SoNew - Писания про Юного мага

— Верно! — обернулся к ней Сэйт. В пещере воцарилась тишина. Казалось, никто не смеет дышать, не то чтобы сказать слово. Только сгорающие веточки потрескивали в костре да попискивали летучие мыши в трещинах потолка, выражая недовольство тянущимся мимо них дымом. У Тиэрона сверкали глаза. У Лемвен, наоборот, затуманились. Вивиан покачивала головой, силясь вспомнить, что она только что сказала. А Сэйт лихорадочно листал свои записи. Наконец он откопал листок с наброском, сделанным уверенной рукой, но наспех. На необработанном валуне сидел мужчина в старинной одежде, с длинными усами, каких не носили уже много сотен лет. На голове его красовался обруч с двумя камнями. А на поясе действительно висел нож, похожий на тот, который порой мелькал к руках у Клайда на привалах. Упомянутый же Пророчицей кинжал Роанор держал как скипетр — клинком кверху, положив руку с ним на колено. Граненый клинок был темным и на него был насажен кленовый лист.

— Говорят, что этот портрет был написан сразу после того, как Роанор сделал свои Великие пророчества. Но он запретил указывать свое авторство, когда они были записаны. И мы не знаем, что же именно он предсказал. Тем не менее, эльфийские жрецы по сей день уверены, что он ни разу не ошибся, — тихо произнес Сэйт.

— Н-да… — шумно вздохнул Кузьма. — Ты говоришь, вы решили прогуляться просто так? А что там этот крылатый болтал, а?

— У меня такое чувство, — тряхнула головой Лемвен. — Будто кто-то взял нас за шкирку и тащит к одному ему ведомой цели. А мы ничего не понимаем, пытаемся просто жить, спасаемся от кого-то. Я готова уже поспорить, что если мы сейчас выйдем прямиком к городу, ничего с нами не произойдет. Мы — внутри этого, осознаете? Мы — будущие герои какой-нибудь дурацкой легенды. Нас нельзя убить, нельзя сбить с пути.

— Мне тоже порой так кажется, — согласилась с ней Вивиан. — И знаешь, мне это абсолютно не нравится. Я начинаю иногда мечтать о тихой жизни в маленьком домике, пусть даже вдалеке от великих дел, от славы. О тенистом садике, о долгих днях, заполненных книгами, солнцем и ветром. О спокойной радости вне этой стремнины…

— Когда ты так говоришь, мне кажтся, что я все это прямо вижу! — хлопнула в ладоши эльфийка. — Домик, сад, скрипучая лестница…

— Синие морские карты на стенах и белые занавески… — лицо Вивиан вдруг стало мертвенно-бледным. Она растерянно и испуганно покосилась на рассматривавшего свой рисунок Сэйта и… неожиданно, прижав ладони к груди, осела без сознания.

Тиэрон еле успел подхватить сложившееся пополам, точно от острой боли, тело девушки. Кузьма помог уложить ее на их неровную надувную постель и умело растер ей виски. Вивиан пришла в себя, но на все расспросы неопределенно качала головой. Что-то мрачное, коснувшееся ее, подействовало и на остальных. Разговоры о пророках и экспедициях прекратились сами собой.

Сидельцы мрачно перекусили. От ничегонеделанья кусок уже не лез им в горло. Смутное ощущение не то безразличия, не то тоски подкатывало к горлу. Вивиан задумчиво достала из мешочка на поясе горсть черного порошка.

— Я могла бы заварить нам снотворное зелье… — нерешительно предложила она. — Время пролетело бы для нас мгновенно, мы проснулись бы только завтра… или даже через пару дней. Это довольно безопасно.

— Еще не хватало, девочка, чтобы нас взяли тут спящими, — решительно отказался гном.

После его отказа остальные тоже покачали головами, но сожаление, с которым они проводили застегнутый мешочек, говорило о том, что они согласны на что угодно, лишь бы больше не маяться неизвестностью.

Мутный свет утра, еле проникая снизу, от водопада, заставил беглецов подняться и начать раздувать покрытые пеплом угли. Утренний холод и сырость пещеры пробирали до костей. Вивиан озабоченно осмотрела Кузьму.

— Я бы хотела вывести тебя на воздух, — твердо скзала она. — Жар у тебя спал, а вот дышать этим воздухом — влагой пополам с дымом — тебе совсем не полезно.

— Эх, девочка, знала бы ты, чем мне порой приходилось дышать в шахтах или в мастерских! — немедленно встопорщил бороду гном. Но Вивиан взглядом попросила помощи у эльфов. Тиэрон мгновенно подыграл ей:

— В самом деле, — подкидывая кинжал, сказал он как бы нерешительно. — Я собирался снова добраться до города, а остальным нужно собирать хворост. Конечно, я могу отложить разведку и сам покараулить их…

Кузьма заглотил наживку:

— Еще чего! Неужто я не присмотрю за двумя девчушками и этим тощим мечтателем? Ты же слышал, парень, наша лекарша сказала, что у меня больше нет жара, — и гном начал, кряхтя, пробираться к выходу.

Лемвен и Сэйт двинулись за ним. Судя по походке Кузьмы, еще неясно, кто за кем будет присматривать, но идея вывести гнома на солнышко была неплоха. В этой норе все уже чувствовали себя больными.

Вивиан тоже шагнула к выходу. Но Тиэрон поймал ее за руку повыше локтя и знаком приказал задержаться. Брови Пророчицы поползли вверх. На лице их нечаянного командира было довольно суровое выражение.

— Что-нибудь случилось? — спросила она у него, убедившись, что остальные уже пересекают завесу падающей воды.

— Пока нет, но может случиться, — мрачно сказал Тири. — Твой порошок… он ведь сделан из чернолиста, не так ли?

— Д-да… с растерянной запинкой ответила девушка. — Мне продал его один торговец в Глудио. Это старинный рецепт, который раньше использовали даже для детей и раненых. Он должен быть безопасен.

— Он очень опасен, — покачал головой Тиэрон. — Раньше люди не знали кое-чего про чернолист, да и теперь, похоже, не узнали. Ваши дети жуют его листья от скуки. Хорошо еще, что он редко встречается и дорого стоит.

— Он ядовит? — удивилась Вивиан. — Насколько я знаю, он только снимает боль и позволяет уснуть надолго. Это очень полезно при лечении тяжелых ран…

— Но все-таки чаще больных усыпляют с помощью заклинания, не так ли? — усмехнулся эльф. — Послушай меня. Я вырос при караване и повидал много всякого. На юго-востоке есть целые поселки, где чернолист растет в каждом огороде. Вот только там ничего кроме него уже не сажают. И люди там похожи на безумцев. Не на психов, а на настоящих полудурков, пускающих слюни, хихикающих, неопрятных и полуголодных. Целые поселения истощенных, завшивевших, потерявших разум любителей этой травки. Живущих свои недолгие жизни в сладком дурмане. Не понимающих, кто они и что вокруг них. Эти несчастные способны со смехом идти в пасть к самому злобному монстру. Они могут вытащить из сундука свой забытый давным-давно меч и отрубить голову своему соседу — просто так. Или себе. Или прохожему. Они ведут себя как животные… на улице… — эльфа передернуло от отвращения. — И среди них попадаются не только люди. Многие путники не удержались от соблазна сорвать горсть черных листиков, и остались там, досматривать свои последние грезы. Год или два живут эти существа после первой порции дурмана. Но на их место приходят новые.