Людмила Астахова - Бог из машины

«Ого!» – только и успела подумать женщина.

Ее отвлек странный звук. Она подняла голову и увидела, как из-за угла дома в самом конце улицы выворачивает толпа громкоголосых и явно чем-то возмущенных обывателей. И какова бы ни была цель этого марша, первой встречной шуриа он ничего хорошего не сулил.

Всякий народ, хорошо знакомый с вековыми гонениями, состоит по большей части из людей, чующих малейшую опасность каждым волоском, каждой порой кожи. Детей Шиларджи повсеместно, кроме Шанты, боялись и не любили, а потому во время бунтов гнев народный первым делом обращался на Про́клятых. Поэтому Джона не стала ждать ни мгновения. Каковы бы ни оказались намерения ициарцев, ноги надо уносить немедленно, иначе будет поздно. Растерзают ли обыватели ненавистную Третью или просто надают тумаков и сдадут в полицейский участок, как потенциальную шпионку, по сути, значения не имеет. А потому Джойана без всякого стеснения подхватила юбки и бросилась наутек, причем так резво, как не бегала с самого детства, когда подвыпивший сводный братец гонялся с ножом за «мерзопакостным выродком» по всему поместью. Пятки так и засверкали. И сейчас, как и тогда, суставы казались заполненными какой-то мягкой ватой, ступни так и норовили подвернуться, а колени – подогнуться. Это все от страха, твердила себе Джона. Обычный страх беспомощной жертвы, чье спасение только в быстроте ног и умении шмыгнуть в щелку, чтобы там замереть, затаиться. Грэйн в подобной ситуации без раздумий взялась бы за пистолет, а уложив парочку лавочников, без трепета обнажила бы саблю, чтобы убить каждого, кто приблизится на расстояние удара. Зачастую пролитая кровь не распаляет, а пугает непривычных обывателей и заставляет их отступить.

Пробежав два квартала, Джона поняла, что прятаться в пансионе бессмысленно, как и где-либо еще. Она – единственная шуриа, если не считать Шэйза Тиглата, во всем Ициаре, каждый желающий выдаст ее на расправу озверевшей от безнаказанности толпе. На ум приходило только – спрятаться в кустах, пересидеть до ночи, а посла заката попытаться выбраться из города. Вот только что прикажете делать дальше? Даже с документами и деньгами одинокая шуриа в воюющей стране пропадет. Первый же патруль схватит, а там пиши пропало.

С непривычки Джона от бега начала задыхаться…

«Шиларджи, Подательница Жизни, пощади и спаси!»

– Джойн! Сюда! Скорее!

Она ошарашенно уставилась на Эгнайра Акэлиа, ловко управлявшегося парой гнедых, запряженных в двуколку.

– Это вы? Как…

– Потом поговорим, сударыня. Садитесь.

Молодой человек подал руку беглянке. И едва она шлепнулась задом на сиденье, прикрикнул «Хе-хей!» и нахлестнул лошадей.

– Уффф! Вы меня во второй раз выручили, – призналась Джона, с радостью услышав, как постепенно отдаляются голоса преследователей. Погоня отстала.

Эгнайр кивнул:

– Выходит, что так, сударыня. Вам придется спрятаться у меня в доме. Для вас это сейчас самое безопасное место во всем Идбере, уж поверьте.

Спорить бессмысленно. Домик стоит на отшибе, квартирует там студент-богослов, будущий тив, то бишь человек совершенно лояльный. Туда если и полезут, то в последнюю очередь. Оставалось только откинуться на сиденья и с нескрываемым облегчением перевести дух: «Уф! Пронесло! Везет тебе, Джойана Алэйя Янамари, как мало кому везет на этом свете. А могло все закончиться хуже и страшнее».

Шуриа была убеждена, что ловко и удачно избегла смерти, ровно до того момента, когда оказалась под крышей обиталища Эгнайра Акэлиа.

– Здравствуйте, госпожа Элир! Как я рад вас видеть!

В гостиной Джону поджидал не кто иной, как Шэйз Тиглат. Живой, здоровый и сильно напуганный.

– А вы что здесь делаете?

Она очень невежливо проигнорировала еще троих сотоварищей Эгнайра, не удостоив их даже кивком головы.

– Не поверите, дорогая Джойн, меня объявили мертвым, – траурным голосом сообщил великий шурианский борец за независимость.

– И даже успели предъявить общественности изуродованный труп, – добавил Эгнайр.

Джона непроизвольно нащупала в кошельке флакончик с ядом и бережно его погладила. Как, однако, причудливо сплетается узор судеб и предопределенностей. Она собиралась отравить Тиглата, но так и не сподобилась на убийство, не подозревая о том, что его покровители уже вынесли пламенному «освободителю Шанты» смертельный приговор. Чем объяснить такую лукавую шутку доли? Божественной волей?

– А также нашли виновных, – с убийственным спокойствием добавил господин по прозванию Мастер, который вертелся рядом.

Вот уж кто Джоне не понравился совершенно, так это духовный наставник Эгнайра. Хладнокровный диллайн манипулировал наивными подопечными, точно кукольник марионетками. По-другому и быть не могло, потому что он – диллайн. Расчетливый и прагматичный, как все их совиное племя.

– И кто же назначен убийцей? – полюбопытствовала Джона.

– Брат Казначей, брат Многослов и брат Испытатель.

– Как я рада, что успела познакомиться с этими милыми молодыми людьми до того, как их повесят, – прошипела Джойана. – Право, жаль, что ваша премилая компания обеднеет на три такие запоминающиеся личности.

Она развязала ленту на шляпке и без приглашения уселась на диван. Диллайн нельзя показывать, что ты их боишься или думаешь, будто они властны над твоей жизнью. Премерзкому брату Мастеру следует еще раз напомнить, что шуриа не считает его опасным для себя. И уж тем паче – не боится.

Эгнайру оставалось только ресницами хлопать в недоумении. Милая щебетушка-попутчица наглела прямо на глазах.

– Отчего же это вдруг ваши влиятельные друзья решили, что вы им больше не нужны? – спросила она у господина Тиглата. – Или вы слишком многого от них захотели?

Тот не нашелся, что бы такого достойного ответить, только руками развел.

– А о вас, разумеется, дознаватели ничегошеньки не узнали, – усмехнулась Джона, кивнув брату Мастеру почти дружески. – Ваши несчастные сотоварищи молчали и никого не выдали, так ведь? Какие мужественные молодые люди! Какая невосполнимая утрата!

Она рисковала, очень рисковала, но другого способа защиты, кроме нападения, у шуриа не осталось. Не выпустят ее из этого домика живой, ни за что не выпустят эти добрые образованные юноши. Это ясно читалось в их душах. Маленькая хрупкая Джойн Элир не была в глазах студентов-естествоиспытателей ни человеком, ни женщиной. Самое большее – подопытная мышка или лягушка. Забавная такая, смех один.

– Зря вы иронизируете, сударыня. Лучше бы сказали «спасибо» брату Книжнику за столь своевременное спасение от разъяренной толпы, – процедил сквозь зубы брат Мастер.

– Уже сказала, не переживайте. Никто не уйдет… от награды.