Денис Юрин - Война

Келья фон Кервица ( из-за смехотворного размера комнатой ее назвать язык не поворачивался ) поразила Аламеза своей простотой и продуманностью обстановки, создающей уют в походных условиях, но не допускающей излишеств. Так умело обустроить временное пристанище мог лишь человек, привыкший к кочевой жизни, но по натуре не склонный к аскетизму; человек, не любящий возить с собой лишнее добро, но не желающий жертвовать хорошим сном, ежась на жестком топчане и дрожа от холода. Одним словом, искусству обустройства походного жилища Дарку еще следовало поучиться, и фон Кервиц мог бы стать достойным наставником.

Келья рыцаря была угловой, образованной небольшими частями двух стенок подвала и деревянной перегородкой. Вся она была обвешана тонкими и легкими, однако необычайно плотными коврами ручной работы намбусийских мастеров. Эти ковры обладали сразу тремя весьма ценными достоинствами: они хорошо сохраняли тепло внутри помещения, занимали мало места и не отягощали лошадь при перевозке, но кроме того, приглушали все звуки извне, давая возможность хозяину делиться секретами с доверенными лицами в полный голос, а не шептать. Добрую половину рыцарского закутка занимал жесткий, идеально ровный лежак, на котором Дарк не отказался бы поспать часик-другой. Остальное место было пожертвовано наспех сколоченному столу, на котором дымился недавно принесенный рыцарю ужин и под которым компактно размещалось множество всяких мелких предметов, крайне необходимых мужчине в походе. Стоять в келье мог лишь один человек, да и то касаясь спиной пыльного полога. Чаще всего этим человеком был посетитель, но хозяина, видимо, вполне устраивало одновременно трапезничать и вести разговоры, при этом сидя или даже лежа. Не смущало рыцаря и то, что во время всего разговора посетитель должен был взирать на него свысока, то есть с высоты собственного роста.

– Проходи, можешь на лежак присесть… только с краю! – обратился к долгожданному гостю фон Кервиц, не отвлекаясь от еды. – Поди, удивлен, меня здесь увидев, да еще со столь многочисленной компанией? Можешь не отвечать, и без того понятно, что да, – не дал ответить разведчик уж было открывшему рот моррону.

У рыцаря-шпиона бойко получалось болтать и одновременно поглощать мясо, не забывая запивать его вином. Чувствовался многолетний опыт, приобретенный за солидное число как больших застолий, так и таких вот приватных бесед.

– Ты уж извиняй, к столу присоединиться не приглашаю! – развел сальными ладонями рыцарь, как-то умудрившийся при этом не только вытереть запястьем жир с губ, но и закинуть под лежак обглоданную до кости индюшачью ножку. – Во-первых, тут и на одного здоровяка, вроде нас с тобой, маловато будет, а во-вторых, ни к чему тебе жрать, еще прям здесь и заснешь! Вижу, денек не из легких тебе выпал, так что до конца беседы нашей от чревоугодия воздержаться придется. На-ка, лучше взбодрись! Пакость та еще, но дремоту как рукой снимет, да и мыслишки в башке твоей бестолковой шустрее забегают… обещаю!

Разведчик не стал угощать гостя вином, которое пил сам, хоть на столе кроме одной открытой стояла еще пара полных бутылок. Вместо этого он достал из-под стола и протянул собеседнику старую флягу, внутри которой что-то булькало. Пить пока еще не проронившему ни слова Дарку вовсе не хотелось, однако желание прогнать из головы дремоту имелось, поэтому он и решился хлебнуть пару-другую глотков бодрящего напитка. Фон Кервиц не обманул, пойло оказалось еще той мерзостью. По запаху оно напоминало ядреную кошачью мочу, а по вкусу, наверное, тоже… Моррону просто не было с чем сравнить. Однако сонная голова действительно прояснилась, и Аламез даже почувствовал некий прилив сил, как будто кто-то заметно ускорил биение его сердца и заставил ленивицу-кровь быстрее бежать по артериям да венам. Правда, без побочных эффектов не обошлось: щеки Дарка мгновенно запылали огнем, а из глаз, да и из носа стали обильно выделяться позорящие мужчину жидкости.

