Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы

- Достаточно,- злясь не меньше друга огрызнулся Мэроу.- Конечно. Ты маг, Лант. Ты родился магом и магом с длинной седой бородой, раскуривая трубку, будешь вещать о нажитой мудрости новым поколениям. Тебе всё ясно, всё просто. Мир такой-то и такой-то, а я кто? Кто я в этом мире?- Тут он запнулся и если до того голос его звучал более или мене спокойно, то тут Мэроу не выдержал:

- Они из меня конюха хотели сделать! Понимаешь? Они решили, что я должен быть конюхом, потому что им так видится. А кто я? Зачем я? И для чего? Я не хочу чистить лошадей и не хочу сажать морковку. Не хочу возиться с тем, что мне не нравится, обзавестись тем, что придётся считать своим. Жить до конца не своей жизнью, а их представлением о том, что хорошо. В особенности, для меня! И это был последний шанс. Вырваться! Дышать свободно и не слушать как они видят всё, и не ломать себя под них. А останься, что меня ждало? Сено, правильная семья и правильные мысли? Но я лучше буду плохим собой, чем хорошим им.

- Плохим для них,- сказав последнее, Мэроу беспокойно взглянул на Ланта, смотревшего на него с безграничным изумлением. Тягостное молчание пеленой нависло над обоими и долго ещё ни одно словно не прозвучало. Долго ещё Лант продолжал всматриваться в друга, точно сделав неожиданное открытие.

- А я,- наконец сказа он.- Ты мой друг. Неужели друзей так легко бросать?

- Нет,- последнее Мэроу было сказать тяжелее всего.

- Тогда какого духа?!- Вновь вспылив, Лант отошёл в сторону, напряжённо соображая. Тут он снова поднял глаза.- Значит, я бы пошёл на встречу с Тиеной и, вернувшись, тебя бы больше не застал.

- Так я собирался сделать.

- Тогда почему ты не уехал тогда же?

- Ты попросил меня высматривать её, пока лечил кого-то наверху.

Молча смотря на друга, Лант сделал несколько шагов, чуть не зацепил свои ступки, громко выругался, изливая всю злость в безопасное русло.

Остаток дня провели в молчании. Так что когда на землю спустилась темнота, обоим казалось, что так они и жили всегда безмолвно. А назавтра, когда ясное солнце озарило золотым сиянием верхушки елей и край земли, Лант проснулся первым и приступил к приготовлению завтрака. Он всегда предпочитал заниматься этим сам, поняв, какой из Мэроу отвратительный стряпчий.

Когда проснулся и Мэроу, Лант протянул ему миску с едой и обратил внимание того, что новый день обещает быть ясным и тёплым.

- Понимаешь,- когда они завтракали, начал серьёзно Лант,- почему я рассердился?

- Понимаю.- Мэроу и сам плохо спал, пытаясь вытеснить давящее ощущение внутри.

На том оба негласно пришли к соглашению оставить всё позади. А вместе с тем и долину, с её распрей и обманчивыми магами. Теперь Элам нужен был не для того, чтобы узнать правду о нападении. Вернее, это было не главной причиной. Теперь Элам служил символом, манящей звездой, где можно начать жить заново и возможно даже обрести новый дом.

Приятное событие, случившееся утром третьей недели в лесу, обрадовало Ланта не меньше, чем присутствие на самом изысканном пире. Разыскивая хоть что-нибудь съестное на обед, он набрёл на небольшое стадо диких коз. После чего одна из них была приманена и доена, под любопытные взгляды прочего стада. Кое-как набрав миску, Лант тут же выпил её содержимое и вновь принялся доить, открыв в себе новый талант.

- Не курю я трубки,- вдруг сказал он серой козе, глупо уставившейся на него.

- И не буду,- но коза только сочувственно проблеяла что-то на своём козьем. Может, она сочувствовала Ланту, понимая все его мысли, может, жаловалась на нелёгкую свою долю. Так или иначе, напившись, молока - а ведь раньше Лант козье молоко на дух не переносил - он вернулся к месту стоянки и перелил содержимое миски во флягу.

Мэроу от угощения отказался, предпочтя насытиться собранными корнями лопуха. Обоим казалось, что они всегда так жили, всегда скитались по лесу и никогда не спали в тёплых уютных кроватях; никогда их не звали к завтраку, обеду, чаю между обедом и ужином и, собственно, к ужину. Жизнь в долине вспоминалась всё чаще затуманено, как далёкий отголосок детства.

Неделей раньше они ещё рассказывали друг другу, кто бы сейчас больше съел и чего, теперь говоря о еде, подразумевали найденные грибы и ягоды, и ещё что, если повезёт найти. Приученные к зверью как к мелким друзьям - ни тот, ни другой охотиться не могли.

И потому счастьем было обнаружение поляны с неизвестными ягодами, но поскольку было видно, что ягоды клевали птицы, можно было смело их есть.

- Оголодалые, тощие и потрёпанные, они вылезли из лесу, распугивая местных жителей.- Как-то заметил Мэроу.- А затем стали предлагать подозрительные мази да бальзамы, и гнали их вилами и факелами до самой реки.

- Ничуть мы не потрёпанные.- Тут же возразил Лант.

Шли они каменистым склоном, а впереди восходило яркое пятно жёлто-оранжевого солнца. Острые камни то и дело попадались под ноги. Вот свет прорывался через ветви одного из двух деревьев, росшего здесь. Другое дерево стояло в стороне, где начинался небольшой холм. Воздуха здесь было как будто больше, и холоднее.

- Доберёмся до города и сделаем всё как надо. Посмотрим, как вообще живут в городах.

- Хорошо здесь клещей нет,- невпопад заметил Мэроу.

- О да,- обойдя высокий острый камень, напоминающий обломанный зуб, Лант пустился вниз по извилистой узкой тропке, вытоптанной лесным зверьём. Преодолев второй холм можно было разглядеть маячившее впереди лесное братство: гряда высоких старых деревьев, кольцом опоясавшая широкую поляну.

Приходилось идти быстрее. За работой - приготовлением ингредиентов и самих бальзамов - несколько дней были проведены на одном месте. А струи прохлады уже заползали за ворот ночами, служа вестниками приближения скорой осени.

- Если б сейчас была зима, мы бы окоченели. Представь, ни тёплой одежды, ни сытной еды. Только мороз, заиндевелые ветки, голодное зверьё.- Отвлекаясь от смертельной усталости, говорил Мэроу. В то время как Лант молча шёл рядом. Ноги ломило от беспрерывной ходьбы, да к тому же за последний день им перепало всего пару грибов и вода, на закуску.

Прошло ещё некоторое время и оба молчали, напряжённо вышагивая среди деревьев. Спать укладывались тоже молча, только развели костёр, тут же и упали, закутавшись в плащи. Мэроу не успел понять, когда заснул и наутро, разлепив глаза, был удивлён пролетевшим временем. Быстрые отлаженные сборы, в которых сквозила привычка к кочевой жизни - были отмечены всего несколькими фразами. Их ждала долгая дорога. День ото дня путь становился всё труднее, бесконечная череда сосен, елей, дубов... Мэроу закрывал глаза и видел шишки да жёлуди под ногами даже с ними закрытыми. Чаще приходилось взбираться на поросшие лесом холмы, некоторые из которых подобно горам, громоздились чуть ли не до небес.