Виталий Дубовский - Дожить до рассвета

Старик вновь закашлялся, едва лишь зайдясь смехом.

— Какой же я тебе дед? Мне, парень, лишь четыре десятка стукнуло. Шестой год тут в темноте гнию. Тут не то что дедом — ишаком станешь! Ты, мил человек, радуйся, что в кандалы тебя не заковали. Может, еще казнят, если повезет. Лучше смерть, чем так мучиться, как мы…

Волхв нахмурился, наконец-то разглядев в кромешной тьме несколько лежащих на грязной соломе людей. Все они были разных возрастов, от мальчишек до стариков. Их взгляды сквозили обреченностью и тоской, словно измученные заключением души утратили всякую надежду на освобождение. Разговорчивый узник придвинулся ближе, тихо продолжив свой рассказ:

— А за что посадили, мил-человек, я и сам не знаю. Никто из нас своей вины не ведает. — Узник грустно вздохнул, криво усмехнувшись. — Хорезм — город особенный. Царь Сиявуш честь и совесть на золото променял. Да и воевода вместе с ним — рука руку моет. Не станет пес на хозяина лаять, если миска полна. Тати народ честной грабят, воеводе мзду платят. Потому и свободны. А честный человек, трудом своим зарабатывающий, в темнице гниет. Кузнецом я был хорошим. Мечи ковал, плуги, подковы, ножи правил, кольчуги ладил. На торгу за свою работу я никогда втридорога не драл. В общем, перешел купцам дорогу. Кошель они мне чужой в лавку подкинули да со стражей нагрянули. Вот теперь и гнию в темнице, смерти своей, словно освобождения, дожидаясь.

Узник умолк ненадолго, погрузившись в свои мысли, затем добавил, вздохнув:

— Тут все такие, мил-человек. Потому и говорю с тобой об этом, ибо не можешь ты разбойником быть. Те сюда не попадают.

Волхв подсел к узнику, принявшись неторопливо разминать свое тело. Пальцы, кисти, руки, ноги, возвращая к жизни каждую мышцу.

— То-то я в вашем Хорезме мастеровых не видал. Ни гончаров, ни кузнецов. Теперь ясно. Царя менять надобно!

Узник цепко схватил его за руку, зашипев в ответ:

— Правду говоришь, мил-человек. Только на кого его поменяешь, на другого кровопийцу? — Узник замолчал, прислушиваясь к раздавшемуся скрипу несмазанных петель. Топот ног оповестил о приближающейся страже. — Ого! Человек десять идет, не меньше…

Прислушавшись, Рыжий удовлетворенно кивнул:

— За мной пожаловали. — Быстро поднимая брошенную веревку, он принялся мотать ею руки, покорно скрестив их за спиной. — Слышь, друг. Ну-ка узелок детский затяни, такой, чтоб легко распускался. Да конец мне в ладошку сунь.

Дверь темницы со скрипом распахнулась, и огромный воин из личной стражи Сиявуша больно пнул Рыжего ногой.

— Вставай, оборванец! Тебя сам царь Хорезма видеть желает.

Рыжий с трудом поднялся на ноги, недовольно покосившись на здоровяка. От пинка стражника заныли ребра, словно его ударили дубиной.

— А ты здоров, как я погляжу, — прошептал волхв, глядя на стража снизу вверх. — Только и поздоровей видали.

Схватив Рыжего за шиворот, огромный надзиратель буквально вынес его из темницы, расхохотавшись:

— Легонький. И как это ты воинам на торгу ребра намял? — Страж грубо толкнул пленника в спину, указывая дорогу.

Волхв усмехнулся, тихо пробормотав под нос:

— А я потом покажу, — он беглым взглядом окинул стражу, насчитав десяток огромных воинов, — если получится. Уж больно вы откормились на царской службе.

— Как звать тебя?

