Виктор Дуров - Ролевик: Рейнджер

– Где хутор находится?

И тут мне стало плохо…. Оказывается, до того имущества больше недели на наш счёт добираться – если верхами и налегке. А если с обозом, с имуществом, для вступления в наследство, то и вовсе грустно становится. С перепугу мозг заработал в поисках альтернативных путей решения проблемы, и кое-что начало наклёвываться. Прежде всего, определить реальную ценность имущества, потом – выяснить, кому и для чего оно надо.

– Как давно прежний хозяин умер?

– Ну, полгода у нас тут спор идёт. Пока нам весточку привезли с оказией. Да там пока узнали, что родня есть, а стало быть – и наследники…

– То есть хутор скоро год как стоит бесхозный?! Причём первое время считался выморочным, грабь – не хочу?! И к зиме его никто не готовил?!

– Ну… выходит, так и есть.

– И за каким хоботом вам эти руины?! – взревел я и тут же осёкся. Земля. Землю-то никто и никуда не унёс. Не знаю, есть ли тут крепостное право или его аналог, какие условия и тому подобное. Но, в любом случае, хутор – это СВОЯ земля. Как ещё не поубивали друг друга соперники?

– Давай ты для начала, – кивнул я тётке. Всё равно ведь никому слова вставить не даст. – Что собираешься делать с землёй? Неужели переселяться будешь?

Но скандалистка внезапно превратилась в скромницу. Стояла, теребя край передника и потупив голову – ну, гимназистка-отличница, пионерка, блин, невинная. Даже вон зарумянилась.

– Ну… я… это… – тётка глубоко вздохнула, как будто нырять собралась, и разразилась речью:

– Да подарить я хотела, этому вот охламону! – тётка ткнула пальцем в спину другому претенденту на наследство. – Он же, придурок такой, жениться даже не может! Вырос, вон, оглобля, а тощий, как стрекозёл, жена б его хоть откормила, непутёвого! На двадцать лет подарить ему хотела, оболтусу, чтоб знал тёткину доброту и слушался, что умный человек советовать будет!

Эффект был мощный. Дар речи отбило у всех, кроме меня и неразлучной парочки, что пристроилась в уголочке за моей спиной на правах охраны. Сейчас эти бородатые заразы, наклонившись друг к другу, старательно давили в себе приступ смеха. Да и мне пришлось дополнительно сосредоточиться для следующего вопроса:

– А почему было просто не уступить наследство племяннику?! Или хотя бы сказать о своих намерениях, тому же старосте?

– Ха! Чтоб я, да уступила какой-то сопле долговязой?! Вот ещё, может, мне с ним и здороваться первой?! Другое дело – подарить, чтоб помнил тёткину доброту, да щедрость, да заботу, чтоб знал, зараза, кто ему по жизни добра желает и кого слушаться надо! Что до того, чтоб сказать – так ведь до праздника поздравлять нельзя, беда получится. А у нашего старосты, у Тихома-то, язык – как помело, каждая собака через день брехать будет, про…

Тут прорвало старосту:

– Зираина! Ты…. Да тебя… – дядьку клинило от потока эмоций. Он запрокинул голову вверх, поднял на уровень глаз немного трясущиеся кулаки и возопил: – Полгода! Целых полгода! Ну, Зираина, ну…. Полгода!!!

Тут публика не выдержала. Разноголосый хохот прокатился по коридору и выплеснулся на улицы, влетел перепуганным воробьём в открытое по случаю летней жары окошко, пометался заполошно меж бревенчатых стен наперегонки с собственным эхом и смешался со смехом, прилетавшим из двери. Мне послышалось, что в этом смехе была изрядная доля истерики, или так оно и есть?

Гренадёрша стояла красная, как маков цвет, племянник обтекал после потока тёткиных комплиментов, староста раскачивался из стороны в сторону, прижав кулаки к вискам.

– Тихо! – потребовал я через пару минут.

Рявкнуть пришлось раза три, да ещё и пройтись по публике холодком (умеренно, чтоб только озноб почувствовали), сбросив вытянутое тепло в некое подобие камина у стены. Подействовало.

– А ты, бедолага, что собирался с наследством делать?

Парень пожал плечами.

– Поехать, осмотреться, порядок там навести. Жениться, – парень порозовел. – На Ланке, на рыжей…

Тут 'оратор' стал чуть ли не бурячкового цвета и умолк.

– Ну, раз так…. Выношу решение: наследство разделить поровну, с условием того, что тётка уступает свою долю племяннику, который должен вступить во владение и не позже весны начать полевые работы, чтоб земля не пропадала. За тёткину долю наследства будешь выплачивать ей долю урожая или его стоимость каждую осень десять лет, начиная со второго урожая. Долю определит староста, в зависимости от того, какая там земля. Если кто не согласен – буду ждать на площади, оружие на ваш выбор.

Ну, насчёт оружия был явный перебор, но ещё одного такого заседания я бы не вынес. Не говоря уж о нежелании тратить время. Как я выяснил, до Резанского тракта было часов пять пути. Считая скорость крестьянской подводы километра четыре в час – около двадцати километров отмахать надо. Часа три с половиной быстрой ходьбы, если не слишком спешить, да пару привалов минут по пятнадцать – всё равно до темноты должны добраться. Идея о покупке лошади летом в деревне недостойна даже называться мыслью. Потому как является полным бредом – кто ж продаст единственную тягловую силу в разгар сезона?! Если и найдутся желающие, то конь или безнадёжно больной, или краденый. И неизвестно, что хуже. Если же речь идёт о покупке сразу трёх животных…. Упряжного ящера ещё можно было бы сторговать, но зачем нам такое счастье? У него крейсерская скорость и до трёх километров в час не дотягивает, а груза у нас не так уж и много.

Староста провожать нас не пришёл, переживает. Ничего, он ещё скоро догадается, что ему, согласно приговору, придётся лично ехать на тот самый хутор и оценивать там качество земли и объём работ по её приведению в порядок. Лучше бы мне к этому моменту уже быть в пути. Перед уходом поговорили с его братцем – хозяином заведения.

– Вот ведь баба-дура, а? Сколько проблем на ровном месте.

– Не скажи, тётка она неглупая, и незлая, хозяйственная. Себе на уме, это да, – вступился за нарушительницу порядка собеседник.

М-да, если это крикливое создание по местным меркам чуть ли не светоч разума, то что же представляют собой остальные? Что ж, вполне понимаю местного лорда, или кто тут за хозяина, в его стремлении как можно реже бывать в своём владении. Я бы, может быть, и вовсе подарил деревеньку – врагу, с условием бывать тут не реже двух раз в год. Я посмотрел на гостеприимного хозяина и содрогнулся. Поскольку его поза в точности копировала позу старшего брата, когда тот втравил меня в разбирательство.

– Что ещё?!

– Знахарка наша, того, отлучилась. Не знаю, вернётся сегодня или нет. Надо бы кузнеца глянуть, чахнет, бедолага – с тех самых пор, как на банника нарвался.

Нет, больше всего мне хотелось послать дядьку дальним лесом и уйти, наконец, из этой деревни. Как смолой намазана, честное слово! Но поскольку кузница была по пути, согласился, правда, предупредив сразу, что целитель из меня чуть больше, чем никакой. Да и любопытно было, всё же в бане я никакой нечисти не почувствовал, хоть и искал, пару заклинаний применил.