Дин Кунц - Вторжение

Быстрые удары сердца Молли могли также быть стуком кулака безумия в дверь ее разума.

В это нереальное пурпурное утро, в городе, окутанном густым туманом, когда законы природы в чем-то не действовали совершенно, а в других случаях изменялись до неузнаваемости, Молли ожидала, что день не последует за зарей. Наоборот, вместо восхода солнца наступит закат, а следующая ночь будет бесконечной, беззвездной, наполненной предсмертными криками еще оставшихся в живых.

И Молли, и Нейл едва сдержали желание пристрелить это безголовое уродство. Остановило их только одно: если нож гильотины не отправил это существо в страну мертвых, то уж пуля калибра 9 мм, пробившая сердце, точно не смогла бы уложить его на землю.

Обезглавленное тело Кена Холлека, управляемое паразитом-кукловодом или какой-то внеземной силой, возможно, не слишком отличающейся от колдовства, спустилось в дыру, появившуюся на месте решетки, скрылось из виду. Из дыры донесся всплеск.

Потом какие-то мгновения тишину нарушали только журчание воды да капель с деревьев.

А чуть позже к ним добавились доносящиеся из под земли звуки шагов. Безголовое чудо продолжило свой путь уже под улицами Черного Озера. Возможно, искало какой-нибудь уступ в стене туннеля, чтобы улечься на него над бурлящими водами и стать пищей для какого-нибудь гриба или другой формы жизни, прибывшей на Землю неведомо откуда.

Не виляя хвостом, по-деловому, быстро, насколько позволял туман, Вергилий привел их к дому на Ла-Креста-авеню, который стоял на полпути от озера до гребня горы. И эта улица с двумя полосами движения ничем не отличалась от других улиц города. Дом был одноэтажный, уютный и аккуратный, несмотря на то что дождь сбил все листья с вьющихся растений, которые оплетали решетку перед крыльцом, и превратил в красно-лиловое месиво клумбы с цикламенами.

Когда они шли по выложенной плитами дорожке к крыльцу, Нейл внезапно остановился как вкопанный, потом свернул на залитую водой лужайку.

— Посмотри.

Его внимание привлекла пиния, даже не само дерево, а то, что угнездилось на потемневшем от воды стволе. Прищурившись, Молли увидела участки черных наслоений, на которых поблескивали зеленые точки.

Она видела подобные лишайники, хотя ни один земной лишайник не мог похвастаться такими вот люминесцирующими вкраплениями. Каждая изумрудно-зеленая точка светилась изнутри.

И свечение это пульсировало, скорее всего, подумала Молли, синхронно с пульсацией двигателей, которые поддерживали в небе и приводили в движение левиафана, недавно пролетевшего над городом.

Периметр каждого наслоения двигался, расширялся во все стороны, лишайник захватывал все новые участки ствола. За ту минуту, которую Молли и Нейл наблюдали за деревом, каждое из наслоений раздвинулось как минимум на полдюйма.

При такой скорости хватило бы нескольких часов, чтобы под сросшимися «полянами» лишайника исчез весь ствол.

Лишайники представляли собой сложные симбиотические организмы, сочетание грибов и водорослей, которые обычно прекрасно уживались с деревом-хозяином.

Но в этот момент Молли заподозрила, что пиния не переживет появления второй «коры». Или погибнет, или упадет, сожранная организмами, столь же чуждыми Земле, как и лишайник, который расползался по стволу, захватывая все новые и новые участки коры, а может, мутирует и превратится во что-то еще, примет образ растения из другого мира.

Пульсирующие изумрудные вкрапления придавали черным наслоениям блеск, свойственный драгоценным изделиям. В других обстоятельствах могло бы показаться, что ствол волшебным образом инкрустирован драгоценными камнями.

Однако пинию не окружала аура сказочного чуда. Наоборот, несмотря на изумрудный блеск, несмотря на то, что рост лишайника только начался, не вызывало сомнений, что дерево поражено раком и метастазы стремительно расползаются.

Вергилий не подошел к пинии, остался на плитах дорожки, настороженно наблюдая за Молли и Нейлом.

И Молли разделяла тревогу овчарки. Она не прикоснулась к лишайнику, опасаясь, что он перескочит на кончик пальца, а потом начнет колонизировать человеческое тело с той же эффективностью, что и ствол дерева.

С другой стороны дорожки росла такая же пиния, и даже при столь тусклом освещении Молли видела изумрудное свечение лишайника и на том дереве.

Вергилий повел их на крыльцо, к входной двери.

В доме не горели ни свечи, ни масляные лампы, ни фонарики. В окнах отражался лишь пурпурный свет, пронизывающий густой туман.

Войдя без стука, они могли стать мишенью, получить пулю или заряд дроби.

Однако если детям, находящимся в доме, уже грозила опасность — со стороны Майкла Рендера или чего-то еще менее человеческого, — то, объявив о своем появлении, Молли и Нейл могли эту опасность только увеличить.

Дилемма разрешилась, когда щелкнул, открываясь, замок входной двери.

Инстинктивно они отступили на шаг и разошлись в стороны, чтобы их не увидели из глубины дома.

Вергилий не сдвинулся с места.

Дверь мягко распахнулась внутрь. Пусть света катастрофически не хватало, Молли увидела, что в маленькой прихожей никого нет, словно дверь им открывал призрак.

Но дальняя от двери половина прихожей осталась темной, как змеиная нора.

Чтобы предоставить Нейлу возможность держать помповик обеими руками, фонарик достала Молли.

Впрочем, Вергилий смело вошел в прихожую еще до того, как Молли включила его.

С крыльца она осветила темную часть прихожей узкий стол, на нем две вазы. Закрытая дверь в дальней стене. Угрозы она не увидела.

Хотя все собаки в ту ночь вели себя на удивление странно, хотя Вергилий просто поразил ее, принеся розу и поняв, какую задачу поставила перед собой Молли, для того, чтобы войти в незнакомый дом без приглашения и не объявляя о своем приходе, требовались крепкие нервы и абсолютная уверенность в том, что на собаку можно положиться. На тот момент Молли одолевали сомнения и в первом, и во втором, колебался и Нейл.

Словно реагируя на их заминку, Вергилий повернул голову, окинул Молли золотистым взглядом. Молли показалось, что это не обычный блеск глаз в темноте, характерный для животных, а еще один уникальный феномен этой ночи. Глаза светились не отраженным светом, нет, сияние шло изнутри, чудесное, сверхъестественное сияние.

И, зачарованная этим собачьим взглядом, Молли отбросила все страхи и тревоги. Нет, сомнения, конечно, оставались, от них пересохло во рту, но она собрала слюну, сплюнула. А потом переступила порог, вошла в дом.