Цвет Надежды

Как настойчиво они пытаются напоить ее хоть чем-нибудь.

— Спасибо. Я уже завтракала.

Волшебник усмехается. Оба понимают, что если он захочет напоить ее зельем правды, он все равно напоит, но пока будет действовать другими методами.

— Еще один момент: надеюсь, вас не нужно предупреждать, что любые другие… виды магии здесь тоже нельзя использовать?

— Моя палочка лежит у входа.

— Я говорю о другой магии.

Нарцисса улыбается. А ведь этот человек нервничает. Ну так и прислали бы сюда женщину-аврора. Хотя… магия вейлы не знает разницы между полами. Если захотеть… Но люди слишком переоценивают опасность неизведанного. Нарцисса никогда не пыталась пользоваться этой ветвью магии. Разве что в моменты, когда хотела добиться того, чтобы Смит подпустил ее к Драко. Хотя, строго говоря, это были скорее неосознанные порывы. Нечто, что всегда с ней. И если мужчины вокруг сворачивали шеи, это лишь их проблемы. Сугубо личные.

Аврор напротив поправил галстук и тут же рассердился. Голос стал еще жестче.

— Из газет я узнала о массовом исчезновении заключенных из Азкабана. Среди этих людей мой муж. Видимо, причина в этом.

Аврор на миг запнулся.

— Вы подтверждает причастность мужа к, так называемым, Пожирателям смерти?

— Мне ничего об этом не известно.

— Нам известно, что в вашем поместье на протяжении нескольких лет проводились сборы Пожирателей во главе с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

Смешно. Они до сих пор боятся произносить имя.

— В нашем поместье собирались друзья семьи — представители старинных волшебных фамилий.

— Что «и»?

— Я не понимаю, о чем вы?

— Мистер…

— Мистер Спайт, гости в моем доме имеют обыкновение обедать одетыми.

Аврор недобро усмехнулся. И зашел с другой стороны.

— Где сейчас находится ваш муж?

— Мне это неизвестно.

— Он до сих пор не связался с вами? — в голосе насмешка.

— Нет.

— Не знаю.

— Чем в последние месяцы занимался ваш муж?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Муж не посвящал меня в свои дела.

— В нашей семье женщине традиционно отводится очень скромное место.

— Даже вам?

— Даже мне.

— В Хогвартсе.

— Вы поддерживаете связь?

— Мы переписываемся с сыном.

— Нет.

— Вы говорите так уверенно.

— Вряд ли мой муж в письмах стал бы раскрывать местонахождение.

— А другие способы связи?

— Какие-то чисто семейные.

— Например?

— У вас чистокровная семья. Несколько десятков поколений магов.

— Из ваших слов можно сделать вывод, что это плохо.

— Мой дед — маггл.

Тишина.

— Кажется, гораздо меньше, чем вас.

Мужчина с силой ударил по столу.

— Прекратите, миссис Малфой. Вы не в том положении, чтобы проявлять характер. Вы можете не выйти отсюда. А в Азкабане, знаете ли, ваша красота изрядно потускнеет.

И снова страха нет. Почему? Может потому, что она чувствует блеф человека напротив, а может, ей просто все равно?

— В чем вы обвиняете меня?

— Пока ни в чем. Пока, — и вдруг. — Покажите левое предплечье.

Нарцисса коротко улыбнулась. Мужчина явно перегибал палку. Ведь обвинений пока не было. Но в то же время он чувствовал власть. И она позволит ему… до определенного момента.

Черный шелк мантии скользнул вверх, обнажая тонкую руку. Бледная кожа резко контрастировала с одеянием и мрачными тонами комнаты.

Результат тот же.

— Спасибо.

Тишина.

— Вы давно видели Марису Делоре?

— Вчера.

— В ресторане «Романтика». В Лондоне.

— Вы встречались по поводу ее беседы с аврорами?

— Мы встречались по поводу ее именин.

— По поводу именин — раз в год.

Аврор нервно дернул подбородком.

— А вообще по возможности часто, — решила сгладить Нарцисса.

— Она знает о местонахождении вашего мужа?

— Нет.

— Мариса редко общается с братом.

— Почему?

— Не знаю. Так сложилось.

Тишина. Давящая, нервозная. От неудобной позы затекла спина и начал болеть затылок. А аврор молчит, словно ожидая признания. Эти нелепые утомительные вопросы ни о чем, полутемная комната. Бред.

— Мы вынуждены провести обыск в вашем доме, — наконец произносит он.

— Вы не сможете, — просто отвечает она.

— Почему?

— Поместье Малфоев ненаносимо.

