Родовая магия

— План несколько меняется, — холодно сказал Волдеморт, когда все Пожиратели, поклонившись и поцеловав край его мантии, двумя полукругами встали вокруг него, заключив в кольцо самого Лорда и нас с Джинни. — Зелья будут задействованы в последнюю очередь, а сейчас — ритуал омовения и восхваления тела. Приступайте.

Казалось, две темные стены мантий просто качнулись вперед — и сильные руки стиснули мои плечи, оттаскивая меня прочь от Джинни, растаскивая нас по разным сторонам. Девушка, вскрикнув, вцепилась в мою ладонь, я обхватил ее — но разве это была преграда для слуг Темного Лорда? Потребовался всего лишь один резкий рывок, чтобы разорвать сплетение наших рук. Я забился, бешено извиваясь, сопротивляясь как мог — хотя по сравнению с ЭТОЙ семеркой мужчин казался едва ли не ребенком. И замер, когда вокруг моего горла без усилий сомкнулась шершавая ладонь одного из них, покрытая мозолями. С головы до ног меня пронзил неконтролируемый, животный страх, почти иррациональный сейчас, когда моя жизнь и так не стоила ни кната.

— А ну, не рыпайся, змееныш… — приблизив лицо к моему, хрипло прорычал Пожиратель, и мои сомнения относительно его личности отпали: это был МакНейр. — Успеешь еще со своей девкой намиловаться, никуда она от тебя не денется. А теперь — марш с нами!

— Ты слишком торопишься, Уолден, — сухо возразил Волдеморт. — Думаю, прежде чем уводить нашего юного друга, нам нужно удостовериться в том, что его покорность обеспечена достаточно надежно.

— О, да милорд, простите, — тут же смутился Пожиратель. Его лапища исчезла с моей шеи, и я судорожно сглотнул, словно желая убедиться, что с моим горлом все в порядке. Нет, он не пытался задушить меня, даже не надавливал, но я понимал, что стоило ему шевельнуть пальцами — и я был бы трупом. Не столь уж важно, что сделал бы с ним за такую выходку Волдеморт, и что так, возможно, было бы лучше. Внезапно я осознал — до дрожи, до слабости в коленках, — насколько сильно не хочу умирать. Наверное, только знание того, что мольбы и уговоры бесполезны, удержало меня от того, чтобы пасть на колени и умолять Лорда о пощаде. Хотя… Возможно, и не только это — но и то, что еще осталось во мне от собственной гордости, фамильной чести и, что уж греха таить, подцепленной от Гарри храбрости. МакНейр отступил от меня, но это не значило, что я был свободен. Двое других Пожирателей — на всякий случай я предположил, что это Крэб и Гойл старшие, — взяли меня с двух сторон за плечи, окончательно лишив возможности двигаться.

Темный Лорд приблизился ко мне, не глядя, протянул руку куда-то в сторону, и кто-то из Пожирателей вложил в его руку объемный кубок, в котором пузырилась знакомая зеленоватая жидкость. Именно ею ежедневно пичкал нас Лавуазье. Зелье Покорности. На какой-то момент я подумал, сколько у меня шансов попробовать выбить кубок из рук Волдеморта. А впрочем, учитывая то, как часто нас с Джинни поили этой дрянью, толку в этом не будет. Даже если удастся разлить эту порцию, наверняка у Лорда есть еще.

Тонкие белые ладони с проступающим на коже узором чешуек приблизили к моему лицу сосуд — и под обхватывающими темную от времени, но, несомненно, золотую выпуклую поверхность я разглядел старинную гравировку в виде барсука. Мне не потребовалось долго раздумывать, чтобы понять, что это значит, и что я вижу перед собой. Чаша Хельги Хаффлпафф, предпоследний оставшийся крестраж Волдеморта. Леденящий ужас затопил меня с головой, сковывая гораздо надежнее, чем крепкие руки, вцепившиеся в плечи. Когда край чаши приблизился к моим губам, я инстинктивно подался назад. Кто знает, какое воздействие может оказать зелье, выпитое из этой чаши? По легенде она и так усиливала эффект принятого напитка, а уж с душой Темного Лорда внутри… Я не хотел знать, что со мной будет, если я сейчас подчинюсь! Стану ли я его рабом — бессловесным и покорным его воле? Будет ли это похоже на Ипериус — хотя зелье Покорности не должно лишать человека рассудка?