Рыжий стоял посреди царских палат, окруженный десятком могучих стражей. Пристально вглядываясь в глаза хорезмского царя, он размышлял: «Чего же тебе в жизни-то не хватает? Вроде всем тебя Творец от рождения наградил. Властью, богатством, красотой. — Рыжий прикрыл глаза, пытаясь прощупать энергетику Сиявуша. — Вроде и здоровьем боги не обидели. Что ж ты, паскудник, людей честных гноишь?»

— Как звать тебя, спрашиваю?

Страж коротко взмахнул рукой, пытаясь отвесить волхву подзатыльник. Волхв быстро склонился в поклоне, словно ненароком увернувшись от затрещины.

— Рыжим кличут.

Промахнувшийся стражник возмущенно засопел и стал дожидаться более удобного случая.

— Рыжий, значит, — произнес Сиявуш, неторопливо прохаживаясь по залу. — Сказали мне, будто ты волхв?

Рыжий усмехнулся, опустив глаза долу:

— Врут, великий царь. Разве ж волхв позволил бы твоему подлому воеводе со спины напасть? Только если бы слово честное ему дано было.

Волхв взглянул на Сиявуша, пытаясь отыскать в глазах царя хоть мимолетную искорку чести. Царь усиленно избегал его взгляда, прохаживаясь взад-вперед. Наконец Сиявуш не выдержал, подошел к сундуку и откинул крышку. Достав на свет божий походный мешок волхва, он пристально взглянул ему в глаза.

— Что в мешке?

Рыжий нахмурился, видя распущенный узел, и недовольно покачал головой.

— Зря, великий царь, заглядывал ты в мой мешок. Не станет Хорезм богаче от того золота. Верни то, что мне принадлежит, и отпусти меня с миром. Быть может, тогда горе и обойдет вас стороной.

Рьяный стражник вновь взмахнул рукой, наконец-то отвесив волхву подзатыльник. Пошатнувшись, Рыжий обернулся к нему, сверкнув гневным взглядом:

— Еще раз руку на меня поднимешь, я тебе ее поломаю.

Сиявуш нетерпеливо притопнул, вытаскивая из мешка золотую пластину.

— Отвечай, голодранец! Что это? Что за тайные письмена? Прочесть их можешь? Отвечай!

Волхв молчаливо отвел взгляд, не проронив более ни слова. За спиной все тот же стражник вновь размахнулся для удара. В один миг веревки, стягивающие руки волхва, упали на пол, и метнувшаяся рука стража громко хрустнула, неестественно выгнувшись в локте. Через мгновение в царских палатах раздался оглушительный крик боли, напоминающий рев буйвола.

— И не говори, что не упреждал тебя, — пробормотал волхв, быстро закружившись в толпе набросившихся на него воинов.

— Взять стервеца! — прокричал испуганный царь, попятившись назад и прячась за своим железным троном.

Рыжий юлой вертелся на месте, словно пританцовывая на радостях. Одного за другим прихватывая здоровенных стражей под руки и ноги, он быстро разбрасывал их по залу, нанося молниеносные сокрушительные удары. Наконец, обезоружив последнего из воинов, он неторопливо поднял увесистый меч, направившись к трону Сиявуша.

— Стража… — тихо прошептал царь, завороженно глядя волхву в глаза. Там всего в десяти шагах за дверями стояли воины, охраняющие его жизнь. Волхв же стоял в двух шагах, играючи проверяя большим пальцем остроту кривого клинка. Приложив палец к губам, он тихо предупредил:

— Тсс. Не теряй голову, великий царь. — Рука Рыжего ловко подхватила мешок, забрасывая его на плечо. — Лишь один раз спрошу. Соврешь — убью. Все в мешке в целости?

Сиявуш испуганно закивал головой, не отводя взгляда от холодных завораживающих глаз волхва. Рыжий удовлетворенно кивнул, озабоченно озираясь по сторонам. Разбросанные им воины лежали молчаливыми грудами мускулистого мяса.