— Не могу.

— Миссис Малфой, вы не том положении, чтобы торговаться. Вы обязаны подумать о себе, о сыне.

— Мистер Спайт, я думаю о себе и о сыне. Но вы сами не так давно упомянули о нескольких поколениях магов в нашей семье. На поместье родовая защита.

— Любую родовую защиту можно снять!

— Разумеется, но вы должны знать, что ее может снять лишь глава рода. В данном случае — мой муж. Я не только не могу обнаружить поместье, но даже провести туда кого-либо.

— Почему? — по нервному подергиванию уголка его губ Нарцисса поняла, что грандиозный план рушится на глазах.

— Потому что есть определенный круг людей, которые могут войти на территорию поместья. Чужой не сможет этого сделать.

— Нет.

— Это в очередной раз подтверждает причастность вашей семьи к рядам Пожирателей.

— Это — родовая защита, выставленная три века назад. Вряд ли названное вами понятие существовало во времена Руфуса Малфоя.

— Вы слишком спокойны, миссис Малфой. Вы считаете себя безнаказанной. Люди, подобные вам, привыкли, что деньги решают все. Не так ли? Вам плевать на нужды других. Вы не считаете за людей магов, в генах которых нет восьми поколений предков, некогда размахивавших волшебной палочкой… Вся ваша жизнь состоит из взмахов нежной рукой и приказов, немедленно выполняемых десятками домовых эльфов. И даже сейчас вы не воспринимаете ситуацию всерьез. Ваше спокойствие… Будто вы уже знаете, что завтра все закончится, и вы заживете, как прежде. Только этого не будет!

Нарцисса молча смотрела на мужчину напротив. Она могла бы многое ответить этому человеку. Например, напомнить о своем деде, награжденном орденом Мерлина первой степени за Грюнвальдскую битву или же о ее бабке, врачевавшей магией практически неизлечимые болезни. Да перечислить собственные фонды, помогающие людям. Но ведь этому аврору нет никакого дела до справедливости. Он поделил всех на сторонников и врагов, и ему плевать на остальное. Он не видит доблести по эту сторону баррикад.

Поэтому Нарцисса Малфой молчала, пока аврор говорил. И даже когда он закончил, она не произнесла ни слова. В неуютной комнате повисла тишина. Тишина ощутимой волной окутывала сидящих людей, растекалась по мебели и заполняла скрытые в тени углы комнаты. Тишина оглушала, давила. Здесь не было камина, не было часов. Не было ничего, что могло бы издавать звуки. Поэтому комната молчала. Лишь два едва ощутимых дыхания.

Минута. Две. Три.

Седой аврор вглядывался в лицо женщины, словно силясь отыскать следы раскаяния, гнева, ненависти. Но на нем не было ничего. Лишь усталость и грусть. Нарцисса Малфой не походила на истовых, фанатичных сторонниц Лорда, таких, как ее сестра, выкрикивавшая проклятия и убившая двух авроров при задержании. В ней не было угодливости, появляющейся порой у жен преступников, в попытке спасти себя, детей. Аврор чувствовал неведомый прежде трепет, о котором его предупреждали — кровь вейлы не шутки. Он изо всех сил старался задушить его злостью, ненавистью. Вновь и вновь вызывал в памяти руины домов, лица убитых друзей, пытался обрушить тяжесть вины на эту женщину. Но ничего не получалось. Вся злость обращалась лишь на него самого. А вина? Разве может он судить эту женщину с усталым взглядом? Он пытался задеть ее, но задевал лишь себя. Он обвинял ее в заносчивости и презрительном отношении к другим. Но высказывал лишь свои обиды, свою злость. И с ужасом понимал, что не смог бы вот сейчас силой заставить ее выпить сыворотку правды или же причинить ей зло. Не смог бы! Он! Который до хрипоты кричал, что сам сотрет ее в порошок, потому что Пожирателями была уничтожена его семья, потому что женщина, которую он любил, погибла четыре дня назад в пожаре, устроенном в клинике Святого Мунго, потому что он никогда не увидит свою Джулию из-за таких вот, как эта… эта… Но он не смог ни-че-го. Через час после ее ухода он напишет отказ от этого дела. Его место займет другой аврор. А он возьмет отпуск на месяц. Не видеть. Не слышать. Забыть кошмар этих дней. И заглушая боль в выпивке, он все равно будет видеть улыбку Джулии, слышать ее голос. И в своих пьяных мечтах он будет счастлив. Даже когда в воспоминания будет врываться усталый взгляд серых глаз женщины, которую он так и не смог обвинить.