– О-о-о, вижу, пробрало! – по-доброму рассмеялся фон Кервиц, отправляя себе в рот новый кусок мяса и щедро протянув гостю на ноже половину капустного листа. – На-ка, занюхай! Только в пасть совать не советую, могет и обратно полезть…

– Что это? – едва смог произнести Дарк, уже поборовший спонтанное выделение из носа, но тщетно пытавшийся остановить поток льющихся из глаз слез.

– А к чему тебе знать? – хмыкнул фон Кервиц, хитро взирая на пытавшегося прийти в себя Аламеза. – У вас, морронов, свои секреты, у нас, шпионов, свои. Нет, я бы, конечно, поделился с тобой рецептиком настойки, да вот только дружку твоему, Гентару, непременно разболтаешь. А это нам ни к чему! Зачем делиться чем-то за бесплатно, тем паче со старым пройдохой, у которого и снега-то зимой задаром не допросишься?!

Как это ни парадоксально, но Дарк не был удивлен осведомленностью фон Кервица. Рыцарь частенько смотрел на него как-то странно, как будто зная, кто он на самом деле, и желая поговорить в открытую, но каждый раз сдерживаясь. Кроме субъективных ощущений, частенько возникавших в моменты общения с разведчиком, у Аламеза имелись и иные основания заподозрить неладное. Рыцарь приблизил его к себе и во многом относился как к равному, хотя вряд ли повел бы себя так по отношению к обычному везунчику-мошеннику, которому посчастливилось стать рыцарем. К тому же деяния Легиона наверняка не могли оказаться незамеченными разведкой могущественного королевства, по крайней мере, на землях самой Геркании.

За считаные доли секунды моррон просчитал, что отпираться бессмысленно. Во-первых, его отказ от явного ничуть не поколебал бы твердой убежденности собеседника, видимо, хорошо осведомленного о делах Мартина Гентара, а возможно, и лично встречавшегося с ним. Во-вторых, само слово «моррон» знали немногие: лишь сами бессмертные воины да далеко не все из их врагов-вампиров. В-третьих, раз фон Кервиц решил открыться, значит, дело было серьезным, и им, вполне вероятно, было что друг другу предложить. В конце концов, Дарк ничего не терял, а в результате откровенной беседы он смог бы что-нибудь выгадать.

– А ты просил? – задал встречный вопрос Аламез пристально глядевшему на него фон Кервицу в ожидании ответной реакции.

– Нет, покачал головой рыцарь, отводя взгляд. – Ты молодец, не отпираешься, а значит, соображаешь, что негоже нам время попусту на болтовню глупую тратить.

– Откуда про нас знаешь? – спросил Аламез, в свою очередь, гипнотизируя рыцаря пристальным взором. – И к чему ты вообще этот разговор завел? Мне кажется, не стоит сейчас обсуждать темы, весьма далекие от войны…

– Ты прав, не стоит, – кивнул рыцарь, отправляя очередную обглоданную кость под лежак. – Но вот только шеварийские похождения твоих закадычных дружков очень даже гармонично в общую картину поганых событий вписываются. Но о том чуть позже. Ты два вопроса задал, я уж, как заправский педант, по порядку пойду и сперва на первый отвечу. Но уж, извиняй, долго языком трепать не стану, не до того, – покончив с едой и похоронив ее жалкие остатки прямо вместе с тарелкой под лежаком, фон Кервиц решил всерьез заняться выпивкой, хоть Аламезу по-прежнему не наливал. – О морронах нам известно давно, лет эдак сто, если не более. На то мы и разведка, чтобы знать, что в королевстве творится и кто какие козни строит. Кто первый про вас поведал, не знаю, наверное, вампирюга какой-нибудь, которого святые отцы или наши мастера дознания на дыбу осиновую вздернули и каленым железом вместе с чесноком потчевать принялись. Так вот мы и узнали, что среди нежити водятся живые мертвяки, именующие себя морронами и возомнившие себя чуть ли не спасителями человечества, отчего и в дела людские свои длинные носы всегда сунуть готовы.