Наверное, мой ужас явно читался на лице, что не могло не насторожить Волдеморта. Лорд опустил чашу и серьезно, испытующе посмотрел на меня, словно что-то прикидывал. Мой мысленный щит еще держался — я был уверен в этом, — но этого все-таки было недостаточно, чтобы скрыть мой испуг при виде чаши. Ни капельки не помогало даже то, что в принципе, я и не сомневался, что, в конце концов, он ее использует — и именно для этой цели…

— Любопытно… — проговорил Темный Лорд, слегка нахмурившись. — Очень любопытно. Столь сильный страх, перед зельем, которое ты не можешь не узнать, и которое тебе не раз уже пришлось пить за последние дни? Откуда он, хотел бы я знать. Ты что, знаешь, что это такое, мальчик? — длинный ноготь провел по краю чаши, а голос Волдеморта был обманчиво спокойным, но в нем прозвенели металлические нотки, и я интуитивно осознал, что моя жизнь в эту минуту висит на волоске. Заподозри он — только заподозри! — что я что-то знаю о крестражах, и мне не прожить и секунды, и не важно, что ритуал на подходе. В конце концов, найти другую влюбленную пару — не такая уж большая проблема, а вот рисковать и оставлять в живых — пусть и ненадолго, — человека, который посвящен в его тайну, Лорд не станет. Я судорожно облизнул губы, лихорадочно соображая.

— Это… Это чаша Хельги Хаффлпафф, — отозвался я, с трудом узнавая собственный голос. Мерлин, я хрипел так, словно у меня простуда, ангина, скарлатина и грипп вместе взятые! Лорд продолжал не мигая смотреть на меня, и я ощутил тяжелое, почти невыносимое давление на свой ментальный щит. Ну нет, нельзя допустить, чтобы он проник в мои мысли! Сосредоточившись, я, как мог, укрепил барьер Окклюменции, и, собрав все свои душевнее силы, с некоторым вызовом посмотрел на него. — В «Истории Хогвартса» написано, что она может усиливать эффект зелья, которое в нее налито, — проговорил я. — И преодолеть его — нельзя.

— Неужели ты все еще надеешься избежать своей участи? — с издевкой фыркнул Волдеморт, явно немного успокоенный. Я промолчал, на миг опустив глаза, словно был смущен или слегка пристыжен, а потом, не желая сдаваться, снова поднял взгляд. С кривой усмешкой, просто дико выглядевшей на его жутком змееподобном лице, Темный Лорд снова поднял чашу и поднес ее край к моим губам. — Пей, — приказал он.

Я попытался сопротивляться — отстраниться, оттолкнуть его, или хотя бы отвернуть голову — но предыдущая порция зелья Покорности еще не полностью выветрилась из моей крови, лишив меня даже того мизерного шанса на сопротивление, который оставляли удерживающие меня дюжие Пожиратели. Тусклое золото прижалось к моим губам, раздвигая их, и прохладная, кисловато-солоноватая жидкость полилась в рот. От нее пощипывало язык, как от магловской газировки, и мне показалось — хотя возможно, это были лишь игры моего расшалившегося воображения, — что она буквально заливает все мои попытки протеста, словно поток холодной воды — бушующее пламя. Когда чаша опустела и наконец-то оторвалась от моего рта, я судорожно облизнул губы, в глубине души мечтая, чтобы меня сейчас стошнило — и все усилия этого змеемордого чудища пошли насмарку. Однако мне не повезло — а возможно, зелье заведомо содержало в себе какие-то противорвотные компоненты. Впрочем, кое-какие неприятные побочные эффекты у зелья были, например появившееся у меня головокружение и слабость в ногах. Я чуть ли не повис в руках Пожирателей. Лорд несколько минут придирчиво смотрел на меня, потом кивнул, явно удовлетворенный.