Василий Горъ - Проклятие короля

— Я не знаю, что именно вложил в ее память разумник Коротышки, но уверен, что действовать этот приказ начнет не раньше, чем Меллина Орейн окажется рядом с вами. А этого не случится: в покоях, в которые ее поселят, я установил амулет Костра силы, печать Бессилия и еще десятка полтора боевых плетений. В общем, можете быть спокойны: с пустым резервом не магичат даже Темные архимагистры…

Большие Опорки, Черная Весь, Косогоры, Озерки — слыша названия деревенек, мимо которых мы проезжали, я невольно вспоминала летнюю поездку в Лайнту, свое представление королю, мой первый бал в королевском дворце… и отца, который был еще жив. Картинки из недавнего прошлого возникали перед внутренним взором одна за другой. И вызывали во мне какую-то светлую грусть.

Вот тут, в половине перестрела от околицы Больших Опорок, засеклась кобылка эрра Диира. И пока кучер промывал ранку уксусом с солью, я ходила вокруг кареты, разминая ноги, а папа хмуро поглядывал на затягивающие небо тучи и предсказывал будущую непогоду.

Его предсказание сбылось — ливень нам пришлось пережидать чуть дальше по дороге, на постоялом дворе «Весельчак Арс», расположенном на въезде в Черную Весь. Там мне вдруг позволили пообедать не в своей комнате, а в самой настоящей таверне. Вместе с отцом и эрром Дииром. Увы, народу в зале было немного, и я так и не поняла, почему «порядочной девушке» не место в этом «рассаднике разврата»…

Еще дальше, на подъезде к Косогорам, наши воины помогали поставить на колеса перевернувшуюся карету, я в первый раз в жизни задумалась о том, что мой будущий муж может оказаться не каким-нибудь широкоплечим красавцем-мечником, не молодым, но уже очень сильным магом-универсалом, а низеньким, кривоногим и лысым старичком. Приблизительно таким, каким был беседующий с отцом граф Дильф Батчер.

На повороте дороги за Озерками я чуть не вывалилась из кареты, пытаясь разглядеть дозорную башню, с которой, по словам отца, «уже видно стены Лайнты». И потом долго выслушивала нотации по поводу того, что употреблять выражения вроде «рогатину мне в задницу» могут только простолюдины. А в устах дворянки из такого древнего рода, как наш, они звучать не должны. Помнится, папа перестал меня воспитывать только тогда, когда карета выехала на пригорок, и кучер, не меньше меня уставший от его брюзжания, негромко воскликнул: «А вот и Лайнта!» Увы, тогда, летом, я не понимала, как много на самом деле значили для меня отцовские нотации. И еще не знала, как тяжело жить без отца и брата. И как много бы я отдала для того, чтобы вернуть то время назад.

Мысли, тяжелые, как мельничные жернова, тянули мое настроение вниз, и к моменту, когда мы подъехали к Северным воротам, я пребывала в омерзительнейшем настроении. Меня не тянуло разглядывать ни высоченные городские стены, ни массивную надвратную башню, ни сами ворота, рядом с которыми скопилось несколько десятков телег. Вместо этого я угрюмо разглядывала людей, дожидающихся своей очереди попасть в город, и искала, к чему бы прицепиться. Видимо, поэтому и заметила, как резко изменилось выражение лица десятника, уставившегося на мой родовой герб.

Почувствовав мой взгляд, воин тут же сбросил с себя оцепенение. И сорвавшись с места, метнулся к телеге, как раз въезжающей под герсу:

— Па-а-астаранись! Дор-р-рогу ее милости баронессе Орейн!!!

— Чего это он, Крегг? — удивленно спросила я у брата, едущего справа и чуть позади меня.

— Понятия не имею, Мел, — вполголоса ответил он. И, немного подумав, добавил: — Может, он когда-то служил под началом от… барона Нолада?

Я хмуро пожала плечами — в прошлый приезд нам почему-то дорогу не освобождали. Хотя, может быть, потому, что летом мы приехали в город не верхом, а в карете и с целым обозом позади?

Увидев, как с нас взимают въездную пошлину, я удивилась еще больше: по моим ощущениям, мытарь, принимающий у Облачка деньги, был нездоров. Ибо человек его профессии просто обязан и пересчитывать полученные монеты, и проверять их подлинность! А этот ссыпал их в кошель, даже не пересчитав. Увидев, как он пятится назад и кланяется, я настолько засомневалась в его психическом здоровье, что даже перешла на истинное зрение. Но никаких особых болезней у мытаря не обнаружила — небольшое воспаление коренных зубов верхней челюсти, увеличенная печень, какие-то не особо серьезные проблемы с желудком и что-то непонятное на коже спины.

Впрочем, стоило мытарю упереться спиной в стену и взвыть от боли, как я все поняла: «что-то непонятное» было следами от розг. А необычная услужливость и предупредительность — явно следствием недавно пережитого наказания.

«Интересно, на кого он тут нарвался? — злобно подумала я. — Для того чтобы наказать находящееся при исполнении должностное лицо, надо быть как минимум сотником королевской стражи. Или…»

Додумать мысль до конца мне не удалось: едущий впереди Кватт Куница подал знак «внимание», и я дисциплинированно осадила свою кобылку, дав возможность едущим по бокам от меня Креггу и Ройду выехать вперед.

Впрочем, тревога оказалась ложной: какой-то разиня крестьянин умудрился сверзиться с телеги. Причем не где-нибудь, а посередине захаба. И угодил прямо в конские каштаны. А потом, изгваздавшись по самые уши и кое-как встав на четвереньки, пытался доковылять до колеса, видимо, чтобы подтянуться и встать на ноги.

— Головой ударился… — осмотрев бедолагу истинным зрением, хмыкнула я. — Сильно. Так что сам он не встанет. Скажи, Крегг, зачем столько пить? Неужели так трудно знать свою меру?

— Подлечить сможешь? — вместо ответа еле слышно поинтересовался Крегг. — Что-то мне не хочется оттаскивать его в сторону…

Усмехнувшись, я подъехала вплотную к жертве неумеренных возлияний и быстренько сплела пару печатей. А потом добавила к ним еще одну. Печать Вечной трезвости. И ехидно усмехнулась: уже в ближайшие часы этот несчастный должен был почувствовать отвращение к любым видам горячительных напитков. Включая пиво и медовуху…

— А это ему зачем?! — удивился эрр Гериельт, узнавший мое последнее плетение.

— Печень его видели? — вопросом на вопрос ответила я. — Думаю, что за свою жизнь он выпил уже достаточно…

…Пахло в городе просто ужасно. Поэтому я сплела оборотную печать Волчьего носа, еще не успев отъехать от ворот. А потом, пожалев своих спутников, по очереди «облагодетельствовала» каждого из них. Пропажа обоняния магов нисколько не удивила, а вот Креггу, Хвату и Молчуну пришлось объяснять причины того, что они не ощущают запаха местных «благовоний».

Дослушав объяснения до конца, Куница отвесил мне что-то вроде поясного поклона. Что интересно, не вылезая из седла. А потом, выпрямившись, ослепительно улыбнулся: