Родовая магия

— Я смог трезво взглянуть на вещи только после того, как Джинни и Гермиона рассказала мне о том, что Драко сказал Джинни под Веритасом, — все так же хрипло сказал Гарри, по-прежнему не поднимая глаз. Я вздрогнула.

— Под чем? — переспросила я, чувствуя себя довольно глупо.

— Заклятие Веритас, — пояснил Гарри. — Черная магия, которая заставляет жертву говорить только правду.

— Я знаю, что это за чары, — нетерпеливо перебила я, сдвинув брови. — Джинни пытала Дрея?

— Не пытала, — запротестовал Поттер. — Она это сделала по его просьбе. Он решил, что это единственный способ заставить хоть кого-то из нас выслушать, как все было на самом деле, и поверить ему.

— Псих ненормальный… — пробормотала я, с содроганием вспоминая жуткое ощущение от этого проклятия. В свое время Нарциссе жутко не нравилась идея обучать и меня тоже черной магии, заодно с Драко, но Люциус настоял, что дети должны быть готовы ко всему — это было летом после третьего курса, и он уже тогда начинал ощущать первые признаки возвращения Лорда. Правда, в отличие от Дрея, Круцио мне все-таки удалось избежать, но от Веритаса и Имерио отвертеться не получилось, да и от некоторых других тоже.

— Может и так, — согласился тем времени Гарри с моим определением Драко, — Но это сработало. Я… Только после этого я задумался, а так ли все было очевидно. Я… Я понял, каким оказался легковерным. Я должен был больше доверять тебе. Вам обоим. Просто… Когда я увидел вас вместе на Карте… Мне было очень больно. Поэтому я не смог… не мог думать об этом. Трезво оценивать ситуацию. Боже, Блейз, прости меня, если сможешь!

— Ты сделал мне очень больно, Гарри, — тихо сказала я, не глядя на него, чтобы сохранить хотя бы жалкие крохи душевных сил, которые у меня еще оставались. — Я думала, что ты никогда меня не обидишь… А в тот момент мне так нужна была твоя поддержка! Именно твоя — твоя, а не Драко! А вместо этого… — я сглотнула подступающие слезы, — Вместо этого ты порвал со мной, даже не объяснив ничего толком!

Я замолчала. Слезы все-таки покатились по моему лицу, и я сердито вытерла их тыльной стороной ладони. Гарри совсем поник, плечи его опустились, он на минуту закрыл лицо руками, но потом опустил их, и наконец поднял голову, взглянув на меня.

— Блейз, — тихо сказал он. — Я… Я не идеал. Не герой и не безгрешный. Я просто влюбленный парень, такой же как все. И у меня полно своих страхов и сомнений, недостатков и… проблем. Я совершил страшную ошибку, усомнившись в тебе, и это лишний раз доказывает, что я… Что я просто Гарри. Просто человек, который, так же как и все, не защищен от ошибок и обмана. И у меня нет достаточного оправдания, которое доказало бы, что я ни в чем не виноват. Я действительно виноват, что обидел тебя, что усомнился и не поверил, что…

— Хватит! — невольно вырвалось у меня. Я больше не могла слушать это. Каждое слово было правдой, да я и сама прекрасно знала все это. И хотя я никогда не относилась к Гарри как к безгрешному герою, тем не менее, как, должно быть, и многие девушки, все-таки была склонна идеализировать своего любимого, именно в силу этой самой влюбленности. И теперь мне требовалось время, чтобы смириться с крушением иллюзии. По крайней мере, в этот самый момент мне именно так и казалось. — Довольно, Гарри, — добавила я, чуть мягче. — Я понимаю. Правда. Просто… Это нелегко, понимаешь? Я… Мне нужно немного времени.

— Я понимаю, — кивнул он, с болью в глазах

Это чуть не лишило меня самообладания, и я, стараясь мысленно укрепить свою решимость, вызвала в памяти картинку того, как проходила наша последняя встреча — его бледное, разгневанное лицо, и резкие слова, слетающие с губ… Но почему-то это уже не причиняло такой боли, как раньше. Конечно, вспоминать это было неприятно, но… Теперь во мне скорее вспыхивала злость на Дафну, с чьей подачи все это началось, чем на Гарри, оказавшегося, по сути, такой же жертвой ее интриги, как и мы с Драко. Я медлила, анализируя свои чувства. Вид поникшего, почти отчаявшегося юноши, стоящего передо мной на коленях, внушал лишь жалость и желание утешить его. А еще… А еще мне хотелось, чтобы он обнял меня, и заставил забыть о прошедших без него днях, как о кошмарном сне. Окончательно вытерев слезы, я приняла решение. Протянув руку, я коснулась его встрепанной шевелюры, и мягко провела ладонью по спутанным волосам.

— Знаешь, Надежде Магического Мира не пристало стоять на коленях, — мягко заметила я. Гарри вздрогнул, и в ответ серьезно посмотрел на меня.

— Надежде не зазорно опуститься на колени перед Любовью, — возразил он. А у меня перехватило дыхание. Мы раньше почти не говорили с ним о любви. Подразумевалось, конечно, что мы влюблены, — да и как может быть иначе в семнадцать лет? — но у нас никогда не доходило дело до настоящих признаний. И сейчас — практически впервые — я услышала от него то, что было наиболее приближено к признанию в любви, из всего, что он мне говорил.

— Встань, пожалуйста, — попросила я. — Мне бы хотелось разговаривать на одном уровне.

— Хорошо, — согласился парень, поднимаясь, и замирая буквально в шаге от меня. Гарри был чуть выше, чем я — где-то на полголовы, так что мне не приходилось особенно сильно запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Блейз… Ты… Ты оставишь мне хотя бы надежду на то, что со временем сможешь меня простить? — спросил он. Не знаю, что именно из этого — сами слова, сказанные хриплым, дрожащим голосом, полным надежды, или его взгляд, виноватый и одновременно любящий, — окончательно растопило сковавший мое сердце лед обиды. Может статься, это было все сразу. Решение пришло мгновенно, и я поняла, что иного в этот момент и быть не может. Сохраняя серьезный вид, я вздохнула, и покачала головой.

— Нет, — ответила я. Лицо Гарри омрачилось. Юноша сглотнул, опуская взгляд, и я, не давая себе передумать, протянула руку и положила ладонь к нему на грудь. — В этом нет нужды, — продолжила я начатую фразу. Зеленые глаза моргнули, и снова уставились на меня со смесью недоверия и надежды. И я, окончательно отринув сомнения, словно бросилась в омут головой. — Я не сержусь на тебя, больше нет, Гарри. Я… Я просто больше не могу находиться… вдали от тебя.

Медленно, словно все еще не доверяя тому, что услышал, он накрыл ладонью мою руку, лежащую у него на груди, а потом — еще медленнее — притянул меня к себе. А я заглянула ему в глаза и ободряюще улыбнулась.

Это стало последней каплей для Гарри. Его сильные руки крепко прижали меня к нему, стиснули, обвились вокруг меня, и, прижавшись щекой к его плечу, я прильнула к нему в ответ. Мерлин всемогущий, как же мне его не хватало! Я обняла его, и, уткнувшись лицом в его свитер, закрыла глаза. Неужели еще этим утром я сидела в ассиенде, и думала о том, что возможно, останусь там навсегда? Разве я смогла бы жить без него — без Гарри?