Терри Гудкайнд - Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя

— Но иногда бывают люди, которые ведут себя неправильно, даже уже будучи взрослыми, — Лорд Рал целеустремленно шел к выяснению истины. — Мы делаем все, что можем, но иногда кто-нибудь совершает что-нибудь неправильное, и такие люди знают, что поступают дурно. Они могут солгать или украсть. Или даже хуже, иногда люди намеренно причиняют боль другим людям — разбойничают, насилуют женщин или убивают других людей.

Оуэн не смотрел на Ричарда. Его взгляд был направлен в землю.

— Когда кто-то совершает нечто подобное в твоей стране, что делает твой народ? — Продолжая говорить, Ричард медленно ходил вокруг Оуэна. — Как просвещенные люди судят преступления, совершенные против людей?

— Мы удаляем корни такого поведения в детстве, — быстро ответил Оуэн. — Мы делим все поровну, поэтому никому не придет в голову красть. Люди воруют, потому что завидуют другим. Мы показываем таким людям, что мы не лучше их, и поэтому у них нет нужды скрывать свои страхи от других. Мы учим их быть просвещенными и отвергать такое поведение.

Ричард невозмутимо повел плечами. Кэлен подумала, что он готов был задушить Оуэна, но он вел себя понимающе и спокойно. Она уже видела его таким. Ее муж был Искателем Истины, названным самим Первым волшебником. Ричард выполнял свой долг Искателя, ища истину. Иногда с помощью меча, иногда с помощью слов.

Ричард обезоруживал людей своими вопросами, но в данном случае Кэлен поражалась тому, как спокойно чувствует себя Оуэн. Эта мягкая манера задавать вопросы вела к получению ответов, которых Кэлен никогда бы не добилась.

Женщина поняла, что она сама была причиной того, что произошло с бандакарцами.

— Мы оба знаем, Оуэн, что даже если бы людей захотели изменить, ничего бы не вышло. Некоторые люди просто не хотят меняться. Сейчас они творят много ужасного. Даже среди цивилизованных народов есть нелюди, стремящиеся к насилию и разрушению, несмотря на все наши усилия. Что еще хуже, если не препятствовать насилию, такие люди подомнут под себя все общество. — Ричард продолжал искать истину все таким же спокойным тоном. — Объясни мне, если среди вас есть насильник, то ты ведь не сможешь позволить ему насиловать женщин? Если кто-то совершает убийство, ты не позволишь ему угрожать всей империи, так ведь? И высшую культуру, в особенности, нельзя винить за желание остановить поведение, угрожающее просвещенным людям... Но вы избегаете всех форм насилия, и разве смогли бы вы наказать человека — обречь убийцу на смерть, — если на самом деле отрицаете насилие? Как вы поступаете с такими людьми? Как просвещенный народ наказывает за «мокрые» дела, такие, как убийство?

Оуэн вспотел. Он не мог отрицать, что убийцы существуют — Ричард сам доказал ему это.

— Э-э, — парень опять замялся и проглотил слюну. — Как ты сказал, мы — просвещенный народ. Если кто-нибудь причинит вред другому, мы его открыто осуждаем.

— Осуждение, — Ричард приблизился к нему, пристально смотря в его лицо. — То есть вы осуждаете действия преступника, но не самого человека. Даете ему второй шанс.

— Да, так, — Оуэн вытер пот и посмотрел на Ричарда. — Мы много делаем для того, чтобы такие люди исправились. Мы понимаем, что их проступки — крик отчаяния, поэтому мы наставляем их в просвещении. Помогаем осознать, что боль, причиненная одному, отразится на всех, и что они — возлюбленные наши, а значит, вред, нанесенный народу, причинен ими самим себе. Мы выказываем им сочувствие и понимание.

Кэлен поймала руку Кары и твердым взглядом попросила ничего не говорить.

