Виктор Дуров - Ролевик: Рейнджер

Подремав в полглаза ('курей пас', как говорила про такой сон моя бабуля), я дождался баньки. Никогда не был особым любителем развлечений с парилкой, но отмыться в ней можно хорошо. Оставив двурвов, оказавшихся большими ценителями парной, доводить температуру в бане до близкой к кузнечному горну, я вернулся в свою комнатку и с удовольствием проспал до позднего обеда. То есть – часов до трёх, по моим ощущениям.

Под конец процесса моего кормления к столику подошёл местный староста. Он какое-то время мял в руках шапку, явно желая что-то спросить или, скорее, попросить меня о чём-то не слишком приятном. От обеда оставался только местный 'чай' – скорее всего, травяной отвар. Учитывая, что редко кто из варщиков даёт себе труд подумать над тем, что кидает в котелок и, уж подавно, как травы сочетаются друг с другом – невелика потеря, скорее всего. Я попросил принести лучше квасу (тоже возможны варианты, надо сказать) и повернулся к старосте:

– И?

– Ну, тут такое дело…. Наш хозяин, то есть – хозяин деревни, редко тут бывает…

– И что дальше? Найти и сделать замечание? Или просто сюда притащить?

Дядьку передёрнуло от одной только мысли, чтобы попросить о таком.

– Нет-нет, тут просто дело одно рассудить надо. Не то, чтоб сильно важное или, там, срочное, но очень надо.

– А я тут при чём? И почему барона не попросили?

– Ой, очень он грозный и сердитый. А вы же тоже можете, именем Ордена…

Вот уж новость так новость. Нет, в самом начале общения со Спутником что-то такое всплывало, но чтоб так вот…

– А сам что же? Неужели нет власти – судить и рядить? Ты ж староста, а не хвост собачий!

Староста немного замялся.

– Не справился вот… – и развёл руками с самым виноватым видом.

'Ну, не шмогла я, не шмогла', – вспомнилось мне ненароком. Да и вид у старосты был такой, как мог быть у той самой клячи.

– Что с вами поделаешь. Давайте вашу задачу… – связываться с лишней проблемой совсем не хотелось, но и ронять авторитет Ордена – тоже.

В комнатушку тут же стал набиваться народ.

– А что за дело-то? – спросил я у представителя власти.

– Наследство, – тяжко вздохнул тот. Да уж, я на его месте тоже не стал бы решение выносить – в любом случае обязательно найдётся кто-то, кто посчитает себя ущемлённым и обиженным. Тут прикрыться чужим авторитетом и свалить ответственность на кого-то постороннего, кто уедет и вряд ли вернётся – самое роскошное дело.

– Стоп! – крикнул я в сторону входа: в комнатку вломилось уже тел пятнадцать, и напор не ослабевал. Похоже, вся деревня решила втиснуться в 'зал заседаний'. – Входят только наследники!

– Так что, мне одной заходить? – громогласно вопросила… эээ… тётка гренадёрских пропорций.

– Это мы как раз и выясняем. Все, кто считает себя наследниками – внутрь, остальные – брысь за дверь. Если кто-то понадобится, позовём. Староста, станьте-ка у двери, чтоб лишние не лезли.

В помещении остались, кроме меня и старосты, та самая гренадёрша с блёклым и, мягко говоря, некрупным мужичком, в глазах которого иногда мелькали лукавые чёртики, и парень лет двадцати. Именно 'парень', а не мужчина, хоть взросление в этом мире, да ещё и на селе, должно бы наступать в более юном возрасте. Но было в нём что-то такое, в длинной и тощей нескладной фигуре, в обтёрханной, хоть и чистой, одёжке…. Не заматерел он ещё, короче говоря. Ну и парочка двурвов на правах охраны, куда ж без них.

Тётка раскрыла было рот, но староста молча показал ей кулак. Та хмыкнула пренебрежительно, но всё же вняла предупреждению.

– Завещание есть? – начал я опрос участников процесса.

– Да чего там только нету, может, и это тоже лежит где-то, – изрекла тётка.

– Я спрашиваю – последняя воля покойного была?

– Конечно, была! Сколько раз, бывалоча, говаривал, что всё, мол, что ни имею – тебе, Зираина, оставляю, вот как сейчас помню… – староста выразительно хмыкнул, тётка умолкла на полуслове.

– Свидетели этого есть? – дело начало проясняться. Или так только кажется?

– Какие ещё свидетели?!

– Кто-то ещё слышал это и может подтвердить?

– Что значит 'подтвердить'?! Я – женщина честная, положительная, вон, хоть кого спроси, хоть мужа моего! Ишь, проверять меня надо, а?! Да я…

– Ясно, свидетелей нет.

– Нету… – как-то сразу сдулась скандалистка.

– Тогда так, – продолжил я, – сперва определим, чьё наследство делим.

– Моё, конечно! – тут же заявила тётка.

– Я спрашиваю – кто наследодатель?

– ?! – молча ответили мне четыре пары глаз.

– Кому имущество принадлежало до этого?

– Мне и принадлежало, по справедливости!

Тётка начала меня доставать. Главное, никто и рот не успевает открыть, как она уже глушит.

– До того, как это стало наследством – кому принадлежало?!

– Так понятное дело, покойничку…

– И кто у вас умер?

– У нас?! – удивилась тётка. – А что, у нас кто-то умер?! – спросила она у мужичка рядом.

Уффф… если осталось наследство – то явно ведь кто-то умер, или я чего-то не понимаю?! Я так и попытался ответить:

– Ну, разумеется…

Тут тётка перебила меня воплем:

– Кто?! Когда?! Марик, у нас кто-то умееееер! – она попыталась пасть на грудь своему мужу, который был чуть ли не вдвое меньше неё ростом. Забавное было бы зрелище, если бы настроение у меня было получше. Староста всё это время страдальчески возводил очи горе и молчал.

– Цыц! Всем молчать! Отвечать, только когда спрашиваю, и только тому, кого спрашиваю! Пока не разрешу – рот не открывать! – гаркнул я.

– Староста, сам-то знаешь, что и чьё делим?

– Хутор… – не кисло, однако. Хотя… тут многое зависит от того, какой хутор и где расположен.

– Кому принадлежал раньше – я старосту спрашиваю! – пресёк я попытку тётки опять ляпнуть что-то на своей волне.

– Селиму Полуногу, – изрёк дядька и замолчал, будто сообщил всё, что нужно. Вот как тут не зарычать?! Местные знают всё и про всех, часто больше, чем человек сам о себе подозревает. И по умолчанию считают, что все вокруг знают то же самое. Но мне-то ничегошеньки из местных реалий неведомо!

– И кем он был? Стоп! – тут же поправился я. – Не так. Кем он приходился наследникам? У кого степень родства ближе?

Староста старательно зашевелил губами, глядя в потолок и загибая пальцы, пару раз выглядывал в коридор за консультациями и, наконец, пришёл к выводу:

– Так, одинаковая… Она, стало быть, через Селимова деда родня, а он, наоборот, через бабку евойную. Она его деда свояку…

– Стоп! Без подробностей. Придётся делить поровну, раз так.

Тётка попыталась возмутиться. Я, как раньше староста (как же его зовут-то?), показал ей кулак, только на моём потрескивали небольшие разряды наполовину сформированной молнии. Подействовало.