Лиза Джейн Смит - Пленница

— Нет, — сказала бабушка. Она попыталась сесть, и ее лицо исказилось от боли. Бабушкина рука с узловатыми суставами держалась за тонкий халат поверх ночной рубашки. Там, где было сердце.

— Бабушка, не двигайся, — горячо сказала Кэсси. — Все будет хорошо, все будет хорошо...

— Нет, Кэсси, — сказала бабушка. Она все еще дышала с трудом, но ее голос был поразительно твердым, — никакой скорой. Нет времени. Выслушай меня, я должна тебе что-то сказать.

— Ты можешь сказать мне это позже, — Кэсси уже плакала, но пыталась говорить твердо.

— Не будет никакого позже, — задохнулась бабушка и села, дыша осторожно и медленно. Она говорила внятно, потирая руку Кэсси своей. Ее глаза были темными, полными муки — и такими добрыми. — Кэсси, у меня осталось немного времени, и ты должна меня выслушать. Это важно. Пойди к камину и поищи с правой стороны расшатавшийся кирпич. Он как раз на уровне обшивки. Вытащи его и принеси мне то, что найдешь в отверстии.

Кэсси побрела к камину. Расшатавшийся кирпич... она ничего не видела от слез. Она щупала камин пальцами, скребла ими по грубому известковому раствору, и что-то наконец сдвинулось.

Вот этот кирпич. Кэсси расковыряла ногтями раскрошившуюся известку и стала двигать кирпич взад-вперед, пока не вытащила его. Бросив кирпич на пол, она просунула руку в открывшееся прохладное темное отверстие.

Кончики ее пальцев нащупали что-то гладкое. Она подцепила предмет ногтями, схватила его и вытащила из тайника.

Это была Книга Теней.

Книга из ее сна, книга в красной кожаной обложке. Кэсси отдала ее бабушке и снова опустилась на колени.

— Он не смог заставить меня сказать, где она. Он не смог заставить меня сказать ничего, — сказала бабушка и улыбнулась. — Моя собственная бабушка показала мне хороший тайник, — она погладила книгу, потом ее рука, покрытая старческими пятнами, крепко сжала руку Кэсси. — Она твоя, Кэсси. Перешла от бабушки ко мне и от меня к тебе. У тебя есть прозорливость и сила; когда-то они были у меня, они есть и у твоей матери. Но ты не можешь сбежать, как сбежала она. Ты должна остаться и смело встретить его.

Она остановилась и закашлялась. Кэсси взглянула на внимательно слушавшую Дебору, а потом снова на бабушку:

— Бабушка, пожалуйста. Пожалуйста, разреши нам вызвать скорую. Ты не можешь просто сдаться...

— Я не сдаюсь! Я передаю все тебе. Тебе, Кэсси, потому что ты сможешь бороться. Разреши мне это сделать перед тем, как я умру. Иначе все будет бесполезно, все, — она снова закашлялась. — Не думалось, что так будет. Эта девушка — Фэй — обманула меня. Я не ожидала, что она так быстро начнет действовать. Я думала, что у нас еще будет время, — но у нас его нет. Так вот, слушай.

Она мучительно втянула воздух, ее пальцы держали пальцы Кэсси так крепко, что причиняли боль, а темные глаза пристально смотрели в глаза Кэсси.

— Ты — потомок многих поколений ведьм, Кэсси. Ты это знаешь. Но ты не знаешь, что ведьмы нашей семьи всегда были самыми прозорливыми и обладали самой большой силой. Наш род сильнее других, и мы можем предвидеть будущее. Остальные не всегда в это верили. Даже такие же ведьмы, как мы.

Она подняла глаза, глядя на Кэсси.

— Вы, молодые, думаете, что пришли в совсем новый мир, правда? — Ее морщинистое старое лицо сморщилось от беззвучного смеха. — Вы не слишком уважаете стариков или даже своих родителей. Вы думаете, мы жили спокойной жизнью, ведь так?

