожденных с духом встанут на сторону Окаэнтара, даже в отсутствие оного, ибо задумывающихся о незамедлительном переходе все еще было предостаточно. И станет еще больше, если не предпринять что-то, способное погасить панику.

Этим чем-то, по мнению Сальмира, должно стать возвращение Перворожденного.

- Хватит! Собирайся! - непререкаемым тоном велел мужчина, даже не взглянув на хозяина комнаты.

Искать того взглядом Сальмир не стал. Не видел смысла. Он и так знал, чем занимается его друг, в каком положении находится, и куда именно устремлен его взор. Сидя в кресле, тот смотрит на огонь и корит себя в случившемся - занятие, ставшее для Антаргина повседневным и еженощным.

В какое бы время калерат не заглянул в покои Перворожденного, будь то утро, день или глубокая ночь, он все время заставал того в кресле у камина. Даже закралось вполне оправданное подозрение, что Антаргин вовсе отказался от сна и отдыха, ради задумчивого созерцания языков пламени за каминной решеткой.

- Хочешь ты или нет - мне неважно. Давно пора возвращаться к жизни. Игра в затворника слишком затянулась, - высказал свое мнение Сальмир, копаясь в вещах Перворожденного.

Достав свежую рэнасу, он бросил одежду на колени Антаргину и направился к стенной нише с единственной целью - привлечь внимание.

- Риана уже не раз звала тебя, но ты игнорируешь и ее тоже. Если нет другого способа заставить тебя обратить внимание на то, что происходит, я, не задумываясь, прибегну к последнему доступному методу, - остановившись напротив гобелена, пояснил калерат. - И не говори потом, что я тебя не предупреждал! - с плохо скрываемым раздражением закончил свою речь Сальмир и потянулся к креплениям рамки, собираясь снять полотно со стены.

- На твоем месте я бы поостерегся. Моя слабость не говорит о слабости рьястора, - произнесено было равнодушно, без каких либо эмоций, но калерат предпочел опустить руки.

- Странно. Ты, оказывается, помнишь, как это… угрожать. Я удивлен!

- Можешь язвить, сколько хочешь. Я не вспомню, он напомнит. И тут ты будешь бессилен.

- Ну надо же, - вложив в слова максимум сарказма, протянул мужчина. - А я то, недалекий, решил, что Перворожденный окончательно сдал. Не видит уже ничего. И даже слышать не хочет.

- Насколько?

- Местами до стен. Два десятка ротул пришлось переселить в замок. Пятеро спящих погибли. Троих Нерожденная забрала к себе, но я сомневаюсь, что она сможет достаточно долго поддерживать их.

- Риана?

- Не пускает меня. С прошлого раза ничего не изменилось. Я не знаю, что делать, - признался мужчина, подойдя к креслу Перворожденного.

- Лутарг нашел кариал, - Антаргин потер виски. Все было гораздо хуже, чем он думал.

- И? Он скоро будет?! Нам готовиться к переходу?!

Воодушевление в голосе Сальмира не позволило ему ответить. Антаргин не смог лишить друга надежды. Не смог произнести вслух того, что мучило его в последние дни. Там что-то произошло!

- Помоги мне, - вместо этого сказал мужчина, поднимаясь на ноги.

Калерат успел подхватить Перворожденного под руку прежде, чем тот, покачнувшись, упал обратно в кресло.

- Куда ты?

- Мгновенье назад ты пытался вытащить меня отсюда, а сейчас спрашиваешь, куда собрался? - с горьким смешком уточнил Антаргин, поднимая свободной рукой рэнасу, повисшую на подлокотнике. - С этим тоже, - попросил он, протягивая другу одежду. - Сам слишком долго.

Оба молчали до тех пор, пока последняя шнуровка не оказалась затянута настолько, насколько это было возможно с учетом сильнейшего истощения Перворожденного. Затем калерат спросил:

- Ты сомневаешься, что он вернется?

- Нет. Не сомневаюсь.

- Тогда, что не так?

- Все так, Сальмир! Все так. Сам знаешь. - Антаргин одернул загнувшийся клин рэнасу. - Только времени у нас не осталось.

"У меня не осталось", - добавил он мысленно, неуверенной поступью направляясь к выходу.

Но покинуть собственные покои Антаргин не успел. Дверь распахнулась, и в дверном проеме появилась Ираинта. Губы женщины являли собой плотно сжатую тонкую полоску, прорезанный морщинами лоб демонстрировал крайнюю степень неудовольствия, а в глазах поблескивала неуклонная решимость.

- Куда спешите? - елейным голоском произнесла ротула, войдя в комнату.

Поднос в ее руках уперся в мужскую грудь, когда женщина шагнула вглубь помещения, чтобы освободить путь медленно закрывающейся двери. Поддавшись напору, Антаргин отступил на несколько шагов назад.

- Ира-а-а-и, - с порицанием протянул Перворожденный.

За показным осуждением в его голосе пряталось веселье. Вид у женщины был достаточно грозный, а намерения, демонстрируемые всеми возможными способами - от мимики до жестов - не оставляли простора воображению. Ираинта собиралась стоять насмерть.

- Ты же не планируешь перевернуть на меня все это? - с легкой улыбкой на губах поинтересовался Антаргин.

- И не только перевернуть, если потребуется, - проворчала она, не двигаясь с места, и уже более настойчиво добавила: - Ты должен есть.

- Когда вернусь, - пообещал мужчина и попытался обойти ротулу, но та, отступив, прислонилась к двери, лишая Перворожденного возможности открыть ее.

- Ираинта!

- Можешь кричать, сколько влезет. Я не выпушу тебя, пока не поешь! - продолжала стоять на своем она, удерживая поднос на вытянутых руках.

- Не заставляй меня…

- Что? Что ты сделаешь? Скажи ему калерат, он тебя послушает, - с мольбой обратилась она к Сальмиру, но тот предпочел не встречаться с женщиной взглядом.

- Отойди немедленно!

- Хочешь, зови ее. Забирайте своего духа, мне все равно. Чем смотреть, как ты уродуешь себя, лучше сразу к Аргерду. Он милосерднее! - выпалила Ираинта и, всучив поднос калерату, уперла руки в бока. - Ты на жердь стал похож. Еще немного, и ветерок из приоткрытого окна согнет тебя пополам. По твоему мне приятно наблюдать это изо дня в день?!