Мария Захарова - Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы

— Тарген, ты уверен, что хочешь этого? — задал Сарин мучающий его вопрос. — Вдруг там будет совсем не то, что ты хочешь?

— А что я хочу, старик? Ты знаешь? Я нет.

Лутарг поймал блуждающий взгляд пожилого человека и приковал его к себе сияющей глубиной необычных глаз в данный момент требующих ответа.

Сейчас Сарин готов был испугаться. То ли нечто новое появилось во взгляде молодого человека, то ли сама обстановка и близость Шисгарского замка так влияли на старика, но от этой пронизывающей застывшей глубины, каковой являлись глаза Лутарга, по его телу прокатилась дрожь, а может быть это ночная прохлада и странная тишина подействовали.

— Нет, не знаю.

— Вот и не спрашивай, — Лутарг наконец моргнул и отвернулся, Сарин с облегчением выдохнул. — И не бойся, — добавил молодой человек, поднимаясь. — Я пройдусь.

— Обидел, — ругая себя, проворчал старик, не понимая, что вдруг на него нашло.

Конечно, Тарген заметил! С его-то способностями малейший испуг учует.

— Нет, — раздалось за его спиной. — Просто не бойся больше.

Это была долгая бессонная ночь, как для Лутарга, так и для старика, но если Сарин хотя бы пытался задремать, свернувшись клубочком у костра, то молодой человек даже не ложился, продолжая следить за огнем и всматриваться в темноту, словно ожидал чего-то.

Когда клубящаяся ночная мгла сменилась предрассветными сумерками Лутарг поджог один из смастеренных им факелов, с помощью хвойных поленьев, ненужных уже бинтов и древесной смолы. Надолго их не хватит, но мужчина надеялся, что большую часть пути они успеют преодолеть.

Он провел своего спутника крутой невидимой тропой и, остановившись у густой поросли молодого кустарника, раздвинул колючие ветви.

Сарин только и смог, что в очередной раз подивиться, как Тарген отыскивает подобные укромные уголки.

— Иди за мной, — гулко позвучал голос молодого человека, скрывшегося за естественной завесой. — Осторожно, пригнись.

Старец послушался и, низко склонив голову, шагнул сквозь зеленую преграду в каменный желоб.

Там было тихо. Все звуки — их дыхание и треск огня. Вереница неравномерных ступеней, устремляющаяся ввысь и теряющаяся в темноте, поглощающей неровный свет факела. Эхо шагов и запах вековой пыли, взметнувшейся из-под ног. Здесь много лет никто не проходил, если не читать вечернюю вылазку Лутарга.

— Жутковато, — слово произнесенное полушепотом, нескончаемо долго повторялось, преобразуясь и искажаясь, многократно отскакивая от стен. Сарин пожалел, что сказал.

— Незамеченным тут не подобраться, — усмехнулся молодой человек, наделав еще больше шума. — Но, мы же не скрываемся.

Это было похоже на вызов. Во всяком случае, Сарин воспринял бы именно так, относись это обращение к нему, но оно адресовалось другим, находящимся где-то наверху, в замке. А что те подумают, старик предпочел бы не узнать никогда, хотя и сомневался, что им настолько повезет. Волчонок лез на рожон.

Сейчас упруго шагая по каменной лестнице, Лутарг как никогда напоминал хищника, чье имя носил долгое время, вот только глаза его вспыхивали не зеленоватым светом, а голубым.

"И свечение это стало ярче", — отметил для себя старец.

И вообще в последние дни молодой человек преобразился. В его движениях появилась несвойственная ранее тягучесть, чрезмерная плавность, будто он сознательно растягивал действие. Сперва Сарин списывал это новшество на выздоровление — мол, рана сковывала, а потом понял, что и в Эргастении Тарген был резок и быстр, как бушующий поток, теперь же мужчина напоминал старику неспешно продвигающуюся к цели лозу, что методично обвивает ствол.

Подъем был долгим и трудным. Сарин совсем потерялся во времени и пространстве, не представляя, как долго они карабкаются в гору и на какой высоте находятся. Утро сейчас или день он определить не мог, но склонялся ко второму варианту. Лутарг уже давно запалил последний факел, но наверху еще не показалось даже намека на солнечный свет, и старец чувствовал себя погребенным заживо.

Вопреки опасениям Лутарга, что проход может оказаться непреодолимым, мужчины не встретили на своем пути ни одного крупного обвала, только несколько единичных осколков оторвавшихся от скалы и сиротливо лежащих на ступенях. В остальном потайной лаз был таким же, каким его соорудили и оставили для потомков творцы.

В том, что это тайный ход, старец не сомневался. В каждом тэланском городе был такой, ведущий из дворца вейнгара за пределы городских стен. Кому, как ни Сарину знать об этом, не раз поджидавшему Кэмарна у неприметного выхода, держа под уздцы Синарка, любимого скакуна своего друга и господина. А так как, прибывшие из-за моря тэланцы предпочитали занимать и восстанавливать уже имеющиеся на новой земле города, то и в Шисгарской цитадели обязательно должен был быть скрытый лаз, ведущий в центральные покои замка, и сейчас они пробирались по нему.

— Приготовься, сейчас погаснет, — предупредил своего спутника Лутарг, когда обмотка на деревянном остове почти выгорела. — Дальше в темноте.

Сарин испустил усталый вздох, подумав: "В темноте я вообще наверх не залезу", — но вслух этого не сказал, не хотел расстраивать молодого человека. Да и знал Лутарга, за тем не станет, может и на руки подхватить, чего старик допускать не собирался. Он все еще переживал о недавнем ранении своего товарища, хоть тот и настаивал на своем полном выздоровлении.

Но им все-таки повезло, факел, выпустив сноп искр, погас в тот момент, когда бесчисленная вереница ступеней закончилась, упершись в деревянную дверь.

Сарин чуть было не застонал от радости, увидев ее. Ноги уже не шли, а дыхание со свистом вырывалось из легких. Насколько бы годы путешествий не закалили его тело, многочасовой подъем по лестнице давал о себе знать.

Передав бесполезную уже деревяшку своему спутнику, Лутарг налег на дверь. Со второго раза она с громким скрежетом поддалась, и мужчины оказалась в ярко освещенных покоях. Как и предполагал Сарин, потайной ход вывел их в центральную башню Шисгарского замка.

Это была большая овальная комната, когда-то выдержанная в нежно-розовых тонах и, вероятно, принадлежащая хозяйке замка. Во всяком случае, запыленный балдахин над кроватью и выгоревший рисунок драпировки на стенах говорили об этом. Большой сундук для одежды, стоящий возле стены и покрытый узорчатой материей, также намекал на участие в оформлении покоев женской руки, а туалетный столик с искривленными ножками и треснутым зеркалом и вовсе кричал о своей принадлежности прекрасной даме.

Дверь, через которую мужчины попали в комнату, была завешана гобеленом с изображением девушки и молодого человека, который нежно обнимал ее. Светловолосая головка доверчиво покоилась на мужском плече, а легкая улыбка на губах и сияющие глаза говорили о глубине чувств и переполняющем ее счастье. Во взгляде мужчины наоборот отражались печаль и тоска, с которыми он смотрел на свою возлюбленную, а руки, обхватившие тонкую талию, были напряжены, будто боялись упустить свое счастье. Судя по всему она находились в этой комнате, стояли на фоне одного их узких длинных оконцев, через которое за влюбленными подглядывал полный лунный диск.