Она заговаривается, подумала Кэсси. Она не знает, что говорит. Но бабушка продолжала:

— Ты думаешь, до вас никому не приходило в голову штудировать древние книги и возрождать старые традиции, так?

Кэсси только беспомощно покачала головой, но Дебора, хмуро сдвинув брови, спросила:

— Ну а разве нет?

— Нет, милые мои, нет. В то время, когда я была маленькой девочкой, мы играли с этой книгой. Мы иногда встречались, и те, кто обладал прозорливостью, делали замечания о том, что мы видели, а те, кто исцелял прикосновением, говорили о травах и других вещах. Но именно поколение ваших родителей организовало настоящий шабаш.

— Наших родителей? — недоверчиво спросила Дебора. — Мои родители так боятся колдовства, что их чуть не тошнит, когда о нем упоминают. Мои родители никогда бы...

— Это сейчас, — спокойно сказала бабушка Кэсси, пока та пыталась успокоить Дебору. — Это сейчас. Они забыли — заставили себя забыть. Понимаете, им пришлось сделать это, чтобы выжить. Но все было по-другому, когда они были молоды. Они были чуть старше вас, дети из Вороньей Слободки. Твоей матери было, может быть, девятнадцать, Дебора, а матери Кэсси только семнадцать. Именно тогда Человек в Черном пришел в Нью-Салем.

— Бабушка... — прошептала Кэсси. Ледяные мурашки гуляли по ее спине; хотя в кухне было жарко, девушка вся дрожала. — Бабушка, пожалуйста...

— Ты не хочешь этого знать. Я понимаю. Но вы должны выслушать, вы обе. Вы должны понять, против чего идете.

Снова закашлявшись, бабушка Кэсси чуть сменила позу, ее глаза потемнели от воспоминаний.

— Это случилось осенью 1974 года. Стоял самый холодный ноябрь, какой был у нас за многие десятилетия. Я никогда не забуду, как он появился на пороге, сбивая снег с сапог. Он сказал, что собирается поселиться в доме номер тринадцать, и ему нужна спичка, чтобы зажечь дрова, которые он принес с собой. В старом доме не было другого отопления, он пустовал с тех пор, как он впервые оставил его.

— С какого же года? — спросила Кэсси.

— С 1696-го. Тогда он покинул дом в первый раз, чтобы уйти в море, и утонул, когда его корабль пошел ко дну, — бабушка кивнула, не глядя на Кэсси. — О да, это был Черный Джон. Но тогда мы этого не знали. Сколько страданий можно было бы избежать, знай мы, кто он... но нет смысла думать об этом сейчас. Она погладила руку Кэсси. — Мы дали ему спички, и молодежь с нашей улицы помогла ему привести дом в порядок. Он был на несколько лет старше их, и они смотрели на него снизу вверх. Они восхищались им и его путешествиями — он умел рассказывать самые удивительные истории. И он был красив — своеобразной красотой; никто не знал, что под этой оболочкой скрывается черное сердце. Мы все были одурачены, все попали под его обаяние, даже я.

Я не знаю, когда он начал говорить с молодежью о древних обычаях. Довольно рано, я думаю; он действовал быстро. И они были готовы слушать его. Когда мы выступали против, они решили, что родители слишком старые и нудные. И, сказать правду, немногие из нас возражали всерьез.

Теперь дрожь пробегала по всему телу Кэсси, но она не двигалась. Она могла только слушать бабушкин голос, единственный звук в доме, если не считать шипения воды в этой тихой кухне.

— Он начал сводничать, составляя из молодых людей самые подходящие, по его мнению, пары. Да, вот до чего дошло, хотя мы, родители, тогда этого не знали. Он сводил эту девочку с этим мальчиком, а того мальчика с той девочкой и каким-то образом убеждал их в том, что это разумно. Он даже расстраивал свадьбы; твоя мать, Дебора, хотела выйти замуж за отца Ника, но он смог отговорить ее, переключив с одного брата на другого. И молодые позволили ему это. Он держал их так крепко, что они разрешали ему делать все что угодно.