Алла Белолипецкая - Орден Сталина

– Что значит: если уж я не могу ?

– А разве вы еще не поняли, кто спрятал он вас фрау Хильшер? Та, вторая женщина – одно только ваше с ней сходство должно было раскрыть вам глаза. Это леди Ванесса Хантингтон, ваша мать.

– Моя – кто ? – переспросил Коля. – Ты, Азот, пошутить вздумал? В каком же возрасте, по-твоему, она произвела меня на свет?

– О, внешность бывает обманчива. Леди Ванесса гораздо старше, чем кажется.

– Но с какой стати ей вздумалось прятать от меня Анну?! – возопил Николай.

На его счастье, именно в этот момент поезд дернулся, громыхнув всеми своими осями и колесами. За этим грохотом никто не расслышал выкрика странного юноши, который оживленно беседовал на перроне сам с собой.

– Разве непонятно? – Демон, совсем уж забывший о приличиях, пожал плечами. – Она защищает вас.

– Защищает? От кого? От чего?

И вновь опрометчиво громких слов никто не услышал: поезд тронулся в путь, и прощальные возгласы взвились над перроном. Из-за этого шума и грохота колес Коля некоторое время не мог говорить вовсе; он только следил взглядом за пятым вагоном, который всё быстрее отдалялся от него.

Лишь тогда, когда поезд скрылся из виду, и провожающие заспешили к зданию вокзала, Николай спросил:

– Она и устроила ее отъезд, не так ли, Азот?

Перрон опустел, и в сгустившихся сумерках почти тенью казался одинокий силуэт, застывший чуть поодаль от фонарей и скамеек на поездной платформе. Тьма рядом с этим силуэтом почему-то была гуще, плотнее, чем повсюду вокруг; кому-то могло бы даже померещиться, что она имеет очертания укороченной человеческой фигуры. И молодой человек, чей силуэт выделялся в ночи, беседовал с этой тьмою – так, словно она отвечала ему.

– Ванесса Хантингтон работает на MI-6 [13]? – поинтересовался Коля.

– Британцы предпочитают называть эту организацию SIS [14], – с учтивостью поправил его Азот. – И ваша матушка в определенной степени с этой организацией связана. Именно по ее просьбе она помогла фрау Хильшер покинуть Москву. Но нет, милорд: Ванесса Хантингтон работает не на SIS.

– А на кого?

Демон в очередной раз изобразил смущение и ничего не ответил.

– Понимаю. – Скрябин кивнул. – Об этом ты будешь молчать. Но, по крайней мере, теперь ясно: Анна – двойной агент. Одного только я понять не могу: почему она так испугалась, когда увидела серьги, которые я ей подарил? Ведь ее испуг не был притворным.

– Дело в том, что эти серьги – не такие же, а эти самые , – у неё отобрал их красноармеец на пограничном переходе в 1919 году, – сказал Азот. – Да, да: серьги не были проданы в Германии. И не возникло бы нужды их продавать: профессор фон Фок и его дочь и так жили неплохо. Профессор начал работать на британскую разведку еще в то время, когда жил в России, а затем SIS помогла ему выехать из страны – при условии дальнейшего сотрудничества. Ну, а британцы никогда не оставляют своих агентов без средств к существованию.

– Вот оно что! – Коля почти обрадовался: одной тайной стало меньше. – Анна решила, что ее серьги попали на Лубянку, а потом их выдали мне – чтобы дать ей понять: о ней всё знают. Надо же было мне выбрать в комиссионном магазине именно их!.. Но какое же задание британской разведки Анна выполняла в Москве?

– Прошу меня простить, милорд, но и на этот вопрос я ответить не могу.

Азот вновь потупился, и у Коли зачесались руки вмазать ему по его лилипутской физиономии.

– Ладно, – едва сдерживаясь, произнес он. – Забудем о том, что ты врал мне. Ах, нет, ты не врал – просто не говорил всей правды, точь-в-точь как делала это Анна. Так вот, забудем об этом. Просто скажи мне, какую еще информацию ты от меня утаил? Я даже не спрашиваю, что ты мне не сказал. Просто ответь: о чем ты не сказал мне? Только не говори, что ты не понимаешь моего вопроса.

– Я не понимаю вашего вопроса, милорд, – словно эхо, повторил за ним демон. – Но если вы намекаете на то, что я предал ваши интересы…

Николай жестом велел ему умолкнуть. Эту беседу пора было заканчивать.

– Я сам во всем виноват, – сказал юноша. – Мне не следовало принимать твою помощь. Мишке прострелили ту же ногу, которую ты ему вылечил. Не удивлюсь, если через некоторое время мне сломают те же самые ребра, которые благодаря тебе срослись. – Азот хотел запротестовать, но Коля не дал ему вставить ни слова и продолжал: – Люди никогда не получают от вас того, что им на самом деле нужно. И глупо было рассчитывать, что ты расскажешь мне всё о главном: об Анне и о Ванессе.

– Моему молчанию есть причины, – заметил демон. – И я мог бы объяснить вам, какие именно – разумеется, не вдаваясь в подробности.

– Не трудись объяснять, – сказал Николай. – Более в твоих услугах я не нуждаюсь.

Если он ожидал, что мнимый беспризорник начнет протестовать или оправдываться, то ошибся.

– Как вам будет угодно, милорд. – Азот церемонно поклонился, но его маргинальный облик превратил поклон в издевательский гротеск – по крайней мере, для Скрябина. – Смею лишь вам напомнить: когда бы вам ни понадобилась моя помощь, вам достаточно произнести троекратно мое имя, и я тотчас окажусь подле вас.

Однако Николай, не слушая его более, повернулся к нему спиной и зашагал вдоль перрона туда, где мерцал огнями корпус вокзала.

Какое-то время Азот глядел юноше вслед. Но прошла минута, другая, и демон, который с самого начала казался большинству граждан просто густой тенью, растаял: растворился в едком вокзальном воздухе.

Почти полтора месяца спустя, воскресным вечером 7 сентября, товарищ Сталин принимал на Ближней даче гостью. Он сидел в столовой, где по ночам обычно ужинали приглашенные члены Политбюро, а через стол от него устроилась на невысоком стуле поразительной красоты женщина. На стенах висели портреты здешних посетителей : Хозяин любил усаживать каждого под его собственным изображением. Красавица восседала под портретом председателя СНК Молотова В. М.

Как попала она сюда, не знал даже сам Вождь. Дама загодя известила его, что прибудет такого-то числа в такое-то время, и – когда Хозяин вошел в столовую, она была уже здесь. Не могло быть и речи о том, что она подкупила кого-то из подчиненных Власика и ее тайно провели сюда. Никто , кроме самого Сталина, о ее приходе просто не знал. Впрочем, она всегда появлялась именно таким образом, так что ее нынешний визит не был чем-то особенным.

Красавице было на вид не больше двадцати лет; ее длинные черные волосы были уложены в замысловатую прическу, а лицо казалось совершенным, словно у Мадонны кисти Боттичелли. По-русски она говорила без малейшего акцента, но кое-что выдавало в ней иностранку (англичанку, по всей видимости): очень уж хорошо модулированный голос – идеальное контральто леди из высшего общества. То была Ванесса Хантингтон.