— Понимаю, — Ричард медленно ходил вокруг Оуэна, кивая головой, словно соглашаясь. — Вы делаете все для того, чтобы они не повторили своих проступков. — Оуэн обрадовался, что Ричард его понимает, но пока не мог знать, к чему тот клонит. — Но бывали случаи, когда после порицания и наставления такие люди снова совершали те же, а иногда еще более тяжкие преступления. И тогда вам становилось ясно, что они не собирались меняться и продолжали угрожать общественному порядку, безопасности и доверию. Верные только себе, такие люди несут в себе то, что все вы отрицаете, — насилие, пытаясь навязать обществу свои законы.

Туман начал рассеиваться. Оуэн сидел на ящике, дрожащий, испуганный и одинокий. Некоторое время назад он уклончиво отвечал на самые прямые вопросы, а сейчас Ричард вынуждал его говорить открыто.

Фридрих почесал лошадь за ухом. Дженнсен присела на камень, Бетти примостилась у ее ног. Том стоял рядом с девушкой, положив на ее плечо ладонь и наблюдая за человеком, которого коснулась Кэлен. Мужчина безучастно сидел в стороне, ожидая приказа госпожи. Кара стояла рядом с Кэлен, готовая к неприятностям и очевидно увлеченная историей народа Оуэна. Она выглядела так, словно долгое время с трудом держала язык за зубами. Впрочем, так оно и было.

Кэлен разделяла настроение Кары и была ошеломлена историей таинственной империи, которую Ричард так легко и непринужденно вытянул из парня, намеревавшегося его отравить. Кэлен не представляла, чего муж хочет добиться своими само-собой-разумеющимися вопросами. Связаны ли как-то способы наказания в этой империи с тем, что Ричарда отравили? Одно ей было ясно — он знал, к чему клонит, и быстро шел по выбранному им пути к свету истины.

— Что вы тогда делаете? — Лорд Рал остановился перед Оуэном. — Когда не способны изменить того, кто стал для всех опасен? Что просвещенные делают с такими людьми?

Оуэн заговорил тихим голосом, ясно слышимым в утренней тишине.

— Мы изгоняем их.

— Изгоняете... Посылаете их через границу?

Оуэн кивнул.

— Но ты ведь сказал, что переход через границу равен смерти. Вы не могли посылать их просто так через границу, иначе вы обрекли бы их на смерть. Где-то должно быть место, через которое они проходили. Особое место. Место, куда вы могли их изгнать, не убивая, но такое, откуда они не смогли бы вернуться и снова причинить вам зло.

Оуэн покивал головой.

— Да. Есть такое место. Перевал, через который идет граница, крутой и ненадежный. Но есть тропа, которая ведет к границе. Древние, те, кто защитил нас, воздвигнув границу, оставили и тропу. По тропе можно миновать границу. Спускаясь с гор, идти по ней очень тяжело, но возможно.

— И потому, что она так обрывиста, невозможно вернуться назад? В империю Бандакар?

— Она идет через опасное место, узкий проход через границу, безжизненную землю, где везде подстерегает смерть. — Оуэн пожевал нижнюю губу. — Изгнанному не дают с собой воды. Он должен найти ее сам или умереть. Мы посылаем наблюдателей к началу тропы, где они поджидают изгнанного и убеждаются в том, что он уже не вернется. Наблюдатели ждут несколько недель, после того, как человек начнет переход, чтобы быть уверенными в том, что изгнанный ушел далеко в поисках воды и пищи, в поисках новой жизни вдалеке от своего народа. — Парень содрогнулся. — Там чудовищный лес, корни деревьев извиваются по земле, как змеи. Тропа уводит все ниже под корни и бегущую воду. Через некоторое время ты оказываешься в месте, где деревья растут прямо над головой, пытаясь дотянуться до дальнего света. Ты ищешь хотя бы луч солнца, а видишь только их скрученные корни, уходящие в темноту. Когда этот лес корней окружит тебя, ты пройдешь границу и пересечешь горы. — Голос Оуэна стал совсем страдальческим. — Но невозможно попасть в нашу страну с другой стороны тропы. В империю нельзя вернуться. Однажды изгнанным нет возврата.