Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

Он изнемог и уже чувствовал, что вот-вот разожмет пальцы, но в бешеной круговерти лилового хохота и зелено-красного запаха гнили прозвучал шершавый и ни на что не похожий тоскливый крик ужаса и боли, тут же мир стал вертеться медленнее, впереди наметился узкий ход, похожий на внутренности гигантского дождевого червя, и гигант потащил его туда.

Рев и вой прекратился, гигант оглянулся.

– Ты все еще жив?

– Да… – ответил Ютланд дрожащим голосом. – Вроде бы…

– И не свихнулся?

– Н-не знаю…

– Не свихнулся, – заверил гигант. – Те сразу уверяют, что в здравом уме, а потом начинается… Мы уже почти пришли. Там в конце вход… но я не пойду.

– Почему?

– Я, – сказал гигант, – странник между мирами. В одних могу появляться, в других нет. Бурама меня убьет сразу. Тебя… не знаю. Еще тебе надо будет подумать, как выбраться. Крематогастер там уже не поможет…

Светящиеся кольца, быстро сдвигаясь из стороны в сторону, сужались, наконец ход стал таким, что приходилось пригибать голову, и Ютланд почти уперся лбом в тупик.

– Иди, – сказал гигант из вихря и даже ободряюще улыбнулся. – Это и есть…

Он поднял руку в прощании, в широком рукаве Ютланд увидел пустоту, и тут же странник исчез. Ютланд коснулся багровой пульсирующей стены, пальцы прошли насквозь.

Он сделал шаг и вывалился в огромную красную пещеру, стены покрыты гнойными нарывами и часто пульсируют, отвратительный запах гниения, свет тусклый и гнетущий, при таком можно проползти подземным ходом, но жить невозможно…

Гигантская ладонь появилась из ниоткуда, схватила его и сдавила с такой силой, что затрещали кости.

Страшный голос проревел:

– Что за червяк пролез…

Ютланд ощутил во рту брызнувшую кровь, грудь трещит, он прохрипел изо всех сил:

– Я твой племянник…

Несколько мгновений, во время которых он уже умирал несколько раз, ничего не происходило, затем ладонь слегка ослабила давление, и тот же нечеловеческий голос прорычал люто:

– Племянник?.. У меня нет племянника!

– У тебя есть брат, – выкрикнул из последних сил Ютланд.

Пальцы разжались над полом, Ютланд упал на камни, это они вздрагивают и вздуваются, как гнойники, сглотнул кровь и крикнул торопливо:

– Погоди!.. Убить меня всегда успеешь!.. Я пришел к тебе…

– Патута, – прорычал над ним громадный голос, в нем было столько ненависти, что Ютланд сжался в комок, – ты… сын Патуты?

– Во мне и твоя кровь, – крикнул Ютланд. Он поднялся, озирался, но никого не видел, – зачем тебе ее проливать?

На той стороне пещеры медленно сгустилась огромная черная тень, головой в свод, огромные руки уперлись в пол кулаками, тело неуловимо быстро сдвигалось из стороны в сторону в бешеном вихре, что пытается вырваться на свободу, но остается стиснутым незримой рукой.

Ютланд ощутил присутствие чего-то огромного, как горный хребет, даже еще более крупного и подавляющего. Холод ужаса пронзил грудь, здесь ему умереть, зачем он только пришел…

Страшный голос, заполнивший весь мир, проревел страшно:

– Человек?.. Здесь?

Ютланд крикнул поспешно:

– Бурама, я не враг!.. Я пришел спросить…

Бурама снова проревел так, что мир содрогнулся, а пещера поменяла цвет и стала еще выше.

– Как ты сумел?

– Ты не сможешь вырваться тем же путем, – крикнул Ютланд, – меня предупредили… это дорога в один конец…

Бурама взревел, и рев длился долго, чудовищный, звериный, сотрясающий небеса и землю. Ютланд присел к земле, что и не земля вовсе, закрыл ладонями уши, но страшный рев проникал в мозг и откликался там резкой болью.

– Ты кто?

Страшная лапа снова схватила его, смяла, Ютланд прокричал, задыхаясь:

– Я… же сказал… племянник!

Давление ослабело. Грохочущий голос проревел:

– Не верю… У Патуты есть сын?

Ютланд прокричал громче:

– Я же говорю!

Голос прогрохотал:

– Это ты – сын?..

– Я…

Он не мог понять, откуда идет голос, как будто вся пещера говорит, и, похоже, Бурама и правда страшнее самого Патуты, вообще не имеет облика или не хочет в нем оставаться, тени колышутся, наступают, Ютланд чувствовал себя то на вершине невероятно высокой скалы, то на дне топкого болота, нечто огромное то подступает так, что он задыхается, то отодвигается в немыслимые дали, ухитряясь оставаться рядом.

– Затем ты пришел? – прогрохотал голос. – И как ты… сумел?

– Ты же не погиб, – сказал Ютланд, – вот и я… Если в нас есть что-то общее. Скажи мне, где сейчас Патута?

Голос не ответил, вместо этого тень уплотнилась, собралась в одном месте, оставаясь все такой же гигантской, но теперь это было подобие черного человека с багровыми огнями вместо глаз.

– Зачем, – громыхнул голос, – он тебе?

Ютланд сглотнул ком в горле, Бурама могуч и страшен, по нему видно, что разъяриться может в одно мгновение, как бы его не рассердить, но все же проговорил осторожно:

– Я сам не знаю.

Бурама нахмурился, над головой сразу появилось темное облако, в нем заблистали колючие молнии.

– Хочешь вступить в его армию?

– Нет-нет, – сказал Ютланд торопливо. – Ничуть!.. Я скорее противник…

Бурама наклонился чуть ли не к полу, рассматривая пришельца. Тот замер, чувствуя на себе ужасающий взгляд древнего бога, наконец Бурама выпрямился и снова превратился в бесформенный вихрь.

– Да, – проревел он, – ты ему не друг… Но и не враг… Странно. Однако ты на него зол… это хорошо! Это мне нравится.

– Теперь ты видишь, – сказал Ютланд быстро, – я ему не друг. Скажи, где он!

Бурама проревел так дико, что Ютланд едва разобрал слова:

– Там, где и должен…

– В аду?

– А где еще быть властелину подземного мира?

Ютланд проговорил с трудом:

– Я слышал, он… выходит… иногда.

Бурама исчез, только стены стали темнее и вздулись багровыми нарывами, затем страшный голос прорычал:

– Иногда. Когда накатывает…

– Накатывает что?

Весь мир вздрогнул и колыхнулся от злого рева:

– Тоска, что еще?.. Кто забудет, что когда-то был светлым богом и дневной свет не жег ему кожу?.. Он всегда был сильнейшим… не считая меня. Но он считает себя лучше!.. Он не был лучше! Он не лучше!.. Что скажешь ему, если увидишь?

– Не знаю, – повторил Ютланд. – Я его ненавижу… как и ты. Он обесчестил мою мать, затем исчез… Из-за него я в родном племени был изгоем, надо мной насмехались, наконец я просто убежал…

Голос страшно проревел:

– Ненавидишь? Это хорошо. Я его тоже…

Ютланд ощутил, как становится легче дышать, чувство испепеляющей ненависти слегка ослабело, он с трудом перевел дух, сломанные ребра все еще с болью задевают друг за друга, но это можно перетерпеть.

Ютланд крикнул:

– Почему он так… с моей матерью?

В ответ раздался дикий рев, в котором хохот осатаневшего дива перемешивался с неистовым злорадством: